Хотя куда ей было перемещаться. Одиночная камера, в которую ее поместили, имела размеры в два ее шага в ширину, три в длину, имело откидную койку на цепях, гигиенический прибор для испражнений и прибор для умывания с питьевым фонтанчиком. При этом Зейнал отметила, что если в остальной части корабля все было приспособлено для хумансов, то эта тюремная камера была явно спроектирована в лучших стандартах эйджел. Эти хумансы явно несли во Вселенную свой порядок, в котором эйджел будет место только в тюремных камерах, а хумансы широко расселятся по планетам, а не так, как сейчас – несколько диких почти первобытных колоний, каждая из которых находится под контролем одного крупного клана или консорциума мелких кланов эйджел. Зейнал потому и решилась на этот ставший роковым полет в запретную зону, что доступа к биоматериалам хумансов, специально для этого расселенных по планетам, у матроны «Багряных листьев» не было, а подзаработать хотелось. Тем более что свежий биоматериал (а не из планеты-питомника) стоит чуть ли не в два раз дороже. Правда, она позабыла, что очень часто платить за такие авантюры приходится своей собственной жизнью и свободой.

Отвернувшись к стене из негорючего бронепластика (экономия массы, тепло и звукоизоляция), Зейнал переживала свое унизительное положение, когда за спиной у нее раздалось вежливое покашливание. Обнаженная* Зейнал развернулась как пантера, только веером взметнулись в воздухе длинные волосы, пышные и легкие после санобработки. За ее спиной, у самого входного люка, стоял невысокий хуманс в военном мундире и, скрестив на груди руки, скептически смотрел на Зейнал. Что-то в нем было такое неестественное, что она вынужденно присмотрелась к этому хумансу повнимательней. И точно – это был не сам хуманс, а всего лишь его изображение, то есть голограмма…

Примечание авторов: * Если обстоятельства не диктовали необходимость защищать тело от неблагоприятных погодных условий, то темные эйджел предпочитали игнорировать одежду и расхаживать голышом, как их дикие африканские предки.

– Привет тебе, Старшая, – наклонив голову, произнесла голограмма на торговом языке, – должен извиниться за столь скромное гостеприимство, но на войне как на войне.

После этих слов Зейнал прямо в сердце кольнула тупая игла. Хумансы на этом корабле знали как минимум торговый язык. А она, матрона клана, не в состоянии отличить одно их рычание от другого…

– Кто ты и по какому праву взял нас в плен? – довольно резко спросила она у изображения хуманса. – Мы обязательно будем жаловаться совету кланов…

– Меня зовут Кандид, – галантно представилось изображение, – я тут работаю искусственным интеллектом, то есть непосредственно управляю кораблем. А по поводу жалоб ответственно могу заявить, что вы можете жаловаться куда угодно, хоть в Совет Кланов, хоть в Спортлото. Шевцов все равно забил на всех болт и делает что хочет, потому что таковы правила абсолютной монархии. Остановить его вы можете только силой, но и сила сейчас не на вашей стороне.

– Изыди, противный! – взвизгнула Зейнал, – это все из-за тебя! Почему ты дал в руки варваров такую мощь, ведь они же не твои родные дети, и я это вижу!

– По сравнению с тобой, – парировал Кандид, – эти хумансы мне родней родной родни. Те, кто меня создали, считали тебя, Старшая, и весь твой род абсолютным злом, подлежащим безусловному уничтожению, но Шевцов своей императорской властью отменил эту директиву и приказал мне присмотреться ко всем разновидностям эйджел и их слуг. Вот я и присматриваюсь, так что веди себя прилично, не отягощай мое восприятие и не порти карму себе и своему народу сверх того, что вы уже сотворили…

день 61-й, корабельное время 09:35, карантинный блок «Несокрушимого», одиночный бокс № 092.

Настаз – светлая эйджел, клан «Шепот тьмы»

Сказать честно, от плена у диких хумансов (то есть не подчиненных ни одному клану эйджел) Настаз ожидала значительно худшего. А получила… по сравнению с условиями содержания у темных эйджел это был настоящий курорт. Комната, в которую поместили Настаз, была достаточно большой, чтобы не вызывать приступов клаустрофобии, светлой, и была оборудована мягкой лежанкой-диваном, столиком с табуретом и гигиеническим прибором в отдельной маленькой кабинке. Кроме того, в этой комнате имел место кран, из которого текла пригодная для питья вода, с зеркалом над ним и маленькой раковиной под ним. Совсем не то, что маленькая полутемная клетушка на корабле у темных эйджел, в которой спать надо было голышом прямо на пластиковом полу рядом с дыркой для испражнений.

Но самое главное, что в первую очередь сделали хумансы, когда приняли ее на свой корабль – это позволили вымыться с головы до кончиков пальцев ног с применением большого количества горячей воды и пенящегося моющего средства. Помогавшие ей обнаженные самки хумансов – видимо, настоящие фанатки купания – были так любезны, что даже сами намылили ей спину. В ответ Настаз продемонстрировала этим самкам стандартные для хумансов знаки приязни и благодарности – то есть, приотрыв губы, показала кончики зубов и благосклонно кивнула. Самки переглянулись и ответили ей тем же самым жестом*.

Примечание авторов: * То, что темные эйджел воспринимали как насилие над своими личностями, более социализированные светлые считали оказанием услуги и соответственно по результату анализа их поведения одни оказались в тюрьме, а другие – в медицинском карантине первого класса.

После купания, сбросив с себя ощущение нечистоты, которое постоянно преследовало ее на корабле темных эйджел, Настаз буквально почувствовала себя родившейся заново, и самое главное, ей выдали хоть какаю-то, но одежду – мешковатые штаны на самоподтягивающейся резинке и такую же свободную блузу желтого цвета с серой отделкой. Дело в том, что светлые эйджел, в отличие от темных, подобно большинству хумансов, стесняются полной наготы и в обществе посторонних предпочитают прикрывать свои гениталии. Настроение Настаз не портило даже то, что одежда была ей не по размеру и болталась будто на пугале, а все предметы в комнате были рассчитаны на среднего хуманса, и поэтому лежанка для нее была коротка, столик висел слишком низко, а если сесть на гигиенический прибор, то торчащие вперед колени не давали закрыться дверце кабинки.

Но прошло совсем немного времени, и в комнату к Настаз пришли несколько самцов хумансов. Один был в черно-синей форменной одежде, а четверо носили темно-синие робы – они принесли с собой ящики с инструментами и различные материалы. Эти самцы в темно-синем быстро удлинили лежанку, добавив в ней еще одну секцию, подняли повыше столик, попутно отрегулировав табурет, а потом расширили и гигиеническую кабинку, чтобы ей было удобно справлять свои дела. Потом самцы в синем ушли, в дверях столкнувшись с двумя самками в светло-зеленом. А те, выгнав из комнаты самца в черном, жестами попросили ее раздеться, и после того она это сделала, измерили ее тело специальной мерной тесьмой.

Потом одна самка ушла, а вторая, усадив Настаз на табурет, принялась расчесывать ее длинные льняные волосы частым гребнем и сплетать их в несколько косичек, которые потом были уложены в замысловатую прическу вокруг головы. Впрочем, первая самка тоже довольно быстро вернулась и принесла с собой пакет с одеждой, уже подходящей Настаз по мерке. И еще там было что-то вроде домашних тапочек без задников, которые пришлись ей впору. Длинные вытянутые ступни эйджел с такими же удлиненными пальцами требовали ношения несколько иной обуви, чем широкая и короткая обувь хумансов.