Пришлось быстро прощаться, хотя мне хотелось задать Сергею еще несколько вопросов. Он с искренним сожалением проводил нас, предприняв несколько безуспешных попыток обнять меня.

– Коз-зел этот твой Серж! Бабник! По-моему, он не прочь временно занять Димкино спальное место, а ты и уши сушить развесила! Друг семьи, а! – разбушевалась Наталья, как только мы вышли на улицу.

– Ничего я не развесила, – слабо отбивалась я. – Просто человек искренне сочувствует и пытается помочь. А Димкино спальное место в тюрьме на нарах. И другом семьи Сергей, в сущности, не был. Последние лет пятнадцать Димон с ним только по телефону общался, да и то редко. В детстве – да. Росли вместе, дружили. А потом жизнь раскидала.

Наташка издевательски хмыкнула, давая понять, что среди нас двоих есть явная идиотка, но это не она. Поворчав еще немного, подруга вдруг резко остановилась:

– Ир, а ведь этот твой Серж сознательно хочет разбить наш тандем!

– Я тоже невольно остановилась, спросив, зачем это ему нужно.

– Пока не знаю, – горячо продолжила она, – но он как-то осторожно пытается отодвинуть меня в сторону. Над этим следует подумать… Ладно, давай заедем ко мне, пообедаем, а там решим, что делать. Возможно, придется ехать к твоему следователю, если он, конечно, на работе. Суббота все-таки…

Дома у Натальи нас ждал сюрприз. Едва мы открыли входную дверь, отбиваясь от счастливой Деньки, как в коридоре возник Лешик. На наше «здра-а-ассте!» он молча кивнул и, развернувшись, ушел на кухню. Я, почему-то на цыпочках, юркнула в комнату, решив, что не проголодалась. Наташка вздохнула и отправилась на кухню – защищаться от Лешика. Но, как известно, лучшая защита – это нападение, поэтому через полминуты я слышала только ее громкий сердитый голос, впрочем, недолго. Буквально тут же Наталья влетела в комнату, таща за собой возмущенного сына. Я вздохнула, приготовившись что-нибудь врать в унисон с Наташкой. Но врать не пришлось. Не пришлось вообще ничего объяснять.

Пока мы отдыхали в разведке под Торжком, события приняли очень интересный характер. На второй день нашего отсутствия Лешика нашли следственные органы в лице господина Листратова. Нет, Лешика никуда не вызывали, просто в восемь часов утра раздался телефонный звонок, и господин Листратов, представившись, сослался на необходимость срочно встретиться. Лешик, с трудом сбрасывая остатки сна и с сожалением отмечая, что вполне мог бы еще поспать с полчасика, если бы не звонок, сослался на явную нехватку времени. Тогда следователь предложил перехватить его по дороге на работу, и Лешик окончательно проснулся, милостиво разрешив Виктору Васильевичу заехать за собой.

На работу в этот день Лешик не попал, как, впрочем, и на следующий. Листратову срочно понадобилась моя персона. И ни где-нибудь, а в Димкиной квартире. Лешик позволил себе удивиться, припомнив настоятельный совет следователя смотаться мне на ближайшее время из Москвы, куда глаза глядят. Листратов резко поправил, что не куда глаза глядят, а в конкретное место – к свекрови.

– Как к свекрови? – неподдельно удивился Лешик. – Вы что-то путаете. Ирине Александровне дали путевку в пансионат «Реченский». Это где-то в Тверской области. Они с мамой перед отъездом весь пол отполировали коленками, пока карту маршрута изучали. Где только такую здоровую карту откопали!

– Ты точно помнишь, что они изучали именно Тверскую область?

– Абсолютно точно. Карта у мамы старая, поэтому они Тверь все время обзывали Калининым – старым названием. И Торжок без конца упоминали.

– Слушай, парень, тут такое дело получилось. Мне ваша встрепанная Ирина Александровна сообщила, что едет к свекрови под Каширу. Я попросил назвать точный адрес. Она уверенно назвала его сразу, не задумываясь – деревня Зайцево Каширского района Московской области. Вчера меня осенило проверить этот адрес. Он ложный. Весь день мучился догадками, зачем ей это было нужно?

Лешик догадками не мучился. Он сразу все понял, но, на всякий случай порывшись в записной книжке, нашел мой рабочий телефон и позвонил в офис. Радостно озабоченный Ленчик бодрым голосом сообщил, что Ирина Александровна находится в отпуске и появится в начале сентября, но фирма располагает прекрасным ассортиментом свежемороженой рыбы и он, в порядке исключения, готов ее предложить, поскольку лицо, знакомое Ирине Александровне, должно получить все самое лучшее. Аппарат умолк, очевидно, Ленчик искал прайслист, который постоянно оставлял где ни попадя, включая туалет. Лешик со вздохом отключился и сообщил результат переговоров следователю. Тот, ничтоже сумняшеся, повторил набор номера и рявкнул в трубку: – Прокуратура. Следователь Листратов. Телефон вашего руководства?.. Спасибо.

Через несколько минут выяснилось, что никаких путевок фирма никогда не закупала. Профсоюз стал давно забытым словом. Все путевки работники фирмы приобретают через турбюро. Наиболее ценным кадрам фирма оплачивает стоимость этих путевок – полностью или частично.

Молчали долго. Лешик раздумывал, говорить ли следователю о том, к каким выводам он пришел. Не оставляло чувство обиды, но оно не могло быть решающим фактором. Этим самым фактором стала фраза Виктора Васильевича: «Давай, Алексей, вытаскивать милых дам из дерьма, в которое они с настойчивостью назойливых мух стараются вляпаться… Если уже не вляпались». Фраза была произнесена таким грустным и усталым тоном, что Лешик испугался. Уж что-что, а с логическим мышлением у него все было в порядке. Коротко изложив известные ему факты, он перешел к выводам. Следователь договорить ему не дал – прямиком повез к себе в прокуратуру. Разговор был долгим и подкрепился протоколом. На работу Лешику было сообщено, что он отсутствует по уважительной причине, связанной с поимкой преступников. Оправдательный документ представит.

Немного разрядил обстановку Натальин звонок из Реченской. Во всяком случае, стало ясно, что мы пока живы и физически здоровы. Со стороны же психики, как считал господин Листратов, отклонения у нас существовали с момента рождения. Поэтому особо удивляться тому, что подруга не стала слушать, о чем надрывался по телефону сын, не пришлось. Вполне естественно, что она предпочла, не разбираясь, наорать сама.

Поиски «милых дам» увенчались успехом к вечеру четверга, а утром мы с Натальей покинули Реченскую. Наверное по наши души и ехал в деревню милицейский уазик, который мы проводили взглядами, попивая минералку у магазина в Будове.

Способности к логическому мышлению у следователя оказались на довольно высоком уровне. Место нашего «пансионата» было установлено благодаря логике и протоколу опознания первого трупа лже-Олега, где фигурировали паспортные данные отца Анны – Михаила-старшего, а значит и место его проживания. Автосервис «Альтаир» не затронули, хотя и начали разрабатывать связанные с ним версии. Во всяком случае, Лешик это понял – не дурак. Дурак бы не понял. Слишком много ему было задано вопросов по поводу визитов, нанесенных в автосервис. Особенно заинтересовались содержанием телефонного разговора Николая с Натальей. Лешик был убежден, что именно этот разговор спровоцировал наш быстрый отъезд, и только благодаря опять-таки логике, но уже чисто женской, либо огромной дури, что в общем-то равноценно, нас понесло не в обратную сторону от нависшей опасности, а прямиком ей навстречу. Если бы мы не скрывались столь тщательно от следственных органов вместо того, чтобы скрываться от преступников, последние уже находились бы за решеткой.