– Спасибо, друг, – нахмурилась тень, – ты уже второй раз переворачиваешь мое представление об этом деле вверх ногами. Уатель, а почему бы вам нас не проводить? Если хотите, пойдем пешком, или можете ехать на типарах.

– Мы не уходим далеко от холма, – неохотно призналась эльфийка, посмотрела в полные сочувствия глаза тени и недоверчиво покачала головой. – Никак не пойму… Впрочем, можем договориться. Мы не будем вас удерживать и даже немного проводим, а ты расскажешь – почему я вижу исходящий от вас двоих свет? Именно такой, какой, по рассказу моей бабушки, был только у фей.

– Никакого своего света у нас нет, – так же неохотно призналась Таэльмина, хотя ее интуиция была категорически против этого признания. Особенно в присутствии бывшего герцогского советника, затаившегося после последнего выпада. – Просто это сила браслетов напарников.

– Разрешишь посмотреть? – даже привстала с кресла Уатель.

– Вот! – Тень шагнула вперед и протянула ей руку, словно ненароком заслоняя собой браслет от взгляда Меркелоса.

– А ты не боишься… – восхищенно рассматривая кружевное плетение артефакта, испытующе проговорила эльфийка, приподняла голову и смолкла, увидев на лице собеседницы невеселую усмешку, за которой легко читалось сочувствие и понимание.

Но еще больше ее поразило другое – точно такие же печальные улыбки были на лицах гостей, окруживших девушку.

– А может, – осторожно предложила Уатель через минуту, отпустив так и не дрогнувшую руку тени и с сожалением поглядывая, как исчезает под плотным рукавом очаровавший ее браслет, – сначала мы накроем стол и поужинаем все вместе? А потом мы вас проводим.

– Разве можно отказаться от такого заманчивого предложения? – открыто улыбнулась ей Таэльмина. – Разумеется, мы согласны.

– Она еще и доверчивая, – язвительно процедил за спиной тени Меркелос.

– Почему он постоянно тебя оскорбляет, а ты так спокойно к этому относишься? – наконец-то заинтересовалась советником Уатель, делая знак подругам. – Это твой друг?

– Наоборот, злейший враг, – не стала лгать графиня, – но Хатгерн принял его в отряд, и теперь я должна относиться к нему с терпением и пониманием, как всегда относятся воины к соратникам.

– И надолго у тебя хватит выдержки не обращать внимания на его злобу?

– Интересно будет себя проверить, – наблюдая, как стремительно растущие побеги сплетаются в стол и удобные кресла, хмуро усмехнулась тень, – а кроме того, он забывает, что тоже должен относиться к спутникам с истинной заботой и доброжелательностью. Или недостаточно плохо знает, какая сила кроется в клятве на крови, скрепленной благословением дриады.

– И старшего вампира, – мимоходом добавил Алдер, бросившийся помогать эльфийкам расставлять по столу плетеные вазы, наполненные самыми отменными плодами.

Судя по оживившимся лицам хозяек, праздничных застолий с гостями у них не было уже очень давно.

– Тогда мы не будем сидеть с ним за одним столом, – внезапно объявила Уатель, – времени остается все меньше, а этого гоблина слишком много. Идем, я покажу тебе свой дом. Или боишься?

– Нет, не боюсь, – твердо глядя ей в глаза, заявила тень, – но обязательно спрошу разрешение у вожака отряда. Харн, Уатель приглашает меня в свой дом, можно?

Герцог смотрел на любимую, прижавшую руку к груди, словно запрашивая его согласия, а на самом деле подавая знак, чтобы напарник не мешал, и медлил. Какими бы милыми ни были местные девы, в его душе еще не до конца растаял отзвук тревоги и недоверия. И смотреть, как она уходит в домик, на ступенях которого совсем недавно корни душили другую девушку, было выше его сил. И тень это осознала, шагнула ближе, ободряюще улыбнулась, невесомо провела ладошкой по напряженно стиснутой в тугой кулак руке несостоявшегося мужа и подставила для поцелуя чуть порозовевшую щеку. Каким-то неведомым чутьем догадавшись, как важно сейчас показать и ему, и всем окружающим особую доверительность их отношений.

– Иди, – хмуро вздохнул герцог, разумом понимая, как неправильно будет отказать ее просьбе после проявления столь откровенного послушания, – но помни, я буду скучать.

И постарался растянуть разрешенный поцелуй едва ли не на минуту, нежно опускаясь губами все ниже… пока вспыхнувшая румянцем тень не отстранились с коротким смешком.

– Спасибо, – еще звучал в ушах Харна ее лукавый голосок, а Таэльмина уже уходила вслед за Уатель к ее игрушечному домику.

– От него идет тепло, – осторожно заметила эльфийка, открывая перед гостьей резную и легкую дверцу, – но он не твой мужчина. Мы такое хорошо чувствуем.

– Удобно, наверное, – сделала заинтересованное лицо тень, – если кто-то понравится, сразу видишь, есть у него любимая или нет.

– Страшно это и больно – заранее знать, что у тебя нет ни малейшей надежды на счастье. Наши мужчины влюбляются только один раз. Поэтому тебе проще, но в твоем сердце я жара не вижу, там вообще все мертво, как у древней старухи. Очень странно, никогда я такого не видела.

– Как это – никогда? – нахмурилась Таэльмина. – А Шенлия? Третья из путешествующих девушек?

– У нее совсем не так. – Эльфийка усадила гостью за стол, устроилась напротив и испытующе уставилась в заледеневшие глаза тени. – А вот сейчас я ощущаю гнев и боль, но ты очень хорошо умеешь их прятать. И мне почему-то кажется, будто именно эта подруга виновата в этой боли. Расскажешь?

– Тут нечего рассказывать, правда, – вздохнула Таэльмина, – просто в ремесле, которому учили меня и Шенлию, девушкам лучше иметь холодное сердце, поэтому проводят особый ритуал. И Шене тоже должны были провести… вот я и удивляюсь.

– А твой… напарник ничего про это не знает?

– Все он знает. На родине Харн был моим мужем, но недолго, бежать пришлось на второй день после свадьбы. А здесь отпечаток брачной цепи растаял, наверняка ты про это знаешь.

– Слышала очень давно. Расскажешь?

– Ну, если тебе не скучно… – Таэльмина взглянула в прекрасные синие глаза Уатель, наполненные жадным предвкушением, и спрятала обреченный вздох, как выяснилось, девушек всех рас волнуют одни и те же истории, и не важно, с кем они произошли. С гоблинками, человечками или эльфийками.

Сначала тень говорила скупыми, сухими фразами, но постепенно воспоминания захватили ее, а умелые, тактично осмотрительные вопросы хозяйки домика поднимали со дна памяти такие тонкости, о которых она и сама почти не вспоминала в суматохе и переживаниях последних дней. И хотя Таэль никогда ничего не забывала, просто иногда откладывала разбор незначащих подробностей на потом, теперь вдруг оказалось, что этих мелких деталей накопилось довольно много, и расцвеченная ими картина произошедшего заиграла совсем по-другому. Например, постоянная забота и тревога напарника неожиданно засияла теплым золотистым светом домашнего очага, знакомого тени по одному заданию, и она вдруг начала рассказывать о нем Уатели.