– Любовью.

– А я Виталий, – отвечал он, почему-то чувствуя себя слегка неловко.

– Я знаю, – кивнула «девушка из таверны». – Вы Виталий Павлович.

Он очень удивился:

– Неужели вы всех клиентов помните по именам?

– Постоянных всегда стараюсь запомнить, – отвечала она. – Но с вами это совсем легко – вы у нас особенный.

– Вот как? Почему?

– Очень немногие из наших посетителей могут себе позволить менять кофе из-за того, что он остыл, – рассмеялась она. – Остальным такое не по карману.

Надо же! Ему бы это и в голову не пришло. Он тоже невольно улыбнулся ей в ответ и вдруг подумал, что больше всего на свете хочет сейчас быть с ней, болтать о пустяках, слушать ее мелодичный голос и хрустальный смех, вдыхать исходящий от нее легкий запах старомодных духов…

– Девушка! – позвала пожилая дама за столиком у стены. – Можно вас на минутку?

– Да, сейчас, – откликнулась официантка и перевела взгляд на Малахова: – Вы что-то еще хотели, Виталий Павлович?

– Да, – кивнул он. – Расплатиться и попрощаться. Вот деньги за кофе. Прощайте, Люба.

– До свидания, Виталий Павлович, – с мягким упреком поправила она. – Я не люблю слова «прощай». Говорить его – плохая примета.

День прошел в суматохе, вечер заканчивался еще хуже. Сидя за накрытым праздничным столом, Малахов с неудовольствием думал о том, что даже последние оставшиеся часы своей жизни вынужден делать не то, что хочется, а то, что надо. Да и надо-то не ему, а Лане. У него, Виталия, вообще нет никакого желания находиться в этом особняке, среди этих людей, пришедших сюда продемонстрировать свой достаток, как модель на подиуме демонстрирует чужой наряд. Одежда и аксессуары, прически и косметологические ухищрения, слова и манеры, мужья и любовницы – все это служило одной цели: похвалиться перед остальными и не только показать, что ты не хуже других, но и вызвать зависть, по этикету принимающую форму восхищения. Виталий никогда особенно не любил светских тусовок, но сегодня ему здесь было уже совсем тошно. Не хотелось ни есть, ни пить, ни слушать все эти разговоры…

– …да-да, запомни: доктор Лодкин, Александр Борисович, клиника на Третьяковке, я потом скажу тебе название и точный адрес… Кудесник, говорю тебе, просто кудесник! Ты помнишь, какой у Маргариты был нос? А теперь? Это же произведение искусства, а не нос! А видела бы ты, какую грудь он сделал Анжелике, ну, ты ее знаешь, жена Никиты…

– …в милицейской форме. Останавливают средь бела дня, на оживленных магистралях, хорошие автомобили, просто-напросто выкидывают оттуда на дорогу и уезжают. Представляете, какая наглость! Ну и, конечно, найти их никто не может, это уж у нас как водится…

– …еще и вторую бутылку! А я сижу и считаю – семьсот на подарок, две бутылки вина по двести тридцать, да еще хавчика долларов на четыреста… Это ж получается, что он за один вечер больше полутора тонн на меня потратил! И тут я поняла – это любовь!..

Почти напротив Малахова сидел Аркадий, племянник виновницы торжества, и Виталий украдкой наблюдал за своим заместителем. Неужели это все-таки он? Других кандидатур просто не было. Но Лошманов, даже если и вынашивал в душе коварный замысел, ничем себя не выдал, был, как всегда, весел, обаятелен и галантен с дамами. Ни разу Малахову не удалось поймать на себе какой-нибудь брошенный им подозрительный взгляд.

– Кариночка, а где вы заказали такую чудесную рыбку? – спросил над ухом, перекрывая общий шум, резкий женский голос. – Восхитительно вкусно, никак оторваться не могу!

– А тут у нас неподалеку ресторан «Рашн стайл», – отвечала хозяйка. – Они очень прилично готовят, я всегда там все заказываю…

Название ресторана почему-то показалось Виталию знакомым. Ну конечно же, это тот самый кабак, где они были с Джозефом. Потом прямо оттуда поехали в казино, где он первый раз уви… Стоп. Джозеф. Джо Коллуэй, его американский партнер.

От неожиданной догадки Малахов даже похолодел, хотя в людном помещении было очень тепло. Вот человек, у которого есть истинная причина его ненавидеть… Конечно, причина странная, с точки зрения здравого смысла, даже нелепая – но о каком здравом смысле может идти речь, когда в дело вступает ревность?

Эта мысль так потрясла Виталия, что он, не обращая ни на кого внимания, поднялся из-за стола и вышел из шумного зала на балкон. Подставил лицо прохладному весеннему ветру и попытался сосредоточиться.

После той досадной сцены у крыльца Джозеф больше с ним не общался. Не звонил и не брал трубку, хотя раньше, находясь в России, и нескольких дней не мог провести без своего «русского друга Вита». Это могло означать только одно – техасец очень обижен. Человек он взбалмошный, впечатлительный и не в меру эмоциональный. Да, такому вполне может прийти в голову смертельно отомстить своему обидчику… Тем более что Малахов понятия не имеет, чем у них там все закончилось с Наташей. И теперь Джо страдает и, как это иногда делают дети, решил обвинять во всех своих неприятностях одного конкретного человека… Дети, дети… Что-то она такое говорила о детях… Что-то вроде того, что его предполагаемый убийца чем-то напоминает младенца. Ну конечно же, значит, она имела в виду именно американца!

После этого открытия оставаться на празднике уже не было никаких сил. Виталий торопливо извинился перед именинницей, сославшись на неотложные дела, потом нашел Лану.

– Ой, зайка, а я совсем не хочу так рано уходить! – огорчилась супруга.

– И не надо. Макс отвезет меня и вернется сюда.

«Ну и что теперь делать? – думал Виталий весь обратный путь. – Она была права – я догадался, кто хочет моей смерти, но это ровным счетом ничего мне не дало. Ехать к Джо, искать его, пытаться как-то объясниться, может быть, даже просить прощения… И что?»

Он взглянул на часы – еще не так уж поздно, вполне удобно позвонить. Вынул мобильник, набрал номер Коллуэя и слушал длинные гудки до тех пор, пока связь не прервалась и на дисплее не появилось сообщение «нет ответа». Малахов позвонил еще раз и еще, а на четвертый услышал, что абонент недоступен. Теперь уже не оставалось сомнений, что Коллуэй слышит звонок. И… он выключил телефон.

«Значит, остается одно – наш с ней договор», – сказал сам себе Малахов. Но думать на эту тему сейчас уже просто не было сил. Завтра ему предстоял очень нелегкий день.

* * *

Утро снова застало Виталия в дороге. Он поднялся чуть свет и снова ехал за город, только уже совсем в другом направлении.

На Калужском шоссе он не был уже лет семь, если не больше, и теперь не уставал поражаться отличному состоянию дороги. Ну, прямо как на Западе, и когда его успели привести в такой приличный вид?

В десять утра, когда в «Мит-сити» еще только начинался рабочий день, он уже выехал за пределы Московской области. Малахов позвонил секретарю, предупредил, чтобы его сегодня не ждали.