Зум-Зум вышла с совершенно равнодушным видом, подперла плечом дверной косяк:

– Ну, давай, воспитывай.

– Ты чего мать обижаешь?! И не стыдно тебе? Она, как белка в колесе крутиться целыми днями, для нас старается! А ты неблагодарная говоришь ей такое! И как язык повернулся!

Пока отец выбирал слова, чтоб не ругнуться крепким словцом, мать Зум-Зум с печатью тревоги на лице кивала, ежесекундно отирая руки полотенцем, ходила рядом кругами. Сама Зум-Зум наблюдала, как ярость отца набирает обороты, у его белков полопались капилляры, нестриженные усы топорщились, а у уголков рта собрались комочки противной белой слюны, жесты отца стали резче, высказывания крепче, и, когда он уже сказал все, что думает, его речь зашла на второй круг. Сара сделала несмелую попытку укротить этого старого тигра, однако этот вулкан было уже не заткнуть, там в речи шло уже что-то про прораба с работы, акции в супермаркетах, для примера он вдруг привел продавщицу из магазина инструментов, которая ему нагрубила в прошлом году, а когда он упомянул церковь, Зум-Зум зашла в свою комнату.

– Я с тобой говорю, негодница! – ворвался в след за ней отец. Он увидел, что дочь его уселась в кресло и покорно уставилась на него.

– Ты продолжай. – предложила Зум-Зум растерявшемуся отцу. – Я подумала, что раз уж разговор зашел о церкви, то это надолго, а мне удобней будет каяться здесь, пока ты орешь на меня.

– Да что ж за хренотня твориться, мать!? – он выскочил из комнаты, как ошпаренный, а потом долго кричал на дочь из кухни.

Глава 28

Подобно старой глупой школьной шутке, когда незадачливому ученику клеят на спину бумажку с надписью «пни меня», все окружение заметив это, норовят толкнуть, ударить и пнуть с улыбкой на губах, до того момента пока правда не вскроется, так и окружение Зум-Зум выстроилось в широкий круг, чтобы выяснить с ней отношения, только вместо бумажки к ней прицепилась странная хворь, которая заставляла ее грубить и ругаться. Сама Зум-Зум возвращалась из школы совершенно изнеможённая непрерывными спорами, ее пустая голова падала на подушку и не поднималась до позднего вечера, уроки ей приходилось делать ночью из последних сил, что конечно же не могло сказаться на утреннем самочувствии. Вскоре она приобрела в школе славу склочной бабы, и, когда узнала об этом, искренне удивилась.

Сара же по началу пыталась ставить дочь на место, но сдалась первой, так как была не в силах слышать бесконечные упреки своего изменившегося ребенка, отец перестал разговаривать с дочерью совсем, изредка кидая взгляд полный разочарования. В один из вечеров матери позвонил отец одной из одноклассниц, чтобы выяснить несколько моментов. Оказалось, что Зум-Зум довела его дочь до слез сегодня после уроков. Повесив трубку мать озадачено таращилась в пустой угол комнаты, пытаясь унять бурю чувств, ей показались клеветой подобные обвиняя, и, не успев позвать к себе Зум-Зум для разговора, ее телефон снова зазвонил. Это была еще одна родительница, которая тоже пожаловалась на поведение Зум-Зум. А когда позвонили снова, Сара просто побоялась поднимать трубку.

– Овца драная! – Зум-Зум крикнула напоследок своей однокласснице. Уроки еще не успели начаться, а претензии уже были готовы. Внутренний голос правильно подсказывал Зум-Зум, что скоро это не прекратиться.

И следующий день выдался напряженней, чем обычно. К концу уроков Зум-Зум сумела поссориться не только со своими одноклассницами, но и со всеми девчонками параллели. Прозвенел звонок на урок, коридор опустел, из-за угла показался учитель математики.

– Полин, почему не заходишь?

– Здравствуйте, ваше математейшество. Разрешите мне на урок не ходить. – она качалась с носка на пятку и смотрела в сторону.

– Что? Почему? – преподаватель развел руками.

– Что тут сказать – не хочу. – покачала головой Полин.

– Подожди тут. – бросил он коротко.

Он зашел в класс, быстро отметил собравшихся, раздал задания и вернулся в коридор. Жестом он пригласил Зум-Зум пройти с ним. Молча они спустились на первый этаж в комнату собраний, здесь стояли мягкие диваны и кресла, кофейные столики и шкафчики с книгами, по углам по во всю высоту помещения крепились подставки под цветы, которых надо сказать здесь было просто бессчётное количество, широкие окна пускали сюда много зимнего света, от чего комната казалась еще больше. Ученики и даже учителя любили заходить сюда, к слову сказать, то, что сейчас здесь было пусто – большая редкость.

Халил Исмаил, а именно так звали учителя математики, происходил из семьи выходцев из Иордании, всегда был аккуратен в одежде и в словах, работу он свою любил и надеялся проработать в школе до пенсии, которая уже махала ему из-за горизонта. На его загорелом лице неизменно белели седые короткие усы, впрочем, голова его тоже давно стала седой, впалые темные глаза имели то чудесное свойство – быть грустными, даже когда человек смеется.

Профессор оправил свой темно-синий пуловер и присел на диван, Зум-Зум села напротив.

– Мне посчастливилось быть классным руководителем для трех выпускных классов. Я многое видел, много знаю, и, кстати сказать, много НЕ знаю. Дети всегда разные, каждый особенный. Я дожил до преклонных лет и убедил себя, что уже никто не сможет меня удивить…

– И вот появляюсь я? – трагично вставила Зум-Зум.

– И вот появляешься ты. Хотя нельзя сказать, что ты появилась ниоткуда. Ты всегда была здесь, все это прекрасно видели…

– С моими габаритами меня сложно не заметить. – ухмыльнулась Зум-Зум.

– Ах, одно дело, если тебя замечают за твои старания, за успехи. И совсем другое дело, когда тебя вспоминают, говоря о бандитах и преступниках!

– И совсем уж другое дело, когда тебя знают только как «та, жирная». Вам знакомо такое, профессор?

Он помолчал.

– За последнее время ты сильно изменилась, Полин. Стала агрессивная, напряженная. Тебя словно вывернули наизнанку. Такие перемены не происходят на пустом месте, для этого должно случится нечто нехорошее. Я прав?

– Правы. – Зум-Зум растирала свои похолодевшие ладони.

– Полин, ты не беспокойся, я в душу тебе лезть не собираюсь. Вряд ли ты захочешь мне все рассказать, однако попрошу тебя подумать вот о чем. Вчера ты испортила отношения с коллективом, сегодня ты не можешь зайти в класс, завтра ты не захочешь идти в школу. На носу выпуск и экзамены.

– Да сдам я ваши экзамены, профессор.

– А ты уверенна? Промежуточные еле-еле, проекты пропускаешь, уроки прогуливаешь. И ты не думай, что я умаляю твои проблемы, если ты так кипишь внутри, значит на то есть причина.