— Нет, что вы, государь. Но все-таки мне кажется, что наказание не обязательно должно быть столь жестоким. Наверное, это только для каких-то особых случаев, а для всех прочих лучше, я так думаю, обойтись и увольнением с невозможностью в дальнейшем куда-то устроиться.

— Да, вы правы, причем тут можно ввести очень простой критерий. До какого возраста у нас сейчас примерно живут люди, в среднем лет до семидесяти? Вот, значит, если взятое подношение превысит сумму, необходимую для скромной жизни до семидесяти лет, то тогда только пуля, никаких альтернатив в таком случае быть не может. Потому как получив, скажем, в сорокалетнем возрасте двадцать тысяч, все оставшееся время можно вообще не работать. То есть увольнение с волчьим билетом тут не подействует. Ну, а если какой-то дурак согрешит по мелочи, то, действительно, гнать его к чертям, и все. Но, разумеется, я не считаю все мной сейчас высказанное истиной в последней инстанции. Если у вас получится придумать что-то получше, буду только рад.

— Я постараюсь, ваше… э-э–э… Александр Александрович.

Примерно с февраля девяносто третьего года меня, если можно так выразиться, стала слегка беспокоить Япония (а внутренний голос уточнил — хорошо хоть не Гондурас). Дело было в том, что до японо-китайской войны, если основываться на информации из моей прошлой жизни, оставалось всего полтора года, а страна восходящего солнца так до сих пор и не чешется. Неужели там решили отложить войну? Или просто не верят в то, что Россия может как-то вмешаться в конфликт, но это довольно странно, тем более что в начале марта в Питер с неофициальным визитом прибыл аж сам Ли Хунчжан — очень влиятельная фигура при дворе императрицы Цыси и самый загребущий взяточник в Китае. А может, и во всем мире, но этого мне министр иностранных дел Гирс, представивший доклад о прибывшем косоглазом хапуге, гарантировать не мог.

Этот самый Ли, только прибыв в северную столицу, сразу нашел родственную душу и зачастил к Витте. Вот уж не знаю, с какими именно словами он тряс перед моим министром финансов своей жиденькой бороденкой, но догадаться об их общем направлении было нетрудно. На очередном докладе Витте начал меня убеждать, что господин Хунчжан, конечно, порядочная мразь, но, если все тщательно подсчитать, то просит он не так уж много. Даже с учетом взяток путь во Владивосток через Манчжурию окажется почти в два раза дешевле и сможет быть построен заметно быстрее, чем по левому берегу Амура. Вот только Сергей Юльевич забыл упомянуть, что во втором варианте дорога у нас всяко останется как минимум на ближайшие сто лет, а насчет трассы через Манчжурию этого определенно сказать нельзя. Может, конечно, тоже остаться, но может и уплыть. Причем взятки всяким ху… в смысле, Хунчжанам, вероятность такого исхода только повышают.

Я так и не понял, то ли японцев простимулировали встречи сребролюбивого китайца с Витте, то ли оно просто так совпало, но вскоре японский посланник напросился на прием к Бунге, где сообщил, что господин Хиробуми Ито, во главе делегации направляющийся в Лондон для подписания какого-то договора, испытывает желание по дороге посетить Санкт-Петербург. В ответ Бунге заверил, что всегда будет рад видеть своего японского коллегу и гарантирует, что при необходимости сможет организовать аудиенцию у его величества, то есть меня. Еще бы ему не гарантировать, если я ему об этом говорил прямо, причем не один раз. Ну, а что Ито заедет в Питер проездом, так это ничего. Тем более что наша столица ему не очень-то и по пути. Ну то есть это примерно как по дороге из Гатчины в Сестрорецк заехать в Тосно. Или, чтобы москвичам было понятней, проездом из Бутово в Щербинку посетить Новогиреево. Все это, конечно, хорошо, но какой договор он там собирается подписывать? Что-то мне память прошлой жизни ничего такого не подсказывает. Договор между Японией и Англией, давший японцам карт-бланш на войну с Россией, был, насколько я помнил, подписан в самом начале двадцатого века. А сейчас о чем они с англами собираются договариваться? Как бы не о противодействии мне, ибо та история от этой только наличием меня на троне и отличается.

И вот, значит, в конце мая японский пароход зашел в Одессу, где с него сошли восемь человек во главе с Ито, сели на поезд и через двое суток прибыли в Питер. Там дорогих гостей встретил Бунге, после двухчасовой беседы познакомил со Столыпиным, который пообещал, что в течение двух — трех дней император примет господина Хиробуми Ито.

Я вообще-то собирался пригласить его в Гатчину сразу, но Столыпин с Бунге хором заверили меня, что так нельзя. Гостя надо сначала помариновать общением с равным по должности, то есть русским премьером, и лишь потом допускать до личной встречи со священной особой императора. Я, честно говоря, в священность своей особы не больно-то верил и подозревал, что Ито в нее верит еще меньше, но согласился с мнением премьера и главы секретариата. В общем, личная встреча состоялась на третий день после прибытия делегации в столицу. И она меня не то что бы сильно разочаровала, но после нее осталось какое-то странное чувство. Я про него не раз слышал от знакомых в прошлой жизни, когда они, подписав все необходимые документы, наконец-то получали вожделенный кредит. Вроде все закончилось именно так, как сами и хотели. Вот они, деньги, можно бежать за «Логаном» или даже, чем черт не шутит, за «Икс — трейлом», но все равно в глубине души шевелится чувство, будто тебя каким-то образом ухитрились цинично нае… ну, выражаясь цензурно, обмануть. Именно такое чувство после трех бесед с японским премьером я и испытывал.

Вроде бы по основным пунктам была достигнута договоренность, причем именно такая, как планировалось. К тому же Ито был любезен, предупредителен и не уставал повторять, что лично он всеми конечностями за добрососедские отношения с Россией. Вот только договор об этом лучше подписывать после завершения войны с Китаем. Ибо тогда обстановка может сильно измениться, и лучше, чтобы эти изменения учитывались при подписании столь важного документа. Зато мне Ито предлагал письменно подтвердить, что я признаю Корею именно японской зоной влияния.

— Не вопрос, — пожал плечами я, — могу написать прямо сейчас. То есть сразу после того, как вы поставите последнюю точку в документе, признающем исключительные права России в Манчжурии. Вы же это предложили, вам и начинать.

Однако такая инициатива почему-то не вызвала у собеседника ни малейшего энтузиазма. И, значит, всего двумя ощутимыми результатами встречи стало, во-первых, то, что три человека из свиты японского премьера остались в Гатчине с целью подготовки соглашения о сотрудничестве в области воздухоплавания — это официально. На самом же деле они наверняка собирались просто немного пошпионить, но тут, как говорится, и флаг им в руки. Собственно говоря, особый воздухоплавательный отряд в Залесье для того и существует.

Ну, а во-вторых — обещание Ито лично доложить императору мои предложения по поводу железной дороги через Манчжурию и присовокупить к ним свои слова поддержки.

И все. Неужели только ради этого японский премьер сделал такой крюк?

Раньше развитие отношений между Японией и Россией представлялось мне довольно просто. Ну типа с шестидесятых годов девятнадцатого века и до тысяча восемьсот девяностого года они были прекрасными. Потом в процессе визита в страну Восходящего солнца будущий Николай Второй получил по голове саблей (в другой истории, естественно), и отношения, по крайней мере со стороны России, несколько охладели. Ну, а затем, когда европейские державы (с подачи России, между прочим) заставили Японию отказаться от заметной части завоеванного в процессе войны с Китаем, да еще и умерить аппетиты в части контрибуции, Япония обиделась. И начала интенсивное строительство мощного современного флота, что ясно намекает — воевать с Россией было решено уже тогда. Ибо против побежденного Китая такой флот не нужен, против Англии все равно не поможет, а остальные державы сами на Дальний Восток воевать не полезут. Корейская же история с Безобразовым и компанией была, с мой точки зрения, всего лишь поводом.