— Ой, да он… Ладно, позвоню ему, повиси…

Пара минут, пока в динамике сотового играл Шопен, показалась троице полевых бойцов и всему штабу в микроавтобусе, наверное, целым концертом в филармонии. Только без дрёмы и слёз восторга.

— Он приедет! — радостно сказала трубка. — А мне тоже можно? Только он специально одной Никольской не занимался, неплохо бы подготовиться.

— Даже нужно, — выдохнула Лена, — шпаргалку с фотографиями я ему вручу прямо сейчас по электронной почте. По дороге прочитает. План такой. Мы двигаемся, и он двигается. Я отлучаюсь, он стоит как вкопанный и мелет всё от царя Ирода до… В общем, до Ельцина включительно. Валечка! Вот ещё что. Ты не могла бы притащить с собой группу студентов на халяву? Задача состоит в том, чтобы к экскурсии не приклеилась бродячая халява. Только свои, без прохожих и зевак из Кривого Рога.

— Ой, нет, наверное, — отозвалась профессор культурологии. — Сейчас у меня заканчивается приём государственного экзамена. Семнадцать человек в коридоре топчутся. Они потом пить пойдут, Лен! История им ни к чему.

— Всё, тогда идём по плану «Б». Жду вас обоих слева от выхода из метро Лубянка. Как можно скорее, Валечка, ладно?.. Целую. До встречи. Не советую тебе садиться за руль, лучше подземкой. Пробки в центре.

— Что за план «Б»? Ты хоть объясняй, что делаешь! — попросил Михаил.

— Некогда, куратор… Эй, на барже? Как слышите, приём, — проговорила она, выискивая в записной книжке своего мобильного телефона ещё какой-то номер, — через полчаса примерно Валентина и Дмитрий Уманский подойдут прямо к вашим дверкам. Туда же я сейчас организую массовку. Кофе хочу!

Быстрый перебор пальцев по сенсорным кнопкам. Чихнула. Пыльно.

— Наташенька, привет!.. Ты в театре? Тема такая. Прямо сейчас собери всех наших. Бесплатная экскурсия с доктором наук по Никольской улице. Да, и буфет, и рабочих сцены, администраторов собери. Репетиция окончилась уже? Передай ребятам, что это мой им подарок ко дню рождения Мастера. Что им мотаться домой до спектакля? Прогулка по улице и ланч в Subway. Главное, чтобы праздно шатающиеся граждане не прилипли. Понятно?

Затянутый пеленой дождя, поседевший в его струях город оплакивал свои пустые хлопоты, провисали под тяжестью ударов ветра гулкие провода, оглушённые налётом ветхозаветного шквала, замерли внутри лавок люди, глядя не на товары, а на превратившиеся в реки улицы. Машины, вздымая фонтаны дождевой воды, испуганно бежали от града, хотя бежать было уже некуда. Ветер, отпетый и безнаказанный, разгулялся во всю богатырскую мощь. На Зубовском бульваре выползли на проезжую часть пластмассовые красно-белые ограждения, врезаясь в автомобили и перекрывая движение. Вальс, ах, этот безудержный летний вальс строительных конструкций. Тень климатического апокалипсиса? Пластмассовые дуры свивались в хоровод, расходились концентрическими кругами, снабжая зрелище звуковым рядом криков ужаса невольных свидетелей и заложников происходящего.

Добежать бы до микроавтобуса, там, хотя бы, сухо, тепло, кофе. Но и пара шагов вне Расстрельного дома пока грозит расстрелом градинами с хорошую садовую горошину. Вода по щиколотку, разумеется, ненадолго. Стечёт она и с Боровицкого холма, и с Тверского перекрёстка вниз на Манеж. Ну а пока придётся сидеть, прислушиваясь к вою стихии, и просто ждать. Одна радость: смысла использования летающих видеокамер, наверное, уже нет. Злоумышленники, взорвавшие кафе, не шоколадные зайцы. Не растают. Слабое место тонкой техники в том, что она пригодна к использованию лишь в тихую ясную погоду. Но это — здравый смысл. А как оно будет — увидим.

— Три символа, получается, уже есть, — произнёс полковник, — доложи, что ты сделала, где и почему. Лена, слышишь?

— Кофе хочу, товарищ командир! Связки не смыкаются. Повернула, как и в предыдущих двух точках, соответствующее кольцо до щелчка. Алый круг пока ещё светится, держу цилиндр в левой руке. Шла с рамкой. Там, где она стала вращаться по часовой стрелке, остановилась. Это на месте часовни. Ну а тут было так. Просто логика. После бичевания Иисуса «повели», как свидетельствует апостол Иоанн. Но он не сообщает никаких подробностей кроме той, что страдалец «нёс крест свой». И под тяжестью его споткнулся…

— Рита, не бурчи под нос. Если нашла подробности, зачитай. Нам же не детскую передачу снимать надо, а обосновать каждое действие… Давай-ка, лейтенант, отнеси коллегам кофе. Ты уже кофе-машину освоил, так что давай делай с молоком. Не сахарный, не растаешь. Дождь уже прямой.

— Есть, товарищ командир, не растаять… Кофе относить на всех?

— Религиозные авторы многократно описывали и предполагаемый вес громадной конструкции, — зачитала Рита, — и мучительный зуд от укусов насекомых, слетавшихся на запах крови и пота. Нам же интересно в конкретном случае понять, а где же это произошло? Легко угадывается, что здоровенная двухметровая деревяшка при поворачивании с тесной площади на Via Dolorosa могла запросто зацепиться за угол дома, а приговорённый потерять равновесие. Так что Иисус запинался ногами точно на перекрёстках и в замысле средневековой русской реконструкции Скорбного пути… Лена, какая же ты молодец! Изображение на углу появилось, да?

— Третья точка, полёт нормальный. Лев, человек, дитя. Прибыл поп. Остаётся дождаться конца библейского потопа. Леночка, конец связи. Наш технический эксперт говорит, что нашим телемостом заинтересовались извне. Одну хакерскую атаку он уже отбил.

— Неужели выследили? — ужаснулась Рита. — Так быстро?

— Слишком велики ставки… Взрыв был организован специально, чтобы на виртуальном уровне антитеррористический комитет тоже ввёл оранжевый уровень опасности. Через несколько минут будет расширена зона блокады сотовой связи. До радиуса Садового кольца.

— Коллеги, я второй раз сканирую контур. Два паука за минуту, это уже много. Делайте всё, что можно успеть за пять минут. И захлопываем люк, — нежный, со скрипом кресла-качалки тенорок Эмика раздался Иерихонской трубой, — по-моему, мы недооценили угрозу. Все контакты Лены считывают. ВСЕ. Это очень дорогое удовольствие, кстати. Миллион зелёных час работы.

— Здорово ты им соли на одно место насыпала, подсунув соседа, — на ухо сказал напарнице Михаил, — а знаешь, оно и к лучшему. Что знают двое.

— Рита! Быстро удали из электронной версии всё про остановки Христа, оставь про Никольскую. И на печать, — приказал Дубровин. — Делаем работу как в каменном веке. Сотовые отключить, батареи снять. Рацию и всё прочее сейчас у вас Макс соберёт. Видеокамеру отдай ему тоже. С мыльницей, как?

— Справлюсь, не проблема, — усмехнулась Лена, — кажется, эта фигня называется теорией шести степеней удалённости. Все знают всех через шесть знакомых. Was wissen zwei, wisst Shwein… В этом ты прав, служивый. Что знают двое, то известно и свинье. По крайней мере, немецкой свинье.

Оставим пока наших героев собираться с мыслями и силами во время вынужденного перерыва на «нелётную погоду» и посмотрим трезвым взором на то, чего им удалось добиться за такое непродолжительное время. Контора за чёрными прутьями и дворик меж стен аптечного здания и «Расстрельного дома», действительно, соседствуют с оживлённой торговой улицей. Оттуда вываливается офисный планктон и ремонтники, туда можно просунуть даже объектив фотокамеры. Возможно ли технически восстановить знаменитую часовню целителя? В отличие от Сухаревой башни, очевидно, можно. Если чуть потеснятся интересы филиала известного немецкого банка, поступятся его обитатели своим покоем. Перегородить стройкой пересечение Садового кольца и Проспекта Мира, превращая эту зону в очередной автомобильный ад — кому от этого будет хорошо? А от воссоздания крупной часовни — кому от этого будет плохо? Между тем, только ли благим смыслом принимаются решения столичными властями второй половины «десятых» годов XXI века?