— И как Влад об этом узнал?

— От какого-то своего источника. Он не скажет, какого.

— А откуда известно, что это именно Седых поставляет информацию?

— Этот папин источник сообщил, она была передана из рук в руки. А Седых две недели назад прилетал в Лондон готовить переговоры. Один прилетал, не в составе делегации.

— Все равно. Этот мог быть кто-то еще. В МИДе, в российском посольстве — где угодно.

Тоня нетерпеливо помотала головой.

— Я тоже об этом спросила. У папы есть старый друг. Он ушел из Комитета и занимался безопасностью в Администрации Президента. Папа просил его навести справки по этому Седых. Через пару дней тот друг позвонил и сказал, что получил для него очень важную информацию. Они договорились увидеться, но тот человек на встречу не пришел. У него по дороге случился сердечный приступ. Это было утром в пятницу.

Я кивнул: Мохов исчез в пятницу вечером.

— А к концу дня папу вызвал его начальник. Спросил, какие у него дела с Администрацией Президента. Папа сказал, что никаких, а в чем дело? Дело в том, сказал начальник, что им оттуда интересовались. Папа понял, что петля затягивается. Ну, дальше вы знаете.

Я замотал головой.

— Хорошо, хорошо. Допустим, я Владу верю. Но как можно доказать это всем остальным? Это же измена Родине, а человек стоит очень высоко — в этом ваш отец прав.

— Я еще не сказала самого главного. — Тоня интригующе посмотрела на меня. — Папин источник получил информацию от Седых не напрямую. Седых работает на МИ-5. И когда он в последний раз был в Лондоне, он встретился со своим связником. И это…

— Добрый дядюшка Лесли.

Кто бы не догадался! У нас с Тоней других общих знакомых в этой организации нет. Тоня довольно откинулась на стуле.

— Где мой второй джин-тоник? Как, я уже оба уговорила?

15

Все прочее, о чем Тоня успела переговорить с отцом — ну, из того, что она мне сказала, — было не так важно. Мохов взял и телефон Осборна, и адрес снятой для него квартиры, но прятаться там он не собирался. Однако его убежище в Лондоне уже не казалось ему надежным, и он намеревался уехать из города.

— Куда? — спросил я.

— Он не сказал. Папа боится, что я проболтаюсь вам.

— И как вы с ним можете связаться?

— Он позвонит мне. — Тоня сунула руку в карман пальто и вытащила оттуда маленькую «нокию». — Вот, мы купили новый. Он на него позвонит.

— Ага, для него Лондон перестал быть спокойным местом, а вы должны сидеть здесь и ждать звонка, — не выдержал я.

В глазах Тони вспыхнул темный огонек. Не нравится, когда критикуют папочку.

— Папа считает, что мне тоже нельзя здесь оставаться. Только с ним ехать опасно. Он согласен даже, чтобы я уехала с Питером.

Ну, хоть так.

— А когда он позвонит?

— Он не сказал.

— Решающие известия из Москвы могут прийти завтра. Или послезавтра, в любой день. Он каждый вечер будет звонить?

— Я не знаю.

— С Осборном он будет связываться?

— Я номер передала, но папа ничего не сказал.

— Короче, мы не знаем ни где его искать, ни как с ним связаться, ни что он собирается делать?

Тоня восприняла это как критику в свой адрес. Ну, что она с заданием не справилась.

— Вы думаете, с ним сейчас легко разговаривать? — вспыхнула она. — У него просто приступ паранойи, он никому не верит.

— Но если бы он вам сказал, как его найти, вы бы от меня не стали это скрывать?

— Не знаю! — закричала Тоня. Баррикадируется сейчас от меня.

Официант обернулся на шум и пошел к нам.

— Но вы действительно не знаете, куда он направится?

— Нет, честно.

Официант подошел и выжидающе склонил голову.

— Повторить? — спросил я Тоню.

— Нет, поедем отсюда.

Мы с Тоней доехали на такси до центра, потом на метро до Саутфилдс. Она молчала, отвечала односложно, но я чувствовал, что ее доверие ко мне несмотря ни на что не подорвано. Я довел ее до самого дома, чтобы убедиться, что за нами не было хвоста.

— Мне дадите свой новый номер? — спросил я, отдавая ей пакет с сапогами.

Спохватившись, Тоня полезла в сумочку, достала коробку от сим-карты и показала мне номер. Я забил его в айфон. Уже не полагаюсь, как прежде, на свою память.

— Уезжайте с Питером, — сказал я. — И сидите там, в деревне, пока я не позвоню.

Тоня кивнула, но тут же сказала: «Не знаю». Я понял это так, что она будет ждать моего звонка, но не обязательно рядом с Питером.

Я потрепал ее по плечу, она повернулась, взбежала по трем ступенькам к входной двери и открыла ее.

— Пока, — сказала она мне по-английски.

Доверчиво так сказала, как хорошему знакомому. Я махнул ей рукой:

— Пока.

Часы показывали начало девятого, но было еще совсем светло, и даже воздух не посвежел. И впереди у нас еще полгода такой благодати. Я даже зажмурился от удовольствия, лавируя между людьми по дороге к метро. Но день еще не закончился. Я поправил гарнитуру на ухе и вызвал Шанкара:

— Я могу прямо сейчас получить ту же БМВ?

— Со всеми пассажирами? — с сомнением в голосе спросил Шанкар.

— Нет, только машину с водителем. Но в ней должны быть установлены видеокамера, направленная на заднее сиденье за пассажиром, и отличный микрофон, чтобы записать один разговор.

Это его почему-то не смутило.

— Картинка будет довольно темная, — только и сказал он.

— Высветлим, если понадобится. Мне достаточно, чтобы человек был узнаваем. Только бы успели все установить. Я согласен на обычную веб-камеру.

— Обижаете, — сказал Шанкар. — А устанавливать аппаратуру не надо, там все предусмотрено. Куда подавать машину?

— Скажем, к Театру Королевы.

— Минутку. — Шанкар отключил меня, действительно, где-то на минуту. — Не раньше, чем через сорок минут, — наконец объявил он.

— Отлично. Объект А где сейчас находится?

— Еще минуточку. На Милл-бэнк. Понимаете.

Милл-бэнк — это штаб-квартира МИ-5. Доехать за час до театра Осборн успеет, а организовать засаду вряд ли.

— Я буду стоять перед театром на тротуаре, — продолжал я. — Водитель тот же?

— Нужен другой?

Похоже, я своими просьбами пугаю даже такого закаленного бойца, как Шанкар.

— Наоборот. Тот же лучше. А организовать наружное наблюдение перед Ковент-Гарден сможете?