Они бывают двух типов. Положительные — эти во многих случаях случаев вредные, то есть им лучше бы называться как-нибудь иначе. И отрицательные, которые на самом деле скорее положительные, ибо полезные. Так вот, эти самые полезные отрицательные обратные связи можно встретить везде — от простейшего транзисторного приемника и до алгоритма отношений с тещей. Суть отрицательной обратной связи такова. При появлении рассогласования в системе (то есть когда что-то пошло не так) сигнал этого рассогласования усиливается, инвертируется (то есть переворачивается) и подается на вход системы, что способствует ее возвращению в исходное состояние.

Для того чтобы система с такой обратной связью работала устойчиво, необходимо соблюдение двух условий (вообще-то их может быть больше, но эти присутствуют всегда).

Первое — время прохождения сигнала по цепи обратной связи должно быть либо много меньше постоянной времени самой системы (то есть того времени, за которое ее состояние может заметно измениться), либо, если это по каким — либо невозможно, то намного больше. Делать эти времена соизмеримыми нельзя, ибо тогда при каких-то условиях отрицательная связь начнет работать как положительная. Вариант с медленной связью плох тем, система с ним перестает быть устойчивой к быстрым внешним изменениям. Впрочем, если их не предвидится, то и медленная связь сойдет.

Второе условие — искажения сигнала в цепи обратной связи должны быть минимальными.

И, значит, при несоблюдении любого из этих двух условий система может самовозбудиться, то есть пойти вразнос.

Империя — это тоже система, просто большая, достаточно сложная и очень инертная. И, разумеется, без обратных связей она функционировать никак не могла, так что я озаботился их поиском с целью сначала изучения, а потом и модернизации. Однако, что удивительно, поначалу не находил вообще ничего, и только сравнительно недавно понял, что обратные связи в империи, разумеется, есть. Просто они, мягко говоря, устроены достаточно своеобразно — во всяком случае, с точки зрения технического специалиста.

Информация с мест приходила к императору по той же самой цепочке, по которой шли вниз его распоряжения. Вы уже поняли, в чем дело? Скорость передачи управляющего воздействия на самый низ была в точности равна скорости прохождения сигнала рассогласования обратно! Ясное дело, что такую систему довольно часто начинало лихорадить. Кроме того, цепочка передачи была достаточно длинной, что приводило к серьезным искажениям передаваемых как вверх, так и вниз сигналов, а это тоже не добавляло империи устойчивости. Чтобы она не пошла вразнос, власть организовала то, что я для себя определил как систему местных обратных связей, к тому же временных. То есть как только наверху замечали, что где-то что-то идет не так, то туда либо отправлялся чиновник с особыми полномочиями, либо создавалась комиссия по преодолению и дальнейшему недопущению. Что удивительно, эта система даже как-то работала!

Но, как только я стал императором и более или менее освоился на новом месте, «как-то» меня устраивать перестало. Я считал, что на жизненно важных направления все должно работать не «как-то», то есть кое-как, а как положено. И, значит, во исполнение своих далеко идущих планов в середине января девяносто третьего года вдумчиво побеседовал со Столыпиным.

К этому времени Петр Аркадьевич уже знал, что я рассматриваю его в качестве кандидата на пост председателя кабинета министров, когда Бунге вынужден будет покинуть это место по старости, болезни или смерти. Все-таки ему уже без полугода семьдесят, возраст для теперешних времен довольно приличный. Да и для прочих тоже — я, например, в прошлой жизни до его лет хоть и немного, но все-таки не дотянул. Николай Христианович, разумеется, тоже был в курсе, кто станет его преемником, и нормальным рабочим отношениям между ним и Столыпиным это не мешало. Скорее даже наоборот, он старался по возможности держать главу моего секретариата в курсе всех дел кабинета.

Витте я в качестве премьер-министра не рассматривал. Он, конечно, человек талантливый, но твердо уверен, что движущей силой общества является крупный капитал, а, значит, ему вполне логично стать и направляющей силой того самого общества. Нет уж, министра финансов с такими убеждениями терпеть еще можно, а вот премьера — никак нельзя.

— Вы не в курсе, Петр Аркадьевич, сколько у нас в России уездов? — спросил я, когда обсуждение текущих вопросов подошло к концу.

— Чуть больше семисот семидесяти. Если угодно, могу позвонить в секретариат, и мне скажут точно.

— Не нужно, так достаточно. Про губернии я и сам знаю — их семьдесят семь, плюс двадцать одна область и два самостоятельных округа. То есть нужно всего-то около тысячи человек для того, чтобы центральная власть всегда точно знала, что происходит на местах.

— Вообще-то и сейчас есть люди, задачей которых является именно своевременное информирование властей.

— Правильно, но тут даже мне видно тонкости. Первая — это у них не единственная обязанность, а часто даже и не главная. Вторая — они информируют свое непосредственное начальство. Максимум — доклад идет через одну ступень. А нам с вами надо, чтобы сигналы с самого низа проходили на самый верх максимально быстро и без искажений. Разумеется, я не собираюсь лично читать каждый месяц по тысяче отчетов. Для этого должно быть создано какое-то специальное учреждение, причем создавать его придется вам, а подчиняться оно будет непосредственно мне.

— Наверное, это окажется полезное начинание, но хотелось бы более детально уточнить, как ваше императорское величество его себе представляет.

— Петр Аркадьевич, учтите, что я подобное как-то согласен терпеть только от главы секретариата, но в качестве премьер-министра вам придется выражаться более кратко и менее обтекаемо. Например, «государь, жду конкретных указаний». Или «Александр, я вас внимательно слушаю». А со временем, глядишь, дойдем и до чего-то вроде «Алик, продолжай».

— Даже так? Государь, я вас внимательно слушаю.

— Хорошо. Итак, создается некое… ну, скажем, статистическое управление моего величества. Я знаю, что в Министерстве внутренних дел есть какой-то Центральный статистический комитет, но он, во-первых, работает на МВД, а во-вторых, своих представителей на местах у него нет, так что он меня не устраивает. И, значит, штаты нового управления я представляю себе примерно так. В каждом уезде — по одному наблюдателю. В каждой губернии и приравненных к ним субъектах — уполномоченный с помощниками числом от трех до пяти. И, наконец, центральный аппарат во главе с директором. Численность — для начала человек двадцать. Директор будет подчиняться непосредственно мне, но один из его заместителей пусть отвечает за связь с кабинетом министров.

Далее. Наблюдатели отправляют свои донесения сразу в центр, а губернским уполномоченным шлют только копии, причем надо закрепить право наблюдателя в исключительных случаях этого не делать. Об их безопасности пусть заботится местная полиция. Причем всерьез. Например, если с наблюдателем случится что-нибудь нехорошее, то полицейский чин, в чьей зоне ответственности это произошло, автоматически вылетает со службы без выходного пособия и с волчьим билетом.