– Возможно, это часть проблемы, да. Но не только. Хелена… она… совсем другая.

Хульда все поняла правильно и поспешно отдернула руку, осознавая, что опять слишком далеко зашла со своим дружелюбием. Если бы Берт ее сейчас видел, он бы высказал свое мнение.

– Знаешь, я думаю, вам нужно больше времени, чтобы притереться друг к другу, – сказала она. – Брак – это не только развлечение, верно? Не мне, конечно, судить.

– Конечно, – не очень убедительно сказал Феликс.

– А по поводу э-э-э… детишек… – продолжала Хульда, – нужно набраться терпения. Но, может быть, вам следует обратиться за советом к врачу? Знаешь, многим женщинам мешает что-то вроде барьера, и они не могут забеременеть, тогда как достаточно маленькой операции.

– Это моя вина, а не Хелены, – сказал Феликс, осушив залпом полбутылки.

Хульда скептически уставилась на него:

– Почему ты так решил?

– Я знаю – и все! – Феликс с силой хлопнул ладонью по столу, так что постоянные посетители ненадолго прервали беседу, повернув головы, прежде чем, пожав плечами, отвернуться. – Семья Хелены очень плодовитая, – продолжал он сдавленным голосом, – а я единственный ребенок моих родителей и знаю, что они очень долго ждали моего появления. Здесь точно какой-то изъян с нашей стороны. Хелена тоже так говорит, по ее мнению, во мне что-то не работает.

Хульда видела, как его глаза предательски блеснули. Ее сердце сжалось от жалости. Одновременно ее переполняла ужасная злость на эту блондинку, которая нахлобучила на старого доброго Феликса такое необоснованное чувство вины.

– Теперь послушай меня, – она вплотную приблизила свое лицо к лицу Феликса и заговорила тихо-тихо, чтобы другие гости в трактире не услышали, – это все глупые выдумки. У тебя все работает, ты самый здоровый, искренний, добродушный мужчина, которого я знаю.

– И поэтому ты меня бросила, так? – запальчиво воскликнул Феликс. – Потому что я был такой хорошей партией, да? Нет, все было не так. Ты ушла, потому что почувствовала, что со мной что-то не так. Что я недостаточно хорош для тебя. А теперь посмотри на меня: ты была права. Вероятно, ты поздравляешь себя каждый день, что вовремя избавилась от меня.

– Что за ерунда! – вскричала Хульда, и за стойкой на мгновение опять стало тихо. Но ей было все равно.

– Не ерунда, а правда, – Феликс с раздраженным стоном вытер глаза. – Без меня у тебя есть шанс на семейное счастье с другим мужчиной, с полноценным. Может быть, с недавним приятелем в серой шляпе.

Хульда не могла не рассмеяться, хотя разговор был совсем невеселым. Мысль о том, что Феликс считал Карла Норта более подходящим кандидатом для создания семьи, чем себя – надежного порядочного Феликса – была просто смешна.

– Если бы это было все, чего мне хотелось, – тихо сказала она, – я бы выбрала тебя, поверь, пожалуйста.

– Почему ты так говоришь?

Хульда мешкала. Она никогда ему об этом не рассказывала, но чувствовала, что сейчас ему пора узнать правду. Было непозволительно и дальше удерживать свое знание при себе. Это было бы несправедливо, Феликсу нужна ясность, чтобы с укрепленным чувством собственного достоинства вернуться к жене. Но все в ней протестовало, запрещая ему об этом говорить. Как он отреагирует?

Мольба в его влажных карих глазах избавила Хульду от принятия решения.

– Ты можешь стать отцом, – сказала она, – это не твоя вина. С тобой все очень даже в порядке.

– Откуда тебе знать? – Феликс мгновенно напрягся, начиная догадываться.

Отступать было поздно.

– Я… была беременна, – голос Хульды перешел в шепот.

– От меня? Когда? – Феликс охрип от волнения.

– Пять лет назад, – сказала Хульда, слыша дрожь в собственном голосе. Она со страхом следила за выражением лица Феликса, но оно ничего не выдавало. – Перед смертью матери.

– И ты его потеряла? Почему ты мне ничего об этом не сказала?

Хульда молчала. Она закрыла глаза и ждала. Ждала, пока Феликс догадается.

Услышав его тихий стон, она поняла, что теперь до него дошло.

– Ты этого не сделала! – выкрикнул он. – Скажи, что это неправда!

Она ничего не могла сказать, лишь неподвижно сидела, прекрасно зная, что оставляет его наедине со спутанными чувствами.

– Но почему? – произнес Феликс после долгого молчания, и его слова прозвучали для Хульды звенящим набатом. – Почему, Хульда?

Она устало вжала голову в плечи. Если бы она знала ответ на этот вопрос, все было бы легче. Хульда подняла глаза, глядя в его круглое лицо, на котором отражались скорбь и гнев одновременно.

– Это было бы неправильно, – наконец проговорила она, прервав молчание. – Ты и я, под конец это были лишь грезы, Феликс, красивые мечты. Ты бы не захотел жить со мной, поверь мне, я не тот сорт женщин. Но с ребенком все меняется. Нас бы это уничтожило.

– И поэтому ты решила это сделать сама, – Феликс встал из-за стола. – Все разрушила, потому что это единственное, на что ты способна. Убила нашего нерожденного ребенка и улетучилась. Великолепно, Хульда, правда. Поздравляю!

Он закрыл рот рукой, словно подавляя более обидные слова, которые уже были готовы вырваться, и выбежал на улицу.

Хульда глядела ему вслед и злилась на капающие из глаз крупные слезы.

Подошел трактирщик, убрал со стола бутылку и положил на мгновение свою лапищу Хульде на спину. От этого отеческого жеста слезы полились еще сильнее.

– Шнапс, фройляйн? – спросил он, подбадривающе похлопав Хульду по плечу.

Она кивнула и уткнулась лицом в ладони.

18

Вторник, 30 октября 1923 г.

Карл пощупал рукоять своего револьвера и искоса посмотрел на Фабрициуса, в чьей напряженной позе отражалась нервозность. Когда Карл кивнул ему, ассистент сдвинул шляпу на затылок, чтобы иметь лучший обзор, и напористо постучал кулаком по двери.

– Открывайте, криминальная полиция! – гаркнул он, и Карл не мог не восхититься способностью молодого человека к перевоплощению. Он умел мягким голосом пробуждать доверие в детях и пожилых дамах и с таким же успехом командовать и запугивать. Если бы Карл стоял по другую сторону двери, ему, надо признать, сделалось бы жутко от голоса Фабрициуса.

Но ничего не произошло.

Фабрициус крикнул еще раз, потом вытащил из кармана отмычку и поковырялся несколько секунд в замке. Дверь со скрипом поддалась и открылась.

Они бок о бок заскочили в темный коридор, Карл нажал на выключатель, и яркий светильник на потолке озарил комнату.

– Выходите, – прокричал Фабрициус, шаг за шагом пробираясь вглубь квартиры. – У нас имеется ордер на обыск.

Никакой реакции не последовало.

Они переглянулись, прислушиваясь к звукам в квартире. Карл подтянул плечи. Услышав тихие шаги,