Когда шеф вышел из офиса, я имела глупость спросить его, выполнила ли я его условия. Он поморщился:

– А у меня есть история, которую я могу опубликовать?

Он не ответил на мой вопрос. Я не сдвинулась с места, и наконец он произнес:

– Ты ждешь особого приглашения?

Однако мне нужно было разыграть карты, которые у меня имелись.

– Энди, разве я не принесла тебе фотографию кольца Иден?

– Да-а-а. – Он постучал пальцем по столу. – Насчет этой ситуации. Уверен, она использует тебя, чтобы подобраться ко мне. Ты поняла бы это, если бы научилась делать настоящие снимки вместо таких, где объекты позируют. Но она что-то задумала, и я хочу знать, что именно. Я попросил Дерека присматривать за ней.

Выходит, Энди отправил Дерека шпионить за ней. У меня сдавило спазмом горло, и мне пришлось бороться с глупыми и совершенно неожиданными эмоциями. Если я начну задыхаться сейчас, Энди может заподозрить, что я что-то скрываю. И будет прав.

– Что он собирается делать?

– Сам факт, что ты спрашиваешь, о многом говорит. – Он облокотился о мой стол. – Поезжай в аэропорт и принеси мне что-нибудь стоящее. Если докажешь, что наконец чему-то научилась, мы пересмотрим всю ситуацию. Если нет, то на следующей неделе у нас будет разговор совсем на другую тему.

Я схватила рюкзак и направилась прочь из офиса, но, прежде чем я добралась до двери, Энди добавил:

– И еще, Джо! Если снова увижу тебя в газете на фото рядом с Микой, то, надеюсь, ты подкрепишь его историей, которую я могу опубликовать. – Он наклонил голову ко мне со зловещим выражением лица. – Ты должна понять, что ни один из тех, кто работает на меня, не упустил бы возможность воспользоваться ситуацией.

Я удалилась с болью в животе, которая становилась все сильнее. Несмотря на всю ненависть к Энди, я не могла позволить себе потерять работу, поскольку одновременно с этим я лишилась бы и медицинской страховки. С таким же успехом можно было бы вернуться в Джорджию и жить с мамой. Однако в нашей газете были и другие редакции, и по дороге на первый этаж я остановилась в отделе «Искусство и досуг» и спросила тонкую, как тростинка, девушку, похожую на Одри Хепберн, могу ли я увидеть заведующего отделом.

Она махнула рукой на стол в дальнем углу, и я протиснулась туда.

– Простите, – обратилась я к седовласому мужчине, напряженно изучавшему монитор. – Вы – Санг Мун Су? – Вопрос прозвучал как риторический. Ну сколько еще седых корейцев работало в его отделе?

– Да? – Он поднял на меня взгляд, и я подождала, пока он как следует меня рассмотрит.

– Здравствуйте. Меня зовут Джо Уайлдер, и…

– Садитесь. – Он указал на стул у пустого стола. Я подкатила его к себе. – Чем могу помочь?

– Мистер… – Я умолкла, не зная, как лучше к нему обращаться. Я была на девяносто девять процентов уверена, что другие журналисты обращались к нему как к «Мун Су», ведь корейцы ставят фамилию на первое место. На всякий случай я закончила именем «Санг». – Он кивнул, и я продолжила уже увереннее: – Я надеялась, что у вас есть вакансии. Я хотела бы перевестись в отдел «Искусство и досуг» в качестве театрального репортера, если возможно.

Он почесал нос.

– Театрального репортера, говорите? У меня и так не хватает людей, я не могу взять человека, который будет заниматься исключительно театром.

– Что ж, я могу заниматься не только этим. На прошлой неделе я взяла интервью у Мириам Блэквелл.

Он оживился:

– Его напечатали?

– Нет. Я сейчас работаю в редакции развлечений, и им не интересны сюжеты о театральных актерах.

– Что ж, передайте материал мне. Я оценю и дам вам знать, что делать дальше. – Он хотел было вернуться к монитору, но вдруг бросил на меня взгляд поверх очков. – Но я должен сказать вам, что не смогу платить столько, сколько вы получаете сейчас. Мы тут боремся за жизнь, и нас сокращают в первую очередь, если издательство терпит убытки.

– А медицинская страховка у меня будет?

– Это – обязательно.

Я поблагодарила его и направилась в аэропорт собирать развлекательные новости.

Развлекательные новости. Оксюморон и ложь в одном словосочетании. Никто в моем отделе не думал о творческом наследии, которое оставят люди по ту сторону камеры. Все крутилось вокруг их личной жизни.

Когда вагон метро выехал на поверхность, зажужжали уведомления. Я прочитала сообщение от Мики: «Что делаешь сегодня?»

«Работаю. А ты?»

«Тоже работаю».

Я попыталась представить Мику в галстуке и пиджаке, отсчитывающего часы в офисе.

«Ты занят с девяти до пяти?»

«Можно и так сказать. У нас концерт в Эсбери-парке сегодня. Собираю вещи. Жаль, ты не сможешь прийти».

«Что поделать. А я как раз выезжаю из города. Удачного концерта!»

«А тебе – отличного вечера. Поговорим завтра. Хорошо?»

«Да».

Самый обычный обмен сообщениями, но я прижала телефон к груди. Может, меня и выкинули из офиса из-за отношений с Микой, но дело того стоило. Или так я думала.

Потом я вспомнила, что после шоу его окружат «дорожные жены» и предложат все, на что способны.

И еще я вспомнила предостережение Иден о том, что Мика не готов к серьезным отношениям.

Я глубоко вдохнула и приказала себе не забегать вперед. Он нравился мне. Я нравилась ему. Между нами пока еще ничего не произошло. Кроме того, если он и появится на людях с какой-нибудь шлюхой-хищницей, я узнаю об этом первой.

Я в ссылке.

Я не работала в аэропортах с тех пор, как впервые пришла в газету. Это презренный труд. Вымотанные звезды, обвешанные багажом и в некоторых случаях – детьми, должны продираться через море фотоаппаратов и кучу вопросов. Осаждаемые прессой путешественники выходят из терминала слишком усталыми, чтобы позировать для снимков или подбирать складные ответы. Большинство просто проходят сквозь толпу папарацци, будто не замечая их.

Я задумалась: Мика проходит так же или останавливается и болтает? Вероятно, он зазывает всех репортеров выпить по кружке пива.

Звезды, у которых нет собственных самолетов, вынуждены пользоваться теми же входами и выходами, что и все остальные. И они выделяются именно за счет тщательно продуманного камуфляжа. Любой человек в шляпе и темных очках вызывает подозрение. Иногда маршруты передвижения можно узнать заранее: что-то просачивается в «Твиттер» или куда-нибудь еще. Стоило только кому-то полететь через аэропорт имени Джона Кеннеди или Ла-Гуардиа – и они попадали в засаду. Поглядывая на других папарацци, я понимала, куда надо бежать.