— Если честно, то не совсем.

Однако бабушка все мне растолковывает, и я удивляюсь, почему сразу не уловил суть их плана.

Поздно ночью одна из заложниц приносит мне одежду — берберский женский наряд. За послеобеденное время я успел подготовить несколько грелок с питьевой водой, консервы, сухари, нож и прочее, что может понадобиться мне в пути.

Все это добро я разными способами навязываю себе на тело, добавляю узелок со своей одеждой и лишь после этого облачаюсь в костюм берберской женщины. Бабулька, принесшая его, помогает мне. Ведь здесь имеются свои хитрости, с которыми я не знаком. Поэтому лучше, если с одеванием помогает тот человек, который постигал все эти премудрости на протяжении семи десятков лет. Костюм должен сидеть естественно.

Боевики на этих старушек почти не смотрят, но мне хочется заранее упредить любой казус. А то ведь какая-нибудь мелочь может броситься в глаза людей Лайда и вызвать подозрения.

Потом я пытаюсь отдохнуть хоть немного. Сон мой тревожный и прерывистый. В видениях мелькают то Карский и Христов, то Агизур с Кахиной. Один раз мне пригрезилась даже Джулия Раст.

Ближе к утру, но еще до наступления рассвета, я просыпаюсь. Почти все боевики в это время еще мирно почивают. Я же собираюсь с мыслями и ожидаю, когда заложницы направятся за пределы пещер.

Они появляются довольно быстро. Идут бесшумно, но не настолько тихо, чтобы их заподозрили в каком-нибудь заговоре.

Проходя мимо моей комнаты, одна из женщин зовет меня. Я присоединяюсь к ним. Они окружают меня. Одна из них поправляет повязку на моем лице.

Мы направляемся к галерее, ведущей к выходу. Предлог для такой ранней вылазки есть. Помощник Лайда обязал заложниц собирать сухой верблюжий помет, который используется для разведения огня. Понятно, что одна женщина много топлива не насобирает. Поэтому их отправляют наружу гуртом. Это обстоятельство играет мне на руку.

По дороге мы встречаем двух часовых, выставленных на развилке нескольких больших галерей. Женщины даже заговаривают с ними, просят напомнить, куда нужно идти, чтобы не заблудиться. Им объясняют. Я в напряжении слушаю и жду, когда же мы наконец-то пойдем дальше. Часовые не обращают на меня никакого внимания.

Мы продолжаем путь и доходим до пещеры с лабораторией. Я легким кашлем намекаю спутницам, что мне необходимо отлучиться. Они замедляют ход, я осторожно прошмыгиваю к пещере.

Я не хочу, чтобы лаборатория оставалась у фундаменталистов. Мое естественное желание в этих условиях — уничтожить ее полностью, например, сжечь, либо вывести из строя, испортить каким-нибудь образом.

Я оказываюсь у пещеры, но заходить вовнутрь не спешу. Прислушиваюсь и понимаю, что неподалеку от входа стоят по крайней мере двое боевиков. Ну, действительно, как же Лайд может оставить лабораторию без охраны?! Если с ней что-то случится, то триумфальное шествие по всему миру и его окрестностям, задуманное им, прекратится, так и не начавшись.

Несмотря на все мое желание, я трезво оцениваю ситуацию и отказываюсь от своего намерения. Я с большим сожалением отхожу от пещеры с лабораторией и возвращаюсь к берберкам. Они ничего у меня не спрашивают. Мы молча идем к выходу.

Там стоят еще двое часовых и лениво смотрят на старух. Ни один, ни второй не удосуживаются даже спросить что-то у них. Не говоря уже о тщательной проверке или обыске, что было бы для меня крайне нежелательным. Боевик, торчащий ближе к проходу, равнодушно машет рукой в направлении шоссе.

Мы спокойно выбираемся наружу. Внимание охранников после нашего выхода ничуть не усиливается. Такое ощущение, будто им на самом деле наплевать на заложниц.

По обрывкам фраз я догадываюсь, что рядовых фундаменталистов заботят совсем другие проблемы — от скудности еды до лихорадки Эбола. Я ухмыляюсь, сравнивая их питание с тем, что имели в пещерном городе мы. Вот у нас-то пайка действительно была скудной. Так что этим борцам за веру грех жаловаться.

С другой стороны, подобное нытье наталкивает меня на предположение, что какая-то часть боевиков может быть деморализована. Если бы я был разведчиком противоборствующей группировки, то данная информация была бы весьма полезна. Однако я ни с кем не воюю. По крайней мере, мое призвание заключается в ином.

Мы спускаемся к шоссе. Путь, которым ведут меня берберки, отличается от прежнего, пройденного несколько раз. Женщины берут чуть правее и начинают расходиться в поисках верблюжьего помета.

Но не все. Две из них продолжают сопровождать меня до тех пор, пока мы не теряемся из вида охранников. Когда это происходит, женщины указывают мне на скалу.

Я смотрю на нее и не понимаю, что они имеют в виду, и спрашиваю об этом. Старушки повторяют свой жест. Я вглядываюсь и наконец-то соображаю, что скала не сплошная. Там огромная пещера, которую не видно со стороны дороги.

Но почему я должен идти туда? Мне приходится спросить и об этом. Одна из моих спутниц выставляет перед собой руки и начинает двигать ими так, будто что-то крутит. На этот раз я быстро догадываюсь, что бабуля изображает руль. Значит, в пещере находится автомобиль. Я благодарю женщин и направляюсь туда, куда они указывали.

Вскоре я вижу, что в пещере не одна, а несколько машин. Присматриваюсь, нет ли охраны. Трачу на это около пяти минут и никого не замечаю.

Я рискую и направляюсь к одному из автомобилей. Это армейский джип, который мне приглянулся сразу же, как только я сумел разглядеть транспорт, стоящий здесь. Иду украдкой.

До самого конца пути меня не покидает предчувствие, что вот-вот откуда-нибудь появятся боевики и схватят меня. Или пристрелят, так как из- за женской берберской одежды не узнают, кто на самом деле перед ними. Все, однако, обходится.

Я забираюсь в джип. Ключа, чтобы завести машину, в замке зажигания, естественно, нет. Это был бы уж чересчур роскошный подарок для меня. Но я не унываю, несколькими ударами выбиваю нужный блок, присоединяю проводки и завожу джип.

Я стараюсь не создавать лишнего шума. Аккуратно выезжаю из пещеры и по накатанной колее выруливаю к шоссейной дороге. Только тогда, когда оказываюсь на шоссе, я резко давлю на газ. Мотор ревет. Вздымая клубы дорожной пыли, джип мчится прочь от Эль-Башара.

Я крепко держусь за баранку, затаив дыхание, слежу за дорогой и почти не сомневаюсь в том, что погоня не заставит себя долго ждать. Я успеваю проехать несколько километров, прежде чем замечаю преследователей в зеркало заднего вида.

Несколько машин, гонящихся за мной, заметно прибавляют скорость. Могу себе представить, какой приказ по поводу меня получили боевики, сидящие в них. Лайд наверняка велел им взять меня живым.

Ведь если я буду изрешечен пулями, то все его грандиозные планы в одночасье окажутся под угрозой срыва. Учитывая тайные переговоры с военными, главарю фундаменталистов я нужен живым именно сейчас. Как свидетельство того, что у него есть и вакцина, и специалисты, которые могут ее создавать. Поскольку в сжатые сроки найти мне подходящую замену он не сумеет, то все силы бросил на погоню за мной.