Здесь было красиво – иные сумерки, иные запахи. Более плотные, насыщенные хвоей. Я только что коснулась мира, куда простому обозревателю путь заказан – личного пространства Комиссионеров.

«Скажу Дагу, что они живут „между нами“, – он не поверит».

– А какой дом твой?

– Сейчас увидишь.

Он привез меня сюда, потому что тоже не хотел расставаться. Не сейчас. Я каким-то образом это ощущала, хоть Рид пока не был тем, кто проявлял широкий спектр эмоций, однако этот самый спектр присутствовал в нем.

Интерьер в серо-коричневых оттенках – обманчиво простой, дорогой, стильный. А меня не покидал теплый шок оттого, что я в «ином измерении».

«На другой частоте». Из уст Комиссионера это звучало очень просто, мне же только сейчас становилось понятно, с кем именно я связываю жизнь. И волшебства прибавлялось.

Его особняк был светло-серым, почти белым снаружи – мне нравилось. И удивительным изнутри: множество комнат, простора, изысканных элементов интерьера, гармоничные комбинации отделки. Но более всего изумлял лес за окном.

– Я знаю, зачем ты меня сюда привез, – выдохнула я, пока стоящий за кухонной барной стойкой Рид открывал бутылку, разливал по бокалам золотистое вино. – Чтобы я после мечтала сюда вернуться.

– В том числе.

Он вернулся с бокалами, протянул мне один. Остановился напротив, и сразу забылся лес; в глазах Рида можно было теряться до конца времен.

– А как же завтра? Мне можно алкоголь?

– Это очень мягкий напиток.

«Тоже нечеловеческий? Наверняка дорогой, недоступный в магазинах». Мелкий глоток – винный вкус изобиловал свежестью и абрикосовыми косточками.

Вино было знаком, символом. Празднованием этого вечера, нас, того, что две отдельные дороги сошлись, наконец, в одну.

А передо мной стоял тот, кто пока не мог приблизиться, поцеловать, но тот, кто уже стал ближе близкого, тот, кого я не променяю на любого другого ни сейчас, ни потом.

– Дом может быть обычным… человеческим.

– Нет.

И так много прозвучало в этой фразе. «Мы сделаем так, как ты хочешь. Я открыт к изменениям». Мелькнул в голове подол белого свадебного платья, кусок отрезанного трехъярусного торта, гости, кольца на блюдце. Все будет не так, иначе, но все равно здорово.

– Хочешь осмотреться?

– Мне уже нравится.

Мне не просто здесь нравилось, это место восхитило меня до глубины души. В первую очередь своей спрятанностью от мира.

– Но хорошо бы мне с тобой было и в любом другом доме.

Мы просто смотрели друг на друга, и в который раз удивляло, сколько можно вложить просто во взгляд. И объятье, и тишину с головой, положенной на мужское плечо, и пальцы, которые гладят волосы. Мы оба знали – все будет.

Я пока не представляла, какой каскад чувств испытаю, когда по-настоящему смогу положить руки на эти плечи, когда смогу провести по щеке, коснуться этих грешных губ. Часто упрямых, всегда притягательных. И, наверное, меня порвет, когда Рид проявит настойчивость, когда явит свету истинное желание обладать.

Он знал, о чем я думаю. Однозначно. Но говорить нам пока надлежало о вещах чинных и сторонних.

Пока хватало того, что он рядом, что продлились минуты наслаждения словом «вдвоем».

– Ты ведь наблюдал за моим путем… на Земле, да?

Не знаю, зачем спросила, просто показалось, что это так.

– Наблюдал.

Каждый раз от его простого ответа во мне вздымалось что-то глубинное. Будто этот ответ содержал в себе гораздо больше. Чувства. Заботу, нежность, внимание, трепетность.

Я вытащила из клатча отрез серебристой ткани:

– Я привыкла к нему, знаешь. И ни за что тебе теперь не верну, он мне, как талисман.

– Я и не прошу.

«И да, я прошел весь твой земной путь с тобой».

Здесь даже воздух передавал ответы-мысли.

– Наблюдал?

«И слышал».

Рид умел молчать так, что ты понимал ответы.

Меня вдруг, как молнией ударило:

– Так это ты! Ты сделал так, что тот старик в лесу изменил решение и впустил нас?!

Полуулыбка напротив окончательно растопила не только мое сердце, но и тело.

«Рано, рано, тормози…» Кажется, я хлебну по полной, когда Рид научится улыбаться шире.

– Ты видел и слышал все наши диалоги с Дагом? И, – вдруг удивила новая мысль, – не ревновал?

Вернулась в Рида та бетонная ровность, связываться с которой не стоило.

– Моя ревность – не то, с чем бы ты когда-нибудь хотела познакомиться.

«Просто поверь мне».

Я очень верила. Этот человек в форме мог проплавить вокруг себя котлован, если разозлится.

– Я на него даже не смотрела, он мне… не нравился.

– Я знаю.

И да, стало понятно – он знал. Поэтому «гора» цел и невредим.

Здесь было здорово. Очень. Но минуты все-таки текли, за окном все темнее, а мне приказали выспаться. О завтрашнем испытании думать не хотелось, о боли тоже. Одно я знала наверняка: любая боль со временем забывается, затирается в памяти, превращаясь в призрак, а вот счастливые моменты никогда. И было невообразимо здорово ощущать, что в этой вселенной я снова не одна. Рид заменил мне всех друзей, всех родственников, всех тех, кто когда-либо пытался заполнить собой пустоту внутри меня. Он просто изгнал ее, пустоту, вытеснил, сделал так, что я забыла о ней.

– С тобой никогда не будет скучно, да?

Очень хотелось прогуляться по этому ночному лесу. Когда-нибудь это случится, и мы будем держаться за руки.

– Скучно? Нет.

– Мне пора… я думаю.

Сожаление, мелькнувшее во взгляде напротив, согрело мне душу.

– Сейчас поедем. Выспишься. Заодно подумаешь…

– О чем?

«О тебе?»

– До утра решишь, не захочешь ли передумать.

– Да иди ты! – и тут же спохватилась. – Ой, а с тобой можно выражаться? Шутить, язвить, говорить честно?

– Со мной можно все, – последовал ответ. – Я крепкий мальчик, выдержу.

Этого «мальчика», который «мальчиком» мне совсем не представлялся, я хотела невыносимо. От этого мужчины меня всегда будет плющить, скручивать, прижимать к полу. И он покажет мне еще столько граней и своей «мальчиковости» и «крепости», что имя свое забуду.

Пришлось опять притормозить мысли.

– Ты ведь будешь держать меня за руку? Даже если невидимый?

Рид на мгновение прикрыл глаза, но я успела увидеть в них ответ: я буду держать тебя каждую минуту, каждую секунду. Дышать за тебя, если надо.