дорога, по которой они прикатили на санях. Оглядывая окрестности, Ева отчетливо поняла, что они – пленники. Получи они хоть миллион разрешений от Никиты ходить куда им вздумается, обратный путь до той горы, из которой они вышли в этот мир, им самим ни за что не найти. Вся их свобода была всего лишь иллюзией, и единственное, на что они могли надеяться, – Никита сдержит слово и отведет их к выходу.

Ева смотрела в спину Никиты, который, пользуясь тем, что тропинка расширилась, ехал рядом с Ликой и о чем-то весело с ней разговаривал, и гадала: зачем он привел их сюда? И знает ли об этом его отец?

Валера, видимо, разобрался, как управлять своим монстром, потому что притормозил и дождался Женьку. Они тоже стали переговариваться между собой. А Свечка медленно и печально тащилась в хвосте процессии, и Ева боролась со своей обидой.

Вскоре они свернули на лесную тропинку, по которой пришлось ехать по одному, и Евина обида стала чуть меньше. В лесу что-то гремело и шумело, но Ева никак не могла понять, откуда этот звук. Тропинка вывела их на поляну, и стало наконец понятно, что шумела вода, падавшая с черной, сияющей на солнце скалы в небольшое озеро.

Никита спешился и помог спешиться Лике. Ева не стала дожидаться Женьки. Скатиться, как с горки, с лошадиного бока у нее получилось и у самой. Да, не так изящно, но цель была достигнута – Ева стояла на земле. Свечка покачнулась и фыркнула, отступая. Женька замер на полпути к Еве и молча покачал головой.

– А почему гора такая черная? – спросил Валера.

– Раньше она была белой, а потом ее заколдовал мой отец, – ответил Никита. – Так, во всяком случае, говорят.

– Ты не знаешь точно? – удивилась Лика.

– Я один раз спросил. Он не ответил. Дважды у моего отца не спрашивают. Давайте накрывать обед.

Они выгрузили свертки из седельных сумок, и вскоре на белоснежной скатерти по глиняным тарелкам был разложен поистине царский обед. Здесь оказались пироги, паренные в печи овощи, обалденно вкусный хлеб, запеченная дичь, свежие фрукты и несколько фляжек с брусничным морсом.

– А каково это – быть сыном Кощея? – спросил Валера, когда они наконец утолили голод.

– Странный вопрос, – Никита задумчиво посмотрел на озеро. – Мне же не с чем сравнить. Мой отец – великий чародей, он владеет целым миром. Все, кто принадлежит этому миру, несут ему службу.

– Так уж и все? Поэтому с тебя пытались взять плату в твоих, как ты говоришь, подземельях? – уточнил Жаров, с хрустом откусывая от бока спелого яблока.

– Следи за тем, что мелешь, человечек, – каркнул ворон, до этого молча обклевывавший мясо с кости в паре метров от их импровизированного стола.

Еву умиляло то, что Никита подал ему мясо на тарелке. И ворон, кстати, умудрялся трапезничать, не сбрасывая свою еду на землю.

Никита на миг вскинул брови, закусил щеку изнутри, раздумывая, а потом поднял взгляд на Еву и медленно произнес:

– Как и в любом царстве, у нас есть небольшие проблемы. Но чужаков они не касаются. В любом случае мой отец в состоянии справиться со всем.

Он улыбнулся Еве так, будто отвечал персонально для нее.

– А он сам тебя воспитывал? – спросила Ева, пользуясь тем, что Никита наконец смотрит на нее дольше пары секунд.

– Этим занимались нянюшка и гувернеры. У отца было полно других забот.

Повисло неловкое молчание, которое прервал бодрый голос Лики:

– А у вас нет скатерти-самобранки?

Спрашивая, она трогала пальцами край расстеленной на земле скатерти и выразительно смотрела на Еву. Мол, думай, что несешь. Никита, сидевший рядом с ней, этого взгляда не заметил. От того, что в эту минуту Лика была так явно на стороне Никиты, Еве вновь стало обидно, а еще очень неуютно. Чтобы скрыть охватившие ее эмоции, она отвернулась к озеру.

– Ты же видела скатерть-самобранку. Она в РАВ.

– А разве другой нет даже у вас? – спросил Валера.

– А истинных артефактов немного, Валер.

– Поэтому ты и спер шапку? – невинным тоном спросил Женька и снова хрустнул яблоком.

– Мы можем вернуться в замок с тремя человечками. Отсутствия четвертого никто не заметит, – сказал ворон, на миг перестав клевать мясо.

– Не. Нехорошо как-то. Гости все-таки, – отверг эту идею Никита. – К тому же Женя просто стал жертвой заблуждения, но вскоре он поймет, что зря меня подозревает.

В этот момент в озере что-то плюхнулось, булькнуло, и раздался веселый женский голос:

– Привет, Никитушка.

– Мамочки мои, – пробормотал Никита, закатывая глаза. – Ребят, она не сильно одетая, – добавил он, со вздохом встал с земли и повернулся к озеру.

– Здравствуй, душа моя, – обратился он к девушке с зеленой кожей и зелеными волосами. – Ты какими судьбами здесь? Насколько я знаю, по уговору, в ближнем круге тебе появляться запрещено.

– Ну, запрет – дело такое. Обходимое, – рассмеялась девушка, подплыв к берегу и приподнявшись над водой.

– Скройся, – Никита поднял ладонь к плечу и отпустил ее до пояса. – Тут дети.

Девушка звонко расхохоталась, но опустилась в воду по плечи, взмахнув над водой хвостом.

– Реальная русалка, – заторможенно произнес Жаров, пялясь в сторону озера.

– Угу, – неловко ответил Валера.

Уши у обоих стали малиновыми.

– До нас долетел слушок, что один из этих человечков непростой.

– Ага. Золотой, – подтвердил Никита.

– Ну правда. Кто из них? Впрочем, молчи. Сама угадаю. Кудрявенький милашка.

– Пф, – фыркнул Жаров, зардевшись от такого определения.

– Почти, – ответил Никита.

– Подаришь мне его?

– Обойдешься, – вполголоса заявили Лика и Ева и, переглянувшись, улыбнулись.

– Только глупые человечки могут ссориться с русалкой, – девушка больше не смеялась.

– Не баламуть озеро, – закатил глаза Никита. – Человечки мои, а тебе правда лучше отсюда убраться. Если кто-то увидит…

– Подари мне человечка, и я отплачу сполна.

У нее был очень красивый голос.

Вдруг Женька с Валерой синхронно встали и пошли к озеру. Лика после заминки последовала за ними.

– Эй, вы куда? – Ева тоже вскочила, не понимая, куда собрались друзья.

– Значит, она, да? – все тем же ласково журчащим, будто ручеек, голосом произнесла русалка. – Никита, ты меня знаешь – я отплачу.

– Заманчиво, – протянул Никита, будто раздумывая, – но… нет.

– Ты пожалеешь, – звук ее голоса вмиг изменился, превратившись из журчащего ручейка в грохот горной речки.

– Непременно пожалею, – смиренно согласился Никита, преградив дорогу ребятам, успевшим дойти почти до самой воды, и подхватив покачнувшуюся Лику.

Только тут Ева сообразила, что это на нее морок не действует, а друзья отправились на зов русалки и, если бы не Никита, ушли бы прямиком в озеро. От этой мысли ее прошиб озноб.

– Ну что ж, прощай, – русалка ударила хвостом по воде с такой силой, что брызги долетели даже до стоявшей вдалеке Евы, и исчезла в глубине озера.

– А как она отсюда уплывет? Это же озеро, – испуганно прошептал Валера, который, кажется, сообразил, что они только что едва не стали жертвами.

– Тут целая сеть подземных рек. Все царство ими пронизано.

Никита заботливо приобнял Лику и что-то у нее спросил.

– Вот гадина, – Лика потерла висок, глядя туда, где минуту назад была русалка. – Она нас заколдовала. Зараза!

Кажется, Никиту забавляла Ликина прямота. Во всяком случае, в его обращенном на Лику взгляде Еве чудились теплота и немного вины.

Ворон встрепенулся, сбрасывая с перьев воду, и каркнул в сторону Никиты:

– Говорил я тебе: нечего человечкам делать за стенами замка.

– Говорил, – задумчиво согласился тот и, вопреки обыкновению, добавил: – Прости. Теперь буду тебя слушать.

– Почему они все хотят забрать себе «человечка»? – спросила Ева и подхватила под локоть добравшегося до нее Валеру. Тот пошатывался, как пьяный.

– Не просто «человечка», Ев, а тебя, – ответил Валера, поправив очки.

– Потому что ты человечек не простой, а золотой, – хмуро добавил Жаров и попытался засунуть руки в карманы, но карманов в его штанах не оказалось.

И собравшаяся было отмахнуться от такого нелепого предположения Ева вдруг сообразила, что и анчутка, и русалка пытались забрать именно ее.

– Что во мне такого? – спросила она у Никиты.

Спустя целую вечность он обернулся и посмотрел ей в глаза. На этот раз в его взгляде не было ни теплоты, ни вины. Был вселенский холод.

– На тебя не действует