Дарина поднялась с земли и грациозно поклонилась.

– Благородный сэр, будьте так любезны, поделитесь с нами вашим знанием. Мы попали в переделку, чудом остались живы и совершенно дезориентированы. К сожалению, мы не знаем, в чьи владения попали, и будем крайне признательны, если вы поведаете нам это!

Мужчина учтиво поклонился в ответ.

– По вашей манере изъясняться, дорогая девочка, чувствуется ваше высокое происхождение. Что ж, я расскажу вам все, что знаю сам. Вам очень повезло, вы пересекли реку в единственно возможном месте, окажись вы хоть немного выше или ниже по течению, гибель была бы неминуема. Вы прибыли в независимые земли Кэрсона, ранее входившие в королевство Ванадол, а ныне экспроприированные мной, вашим покорным слугой, бароном Оливье Кэрсонским. Но вы, моя юная леди, ровно как и ваши друзья, можете называть меня просто лорд Оливье!

– Речной барон… – прошептал Крис, но барон услышал.

– Да, иногда меня так величают. Я вижу, вы обо мне немного наслышаны. Что ж, не будем терять время, прошу вас следовать в мой замок. К сожалению, у вас нет выбора. Надеюсь, вы не будете бессмысленно сопротивляться? Я вовсе не желаю вам зла, просто ситуация обязывает… Вот и отлично! Сэт, Тайлер, Тим, помогите-ка нашим гостям. Они поедут с вами. А вашего жуткого коня ведите в поводу, я не хочу, чтобы он покусал моих людей.

Дарина тоже многое слышала о речном бароне и не могла сказать, что сведения эти были однозначны. Многие ругали его на чем свет стоит за разбойный образ жизни и довольно дикие нравы, другие, наоборот, расхваливали за храбрость и бесшабашность, но все сходились в одном – от лорда Оливье лучше держаться как можно дальше, а если судьба ненароком занесет в его земли, то нужно всеми силами выбираться оттуда при первом же удобном случае.

Барон Оливье Кэрсонский прославился, будучи еще совсем ребенком. Единственный сын своего отца, занимавшего видное место при дворе короля Нора, он должен был унаследовать все его немалое состояние, но предпочел пойти своим жизненным путем. В возрасте семи лет он и несколько его столь же малолетних друзей терроризировали королевский двор своими выходками. Удивительно, но факт, целых три года никто даже не догадывался, что за десятками славных проделок стоял молодой Оливье. Подвело его самолюбие. Задумав и выполнив дерзкий до безумия план – похищение государственной реликвии – короны династии Норов, украшенной пятью исключительными по чистоте и размеру рубинами, Оливье был крайне неосторожен и похвастался приобретением перед своей подружкой, которая в тот же день сдала его королевской службе дознавателей.

С тех пор, по слухам, барон перестал доверять женщинам, а за свое чудовищное преступление лишен наследного титула и заточен до конца дней в королевской тюрьме. Отец его, не выдержав такого удара, скончался в одночасье, а все имущество было передано в собственность казначейства и после пожаловано одному из любимчиков короля Нора – лорду Шеридану.

Но не таков был Оливье, чтобы оказаться подвластным чужой, пускай и королевской, воле. Просидев в заточении шесть лет, он, состоявший в далеком кровном родстве с королевской династией и обладающий всеми задатками потенциального мага, совершил единственный за всю историю королевства побег, прихватив с собой двадцать человек заключенных, ставших костяком его воинства, и казну тюрьмы. С тех пор он был удостоен чести считаться личным врагом короля. За его голову предлагали немыслимые деньги, но ни один из желавших подзаработать таким способом обратно не вернулся.

Следующие десять лет жизни барона были посвящены мести. Он и его люди делали все возможное, чтобы максимальным образом досадить королю. Количество ограбленных сборщиков налогов не поддавалось исчислению, а захваченные в плен вельможи, из разряда особо приближенных к королевской персоне, выкупали свою жизнь крайне дорогой и единственно возможной ценой – клятвенным обещанием покинуть королевство в самые короткие сроки. Тех же, кто слово свое нарушал, ждала неминуемая и неумолимая кара. Обмана Оливье не прощал никому.

Благодаря ли барону или в силу иных причин, но трон под Нором сильно пошатнулся, и очередная попытка сменить правителя увенчалась успехом. Двоюродный брат короля захватил власть в Ванадоле, а бывшего властителя заточил в ту же тюрьму, в которой когда-то сидел и Оливье.

Новый владыка объявил амнистию всем тем, кто готов был присягнуть ему на верность. Но барон этой возможностью не воспользовался. Он был совершеннейший анархист по своей природе – противник любой власти. Однако и вести полномасштабные боевые действия он не был готов. Поэтому, недолго думая, барон захватил свой старый фамильный замок, повесил лорда Шеридана и заявил, что отныне земли Кэрсона считаются независимыми.

Новый король Ванадола, Феролл, поразмыслив на досуге, решил не связываться с мятежным бароном. Официально не признав независимость Кэрсона, он вернул Оливье все права, данные ему по праву рождения, и постарался не вспоминать о нем более.

Это было удобно еще и тем, что в землях баронства находилось одно из самых узких мест печально-известной реки Уль, по которой последние двести лет радагарские пираты с удобством достигали богатых земель окрестных королевств. А лорд Оливье был не такой человек, чтобы позволить кому попало шастать по своей территории. Взяв под охрану часть реки, барон тем самым перекрыл пиратам доступ в глубь материка, чем не мог не вызвать их самое яростное негодование.

С тех пор он вел с пиратами непрестанные войны. Феролл войсками не помогал, четко дав понять, что раз уж Оливье хочется независимости, то пусть он справляется своими силами. Впрочем, барон солдат и не просил, полагаясь лишь на себя самого.

Одно было хорошо – на одном берегу реки, вплоть до самого моря тянулся Страшный Лес, в который боялись соваться даже пираты, а на втором берегу лишь в одном месте можно было вытащить из воды лодки перед порогами. А значит, все, что требовалось, – удержать в своих руках заводь, и путь в королевство для морских разбойников будет перекрыт.

Не то чтобы барон так уж ратовал за безопасность королевства Феролла и прочих земель, располагавшихся южнее, просто он считал ниже своего достоинства отойти в сторону, дав пиратам спокойно перемещаться по его землям и водам.

Таков был лорд Оливье, барон Кэрсонский. Его очень сложно было понять, еще сложнее – принять, но главным сейчас являлся вопрос – что он намерен делать с попавшими в его руки принцессой и ее верными друзьями. Предсказать поведение барона Дарина не могла, слишком уж многое в его действиях и решениях было спонтанным, подверженным внутренним порывам. Повлиять на него извне не мог никто, а значит, требовалось действовать крайне деликатно, не раскрывая свое инкогнито, но и не обманывая его при этом. Барон чувствовал ложь очень хорошо.

Джек с интересом оглядывался по сторонам. Ехали совсем недолго, буквально через пять минут пути река соединялась с притоком, а на высоком мысе, образованным естественным путем прямо посередине этого соединения, и стоял замок барона.

Замок состоял из двух корпусов, расположенных по отношению друг к другу в виде клина. Передний имел внушительные, локтей в тридцать высотой, стены, по их торцам располагались сторожевые башни. Между замком и левым берегом были натянуты канаты, у воды приткнулся паром.