– Мне кажется, – сказала Мали, – что мы одержали значительную победу. Я имею в виду, что Тёмный Глиммунг надолго выбыл из строя. Должно быть, он сейчас в беспамятстве лежит на космодроме, и власти думают, как же с ним теперь поступить. Несомненно, станут ждать распоряжений Глиммунга. Всегда так было с тех самых пор, как сюда прибыл Глиммунг. По крайней мере, меня в этом уверял Ральф, а он весьма интересовался тем, как Глиммунг управляет планетой. Ральф частенько говорил мне, что…

– А что, если Глиммунг умрёт? – перебил её Джо.

– Тогда вержу уж точно никто не заплатит… – начала было Мали.

– Меня беспокоит вовсе не оплата услуг вержа, – перебил её Джо. – Я говорю о другом. Если Глиммунг умрёт, не сочтут ли власти вдруг за лучшее вылечить Тёмного, а тот примется, разумеется, самолично управлять планетой? Заменит собой Глиммунга?

– Откуда же мне знать, что власти себе надумают.

Мали пожала плечами и приблизилась к разношёрстной толпе существ из разных миров. Остановилась среди них и, сложив руки на груди, принялась слушать, о чём Харпер Болдуин беседует с добродушным двустворчатым моллюском.

– Фауст всегда погибает, – уверенно заявил Харпер Болдуин.

– Только в пьесе Кристофера Марло и в легендах, которые тот в своём творении использовал, – возразил Нерб К’оол Дак.

– Всем известно, что Фауст в итоге погибает. – Харпер Болдуин, окинув взглядом группу существ, собравшихся вокруг него, и моллюска, обратился разом ко всем: – Разве не так?

– Такой конец вовсе не предопределён, – возразил ему Джо.

– Конечно же предопределён! – с жаром воскликнул Харпер Болдуин. – В Книге Календ, в частности. Посмотрите сами. Нам следовало бежать, когда у нас была такая возможность, когда к взлёту был готов корабль.

– Тогда бы мы все погибли, – не согласился ракопаук, возбуждённо размахивая конечностями. – Тёмный погубил бы нас всех. Вспомните, ведь он всей своей тушей врезался в корабль.

– Что верно, то верно, – поддержала его Мали.

– Это действительно так, – добродушным тоном проговорил Нерб К’оол Дак. – Мы здесь, и мы живы и здоровы лишь потому, что мистер Фернрайт вовремя связался с мисс Раисе и передал нам настоятельную просьбу Глиммунга немедленно покинуть корабль. Ещё бы минута, и…

– Да ну вас всех, – зло отмахнулся от участников дискуссии Харпер Болдуин.

Джо пустопорожние разговоры уже порядком надоели, и он, взяв фонарь, направился к причалу. Провёл ярким гелиевым лучом фонаря по тёмной поверхности воды.

Что он искал?.. Хоть что-нибудь, что рассказало бы ему о состоянии Глиммунга.

Фернрайт посмотрел на часы. С тех пор как Глиммунг схватился с чудовищем и ушёл под воду, прошёл почти час.

Жив ли он ещё? А если нет, то всплывёт ли на поверхность или останется внизу, в царстве смерти и разложения? Если Глиммунг умрёт, вместе с ним умрёт и то последнее, что держит Тёмный Храм на дне, и тогда уж Храм этот сам собой непременно поднимется из глубин.

Может быть, появилась очередная записка?

В поисках бутылки Джо принялся водить лучом фонаря из стороны в сторону.

Никакой бутылки не обнаружилось.

К нему подошла Мали:

– Есть что-нибудь?

– Нет, – резко ответил он.

– Знаешь, а мне и раньше казалось, что Проект Глиммунга обречён на провал. Книга права. И Харпер Болдуин прав. Фауст всегда проигрывает, а Глиммунг и есть истинное воплощение Фауста. Легенда сбылась – вернее, мы стоим здесь, на причале, а она именно сейчас и сбывается.

– Всё может быть, – проговорил Джо, по-прежнему полосуя поверхность воды лучом фонаря.

Мали взяла Джо за руку и уткнулась лицом ему в плечо.

– Так или иначе, теперь мы наконец-то в безопасности. Давай улетим отсюда. Ведь Тёмный нас уже не преследует.

– Я остаюсь.

Джо чуть отодвинулся от неё. В голове его воцарилась гулкая пустота, слух обострился до предела, а по спине принялся вверх-вниз бегать пронзительный холодок, и всё это вызвано было исключительно мучительным ожиданием.

Луч его фонаря, по-прежнему не находя искомого, скользил по тёмным волнам.

Должен же, должен быть хоть какой-нибудь знак, повествующий о том, что происходит внизу.

Вдруг вода вдалеке бешено забурлила, и Джо немедля направил туда луч своего фонаря.

На поверхность выбраться пыталось что-то огромное, но что именно, было пока непонятно.

Хельдскалла? Глиммунг? Или, не дай бог, всё же Тёмный Храм?

Джо терпеливо ждал.

И вот вода неистово вздыбилась тёмным глянцевым горбом, и из него к небу поднялось облако пара, а ночную тишину разорвал оглушительный рёв.

– Это Глиммунг, – пролепетала Мали. – И он серьёзно ранен.

Крутившийся вокруг него огненный обруч полностью угас, а остался лишь только обруч воды, да и тот вокруг своей оси вращался лишь едва, да ещё и неравномерно, и отчего-то с пронзительным скрежетом.

«Как будто, – подумалось Джо, – погибает вовсе не живое существо, а давно износившийся механизм».

Участники Проекта – пожалуй, что даже и все – выбежали меж тем на причал.

– С ним кончено, – произнесло розоватое желе в металлической рамке. – Видите? Он дух испускает.

– Да, – согласился Джо и испугался собственного голоса, который, как оказалось, звучит сейчас непривычно низко и хрипло.

Многие из собравшихся, кто вразнобой, а кто даже и хором, повторили за ним «Да», как будто тот изрёк в конце некоего заклинания ритуальный возглас, повторить который непременно следовало всем.

– Пока не увидим его вблизи, наверняка ничего не узнаем, – решил всё-таки Джо и спустился по деревянной лестнице в пришвартованную лодку. – Я всё вскоре выясню, – бросил он и, поёживаясь от ночного холода, завёл мотор.

– Останься! – выкрикнула Мали.

Джо прохрипел:

– Не тоскуй по мне сильно! Скоро обязательно вернусь.

Он направлялся прямиком к бешено клокочущему водовороту, и огромные волны, расходившиеся от тела Глиммунга, принялись вскоре швырять утлую лодчонку вверх-вниз.

«Страшная рана, – сообразил Джо. – Такая рана, какой мы даже и представить себе не в состоянии. Похоже, с Глиммунгом кончено. И чёрт возьми! – с горечью воскликнул он про себя. – Со смертью Глиммунга неудачей завершается и весь затеянный им Проект! Завершается, разумеется, плачевно! Но почему же вышло именно так, а не иначе?»

На сердце давил огромный каменюка, словно где-то совсем близко была и его смерть. Будто и он, и Глиммунг…

На поверхности воды было распластано огромное тело, из него вытекала кровь. Крови было так много и текла она столь обильно, что казалось, течь она отныне будет вечно.