– Проваливай, картонный нос, – угрюмо сказала она.

Тут же намалеванная полуулыбка скривилась в обычную гримасу, когда мужчина прокричал ей вслед:

– Старая стерва!

– Поглядите-ка, – послышался тут же знакомый голос, и Хульда врезалась в чью-то грудь. – Что ты сделала этому человеку?

Хульда подняла голову и увидела доброе круглое лицо Феликса. Он крепко держал ее и отпустил, лишь удостоверившись, что Хульда уверенно стоит на ногах.

Злясь и смеясь одновременно, она махнула рукой.

– Бедняга напоролся на мое дурное настроение.

– С ним шутки плохи, – сказал Феликс, не моргнув глазом, – я этого не пожелаю и злейшему врагу.

Хульда пихнула его в плечо:

– Не напоминай, Феликс. Я знаю, что иногда бываю несносна. – Чтобы сменить тему, она спросила, оглянувшись по сторонам: – Что ты здесь делаешь?

На улице было темно, красные и желтые фонари некоторых заведений отражались на мокром асфальте.

– Гуляю, – уклончиво ответил Феликс и, заметив недоверчивый взгляд Хульды, добавил: – Моя матушка в кафе. И если уж разговор зашел о несносных… Я не могу ее долго терпеть. Мне нужно было развеяться.

– Этого тебе никто не поставит в упрек, – лукаво улыбнулась Хульда.

– А ты? С какой секретной миссии ты возвращаешься?

С любопытством он оглядывал ее одеяние, и только сейчас Хульда вспомнила, что на голове у нее до сих пор был строгий платок, который она повязывала для своих визитов в квартал Шойненфиртель. Она поспешно стянула его со своих черных пышных волос.

– Я хотела ввязаться в бой, но еще до моего наступления вражеские войска дрогнули.

– Как я вижу, тебе все равно досталось. – Феликс указал на драный чулок Хульды: – Военная травма?

– Нет, тут виновата моя неуклюжесть, – вздохнула она. – И мое зрение тоже не становится острее. Мы стареем, Феликс.

– И не говори! – он с тоской бессознательно погладил живот, над которым едва сходился пиджак, и взглянул на Хульду с так хорошо знакомой ей робкой улыбкой.

– Выпьем пива?

– Сейчас?

– Конечно, у меня никаких планов, я собираюсь появиться в кафе не раньше чем через час, когда матушке пора будет отправляться спать.

Хульда медлила. По всей видимости от него это не ускользнуло, потому что Феликс тихо сказал:

– За старые времена, Хульда. Как друзья. Что скажешь?

– Почему бы и нет? – кивнула Хульда. – Куда пойдем?

Феликс указал на маленький неприметный трактир, в котором Хульда еще ни разу не бывала. «Приличная гостиная» значилось на грязной вывеске над входной дверью. Хульда подозревала, что прилагательное приличная здесь скорее всего дело вкуса, но открыть бутылку пива она может и в этой хибаре – так что охотно пошла за Феликсом.

Внутри свет был тусклым, вероятно, чтобы не слишком выставлять напоказ пыльные бутылки и отбитые углы столов, но тут по крайней мере было тепло. Несколько человек сидело за стойкой, однако они даже не повернули головы при входе гостей. Видимо, это были постоянные посетители, которые игнорировали зеленых новичков.

Трактирщик кивнул Хульде с Феликсом и указал на свободный столик рядом с рокочущей кафельной печью. Молча принял заказ, быстро принес им две бутылки «Шультхайс» и снова исчез за стойкой, чтобы дальше поддерживать негромкий разговор со своими гостями.

– Что же это был за бой, который ты проиграла? – спросил Феликс, отпив глоток.

– Ничего особенного, – отмахнулась Хульда. – Вернее да, для меня он важен, но я боюсь, что разговор делу не поможет. Я пытаюсь помочь молодой женщине, живущей в еврейской семье. Но я никак к ней не достучусь. Эти люди не хотят видеть меня, им не нужна ищейка, которая к тому же учит их жить.

– Разве ты ищейка!

Хульда засмеялась:

– В глазах семьи Ротман я такая, и кроме того неполноценная еврейка, не заслуживающая доверия.

– Я не понимаю, как ты вообще попала к этой женщине, это же вовсе не твой округ?

– Мой отец… – объяснила Хульда с чувством легкой антипатии. – Он свел меня с ними, как говорится. Контакт, который он, очевидно, имеет по академии.

– Тогда спроси его!

Хульда изумленно поставила бутылку на стол:

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, вероятно, он знает, как можно поговорить с этими людьми. Может, ты его попросишь чуточку посодействовать?

Неплохая идея, подумала Хульда, сделав два больших глотка. Очень даже неплохая. Несмотря на то, что ей было неловко просить отца о чем-нибудь. Их пути уже давно разбежались, не было ни неприязни, ни близости. Потом она вспомнила, что сама сегодня утром собиралась позвонить ему. Удивительное совпадение, что Феликс предложил то же самое.

– Я подумаю. Спасибо за совет, Феликс!

– Для тебя я готов на все, – ответил он, сильно покраснев, – и это оказалось заметным Хульде, несмотря на полумрак трактира.

Хульда опустила глаза, от его вида ей неожиданно сделалось больно.

– Что скажет твоя жена, если узнает, что ты распиваешь со мной пивко?

– Почему? – Феликс насторожился.

– Ну как, это ее не тревожит? У меня сложилось впечатление, что я не отношусь к ее любимицам и… – Хульда сделала паузу. – Тебе известно почему, – закончила она после короткой заминки.

– Да, я знаю, – сказал Феликс. Его бутылка была пуста, он задумчиво водил большим пальцем по влажной этикетке. – Я ей ничего не буду рассказывать, вот и все. К тому же такая женщина, как Хелена, скорее полетит на Луну, чем ворвется в притон вроде этого, так что причин для паники нет.

– Феликс, – Хульда красноречиво взглянула на него, – я не хочу доставлять тебе неприятности. Не хочу быть виноватой и омрачать ваше безоблачное семейное счастье.

– Не беспокойся, – сказал он, шокировав Хульду своей угрюмой физиономией, – тут даже ты уже ничего не испортишь.

– Почему? – удивленно спросила Хульда. – Каждый раз, когда я вас вижу, вы выглядите омерзительно счастливыми.

Феликс фыркнул и с горечью сказал:

– Ослепительная оболочка – большой талант Хелены. Но у нас проблемы, знаешь, мы… – он замолчал, сжав пальцы в кулак.

Хульда молчала. Она чувствовала, что ступает по тонкому льду, обсуждая с Феликсом его брак. Но ей стало его так жалко! Невозможно было видеть, как он сидел сжавшись, невозможно смотреть в черные глаза – пуговки на его несчастном лице.

Она подозвала трактирщика, который тут же принес еще две бутылки и спросил:

– А заплатить вы можете?.

Хульда кивнула и показал сумку с деньгами.

– Ну хорошо, – гораздо дружелюбнее сказал он. – В последнее время надувательство, к сожалению, обычное дело, ведь ни у кого нет денег. Не в обиду сказано, фройляйн.

Он удалился, и Хульда снова занялась Феликсом. Дотронувшись до его сжатого кулака, она улыбнулась.

– Это от того, что у вас не получается? С детьми, я имею в виду?