Странно – незнакомец не включил свет.

– Доктор Корвус, мы тратим драгоценное время. Пожалуйста, покажитесь.

Корвус был потрясен: голос шел уже не от двери, расположенной на другом конце хранилища, теперь он приблизился и раздавался справа. Неизвестный перемещался в темноте, но так тихо, что ничего не было слышно.

Корвус продолжат ползти с бесконечной осторожностью, ощупывая кости нижних конечностей динозавров и пытаясь определить, каким именно животным они принадлежат, а затем представить их местоположение в переполненном хранилище.

Корвус на что-то наткнулся, со стуком упала кость.

– Это уже начинает надоедать.

Голос звучал ближе – намного ближе. Корвусу хотелось спросить: «Кто вы?» Но он промолчал, ему было прекрасно известно, кто перед ним: проклятый соперник, какой-нибудь палеонтолог или лицо, нанятое неким палеонтологом, явившееся, чтобы присвоить чужое открытие. Эти чертовы американцы все сплошь подлецы и преступники.

Корвус приподнял конец полиэтиленового покрытия, раздался громкий шелест. Палеонтолог замер затаив дыхание, потом снова стал ощупывать дорогу. Если бы только удалось узнать хоть одного несчастного динозавра, он догадался бы, где находится... Ага! Вот, кажется, плечевой пояс овирапторида. Корвус метнулся вправо, пролез между покрытиями, шаря руками впереди себя, и наконец наткнулся на один хвостовой позвонок, потом на другой и на изогнутый железный стержень, служивший им опорой. Это был трицератопс. Корвус поднял руку, нащупал толстый слой полиэтилена, с предельной осторожностью сдвинул его и влез внутрь. Тут он, отыскав ребро и затем еще одно, ползком переместился вперед, рассчитывая притаиться под громадными костями трехрогого черепа диаметром почти в пять футов. Корвус медленно и аккуратно пролез в полость, где когда-то находились сердце и легкие. Даже при включенном свете тут ни черта не разглядишь. Неизвестный может искать Корвуса много часов, если не всю ночь. Корвус ждал, скорчившись и не шевелясь. Его сердце бешено стучало.

– Прятаться бесполезно. Я иду к вам.

Голос был ближе, гораздо ближе. От ужаса у Корвуса в голове загудело, словно там вдруг оказался целый пчелиный рой. Воображению вновь и вновь рисовалось странное ружье с длинным стволом. Это не шутка, незнакомец собирается убить его.

Ему нужно оружие.

Корвус ощупал грудную клетку трицератопса, ухватился за ребро, подергал – оно держалось крепко. Доктор попробовал еще несколько ребер и в конце концов нашел одно, которое поддалось. На железном каркасе он нашарил гайку и шуруп, прикреплявшие кость, попытался отвинтить гайку. Засела намертво. Корвус опустил руку ниже, добрался до другой гайки, однако и эта сидела прочно.

Черт подери, надо было раньше хватать какую-нибудь кость со стеллажа, так бы и вооружился.

– Повторяю, доктор Корвус, это начинает мне надоедать. Я иду к вам.

Теперь голос даже еще ближе. Как он может настолько тихо перемещаться в темноте? Или помещение так хорошо ему знакомо? Неизвестный будто плыл по воздуху. На Корвуса нахлынуло отчаяние. Он возился с гайкой, пытаясь ее отвинтить, тут заржавевшая гайка врезалась ему в палец, и потекла теплая кровь. Однако гайка с места не сдвинулась.

Корвус оставил ее, проглотил слюну, отдышался. Сердце билось до того громко, что, казалось, оно выдает его – однако ведь нельзя услышать чье-то сердцебиение? Если он будет сидеть смирно, молча и не шевелясь, неизвестный нипочем его не найдет. Не сможет. Это нереально.

– Доктор Корвус? – позвал голос. – Мне только и нужно узнать кое-какую мелочь насчет того самого тираннозавра рекс. Всего-то дел...

Корвус сидел, съежившись, словно эмбрион в материнской утробе, и неудержимо трясся. Голос раздавался меньше чем в десяти футах от него.

Том бежал через лес по направлению к желтому огоньку, слабо пробивавшемуся сквозь деревья. Приблизившись к дому сзади, он замедлил бег и, держась в темноте, стал осторожно продвигаться вперед. Дом был большой, двухэтажный, с крытым крыльцом. Над крыльцом горел фонарь, ярко освещавший припаркованный тут же «рейнджровер».

Неожиданно Том вздрогнул: он понял, что бывал здесь раньше, много лет назад, вместе с какими-то приятелями, которые намеревались исследовать заброшенные горные поселения. Тогда еще эту территорию не обнесли забором и нового дома на ней не выстроили.

Том, прижавшись к стене из нетесаных бревен, крался, пока не достиг окна. Он заглянул внутрь. Его взору предстала отделанная деревом гостиная с камином, облицованным плиткой, индейскими циновками на полу и головой лося на стене. Горела только одна лампочка, и Тому сразу стало ясно, что дом пуст. Он прислушался – было тихо. Чернели неосвещенные окна второго этажа.

Салли не здесь. Том прокрался ко входу и внимательно огляделся. Заброшенное поселение освещал лишь фонарь на крыльце дома. Пригибаясь, тихо ступая и поминутно останавливаясь, чтобы послушать, Том подобрался к машине и положил руку на капот – двигатель еще не остыл. Присев у передней дверцы, он достал фонарик, найденный в кабине «доджа», включил его. Посветив на землю, Том изучил следы. На рыхлом песке виднелись многочисленные спутанные отпечатки ковбойских ботинок. Том поводил фонарем из стороны в сторону. Недалеко от машины он увидел две параллельные полосы, похоже, прочерченные чьими-то каблуками. Том направил луч фонарика дальше и заметил, что полосы тянутся по грунтовой дороге к противоположному концу поселения.

Сердце у него так и оборвалось. Неужели это тащили Салли? Она была без сознания? Та дорога, если он правильно помнит, ведет к старым шахтам, в них когда-то добывали золото. Том остановился, пытаясь овладеть дыханием и унять колотившееся сердце. Он припоминал что и где находится в этом поселке. Том машинально положил ладонь на рукоятку пистолета, торчавшего за поясом.

Один патрон.

Том пошел по следам вдоль грунтовой дороги на другой конец поселения. Следы терялись среди деревьев. Фонарик выхватил из темноты недавно примятые кусты, которые окаймляли заросшую тропинку, ведущую через лощину к шахтам. Том прислушался, но до него доносился только шелест ветра в соснах. Он двинулся по тропинке и, пройдя четверть мили, вышел на открытое пространство, где лощина расширялась. Тропинка поднималась по склону холма, туда Том и побежал. Дорожка вилась вдоль края возвышенности, через сосновые заросли, и заканчивалась у старого сарая.

Салли где-то внизу, в шахтах. А начинаются они именно здесь.

Через минуту, преодолев подъем, Том уже стоял у ветхой, заброшенной временной постройки. Дверь была закрыта на цепь, и вдобавок на ней висел замок. Том остановился, сдерживая желание разнести сараюшку, и прислушался. Стояла полная тишина. Он осмотрел замок и обнаружил, что его оставили незапертым – замок болтался на цепи. Том выключил фонарик, приоткрыл дверь и скользнул внутрь.

Заслонив фонарь сложенными ладонями, он включил его, лишь чтобы оглядеться. Постройка, оказывается, скрывала проход в шахту: отверстие, вырубленное в каменистом склоне холма и дышавшее затхлым сырым воздухом. Вход был надежно огражден тяжелой железной решеткой, запертой на массивный висячий замок из цементированной стали.