Практически физически ощутила, как в Аяксе вновь поднимается волна, но на этот раз не бесконтрольной ярости. Кажется, некогда не зря ему прочили блестящее будущее: несмотря на затуманенные наркотой мозги, соображал он быстро. Мужчина сумел правильно оценить и мой внешний вид, и манеру общения.

– И к чему столько чести, что аж иномирские ищейки заявились сюда? Да какие молоденькие… Говори прямо, что тебе надо, падла? – Обращался он исключительно ко мне, напрочь игнорируя Верджа.

– У тебя был мотив. – Я не стала этикетничать и выкать – не тот случай. – Ведь именно Фрейнер причина того, что ты оказался здесь в таком виде. Мы в курсе, что наш покойничек – не ангельское создание и за ним тянется шлейф из низких поступков…

Я подводила Аякса к мысли о том, что ему стоит рассказать о причинах разлада с бывшим научным руководителем.

Наркоман ошалело помотал головой, словно боролся с наваждением, а потом вздрогнул, как будто через его тело прошел короткий электрический разряд.

– Это эффект ломки от «ласкового дурмана», – пояснил некромант. – Скоро пройдет.

Его слова оказались пророческими. Через некоторое время Аякс вновь смотрел на нас. Из его растрескавшейся, закушенной губы текла кровь, но мужчина не обращал на это внимания, сосредоточив свой взгляд на рассыпанном на полу порошке.

– Ты себя презираешь за это? – Сама от себя не ожидала этого вопроса, обращаясь к наркоману.

– А ты не лезь мне в душу, тварь. – Ответ, которого и следовало бы ожидать, задавая этот вопрос. Однако главная цель была достигнута – диалог, какой он ни есть, был продолжен.

– И не собиралась. Расскажи мне свою версию причины твоего исключения, и мы уйдем, развязав тебя. Возможно, навсегда. – Четкий, холодный голос прожженной стервы-карьеристки. Именно такой образ лучше всего вписывался в мировоззрение этого гения. Да, именно гения, поскольку гениев, как и наркоманов, бывших не бывает.

Наши взгляды встретились. «Ненавижу тебя, зараза», – явственно говорил его. «Я все равно вытрясу из тебя то, что мне нужно», – отвечал мой. Не знаю, сколько мы просидели вот так. Вердж даже не шевелился, чувствуя, что сейчас идет молчаливая война характеров. Кто первый сдастся, тот и проиграл. Если отведу глаза – мы уйдем отсюда, так и не добравшись до истины.

Вспомнился спорт, одно из соревнований и напутствие тренера: «Что бы ни случилось, даже если упадешь, сломаешь ногу, смотри на судей. Смотри взглядом, в котором собрана вся твоя воля, потому что там, где бессильны слово и дело, решающий вес имеет именно он. Именно взгляд решает порою, победишь ты или проиграешь».

И этот молчаливый поединок остался за мной. Аякс сдался первым. Его слова, прозвучавшие в полнейшей тишине, резанули не только по слуху, по самим натянутым струною нервам.

– Фрейнер был редкостный подонок, оприходовавший не одну студентку. А я – идиотом, влюбленным в красавицу Шантини. – Его взгляд сейчас был устремлен внутрь себя, словно он искал утешения в прошлом. Или просто хотел выговориться? Возможно, впервые таким внимательным и молчаливым слушателям.

История Аякса и Шантини показалась бы трогательной и романтичной, не будь она опошлена правдой жизни. Юный, подающий большие надежды маг-порталист, талантливый, способный работать с искривлениями пространства, и прекрасная молодая магичка, прелестная, как ранняя осень, переведенная на последнем курсе из другой магакадемии. С россыпью рыжих кудрей, озорным нравом, она с первого взгляда покорила сердце Аякса. Парень ухаживал за ней с отчаянностью безнадежно влюбленного: букеты, свидания, серенады под окном. И девушка отвечала ему взаимностью. Прекрасный роман, который должен был бы логически закончиться свадьбой, тем более что жених уже готовился к защите диплома, впрочем, как и невеста. Но юные студентки нравятся не только своим одногруппникам. На Шантини положил глаз еще и Фрейнер.

Аякс в этот момент рассказа как-то зло усмехнулся, предположив, что, скорее всего, проректор просто напоил его любимую даже не зельем, скорее просто крепким вином или дурманом, а потом воспользовался состоянием девушки у себя в кабинете, куда он вызвал рыжеволосую красавицу под предлогом обсуждения ее дальнейшего поступления в аспирантуру. Когда Шантини поняла, что произошло, в слезах кинулась к своему любимому в надежде на защиту. Ну, парень и попытался постоять за ее честь, как мог. Увы, разбитое лицо преподавателя и арест дебошира огласки не имели.

Фрейнер замял дело. Чем он сумел убедить Шантини – остается тайной, но девушка свое заявление об изнасиловании забрала, сменив показания: все произошло по обоюдному согласию, а вот проректор позаботился, чтобы молодой маг опустился на самое дно, исключив его из академии с волчьим билетом. Рыжеволосая красавица так в жизни Аякса больше и не появлялась.

– Наверное, он предложил ей деньги, такие, от которых она не смогла отказаться… – зло закончил свой рассказ Аякс.

Теперь мне стали понятны и его реакция, и ненависть ко мне (как к представительнице продажного женского племени), и то, почему парень после исключения не нашел в себе сил подняться. Он переживал даже не из-за того, что на ближайшем его будущем как мага поставлен крест, а из-за предательства любимой.

– А ты не мог предположить, что твоя Шантини поступила так, чтобы ты элементарно остался жив? Может, ее шантажировал этот самый Фрейнер не просто оглаской и погубленной девичьей репутацией, может, насильник угрожал убить тебя? – Бредовая гипотеза, высказанная мной, произвела эффект взорвавшейся бомбы.

Глаза Аякса загорелись шальной надеждой так, словно мое наугад высказанное предположение ни разу не приходило в его голову. Хотя, возможно, сыграла роль особенность мужского и женского восприятия фактов. Кто-то подсознательно пытается найти причины оправдать из солидарности, а кто-то – чтобы обвинить.

Дальнейшие слова Аякса не совсем вязались с его предшествовавшим тоном и самим рассказом.

– Да, у меня был повод убить Фрейнера с особым цинизмом и наслаждением, но я этого не делал.

– Как ни странно, я верю, – говорила скорее сердцем, чем умом. – Вердж, развяжи его, пожалуйста.

Некромант с сомнением покосился на меня, словно сомневаясь в умственных способностях одной девицы. Тем не менее Мейнс ослабил ремень на запястьях связанного. Я поднялась, выпрямляя согнутую до этого спину. Что же, кое-что из прошлого нашего дорогого моля мы узнали, навряд ли можно рассчитывать на большую откровенность от Аякса сегодня.

Когда мы выходили из лачуги, краем глаза я увидела, как Аякс склонился над порошком. Хозяин не собирал его по крупицам, как драгоценность, нет. Наоборот, он грязной тряпкой протирал пол, словно пытался смыть с себя зависимость.

Что же, наркоманов бывших не бывает – это правило. Но я надеялась, что Аякс станет исключением, особенно если рядом будет та, которую он так безоглядно любил.

Вердж вернул меня к действительности фразой:

– Давай, перед тем как вернуться академию, заедем ко мне домой. Думаю, переодеться все же стоит.