Загадочные «они» разыскали его.

Но как им это удалось?

И что именно они искали?

Приехав сюда, Рейлли расплатился вперед наличными, что вызвало лишь почти незаметное удивление служащего, привыкшего к различным капризам хорошо обеспеченных постояльцев. Вероятно, незамеченный «хвост». Или…

Тут Лэнг сообразил — и у него похолодела спина. Он любил эту гостиницу и бывал в ней, может, три, а может, четыре раза за несколько последних лет. В последний раз он расплачивался кредитной карточкой фонда. Если чей-то компьютер следил за движением карты, то без труда мог выяснить, где останавливался ее хозяин, будучи в Лондоне.

В общем, нравилось это кому-нибудь или не нравилось, но Век Информации был эпохой гибели частной жизни. И неважно, сколько народу безуспешно стремилось оживить охладевший труп — это занятие было обречено на неудачу в такой же степени, как и попытки запихнуть изжаренную яичницу обратно в скорлупу и высидеть цыпленка.

Через пятнадцать минут Лэнг был на улице. За спиной у него, словно прирученный зверь, рокотал колесиками по мостовой чемодан. Лэнг посетил несколько магазинов и, в конце концов, добрался до занимающего целый квартал «Фортнама и Мейсона». Там он поднялся лифтом на самый верхний этаж, потом другим проехал полпути вниз, дальше спустился по лестнице, вышел, пересек улицу и остановил проезжавшее мимо такси.

В Лондоне, как и в большинстве других крупных городов, хаотичный транспортный поток не позволял с уверенностью вычислить слежку на другой машине.

Лэнг сначала велел ехать в Найтсбридж, затем в Кенсингтон, а оттуда — в «Марбл-арч-отель». Тому, что швейцар не поспешил к такси, чтобы открыть пассажиру дверь, он нисколько не удивился. В вестибюле столь же унылого вида, как и сама гостиница снаружи, ему пришлось подождать, пока взвод японских туристов строился в колонну за своим предводителем, чтобы устремиться на обследование мира гайдзинов[36], щелкая фотоаппаратами на каждом шагу.

Усталый клерк взял у Лэнга деньги, выдал ему ключ и объяснил, что, раз он платит наличными, то и за обслуживание в номере нужно будет расплачиваться сразу же. Он не предложил послать с новым постояльцем провожатого, но не забыл сообщить Лэнгу, что если тот выедет до завтрашнего утра, денег за неполные сутки ему не вернут.

Можно было с первого же взгляда понять, что отель, названный в честь находящейся поблизости одной из лондонских достопримечательностей, предназначен для небогатых, а вернее сказать, бедных туристов, разъездных торговцев, зарабатывающих свои комиссионные, и супружеских пар, решивших устроить себе небольшие каникулы. Прямо перед окном номера Лэнга, не далее чем в пяти футах, высилась кирпичная стена, но комната оказалась чистой и вполне благоустроенной.

Все равно, он не намеревался долго оставаться здесь.

Лэнг полистал телефонную книгу и вышел из гостиницы. У дверей он постоял с минуту, будто соображая, куда идти. Никаких подозрительных бездельников в подъездах близлежащих домов он не заметил, никто не стоял возле витрин немногочисленных магазинов, рассматривая выставленные товары. Прогулявшись вокруг квартала, Рейлли увидел темнокожую женщину, торговавшуюся с продавцом зелени, молодую мать, гулявшую с близнецами, и одетого в ливрею шофера, который, украдкой покуривая, лениво оттирал капот не слишком нового «Бентли» от воображаемых пятен.

Из всего этого Лэнг сделал вывод: слежки за ним пока что нет.

Пройдя по Найтсбридж-роуд, он дошел до Гайд-парка, его части, известной как Уголок ораторов. Во времена, когда практиковались публичные казни, осужденным на смерть разрешали произносить последнее слово, дополнительно развлекая тем самым народ, перед тем как подняться по тринадцати ступеням виселицы. Виселицы давно упразднили, а традиция радикальных и никчемных по содержанию речей сохранилась. Вот и сейчас двое небритых длинноволосых мужчин яростно кричали что-то прохожим, не обращавшим на них никакого внимания.

Кварталом дальше Лэнг увидел здание с развевавшимся над входом «Юнион Джеком»[37]. Маленькая табличка возле двери извещала о том, что это библиотека. Зайдя внутрь, Лэнг шепотом обратился к сидевшему за столом возле входа пожилому мужчине, который указал ему, где находится компьютерный зал.

Усевшись перед новеньким монитором, Лэнг вызвал Google, набрал слово «алхимия», потом добавил «превращение металлов в серебро и золото» и оторопел, увидев множество ссылок. Это значило, что ему придется провести в библиотеке больше времени, чем он планировал.

Через пять часов тот же самый пожилой джентльмен, похлопав по плечу, сообщил, что библиотека закрывается. Лэнг неохотно встал из-за компьютера, с наслаждением потянулся и, выйдя на улицу, с изумлением подумал о том, как быстро пролетело время.

Он привык посмеиваться над наукой Средневековья, а ей, оказывается, было известно очень немало.

Прежде всего, алхимия как род деятельности появилась еще до Аристотеля. Тогда она представляла собой философию, предназначенную для обогащения человеческой души, просвещения разума и удлинения жизни. Впрочем, в идеологию алхимии Лэнг углубляться не стал, решив уделить побольше времени ее научным и практическим результатам.

Среди средневековых ученых, или «философов», как их называли на протяжении многих веков, можно насчитать изрядное количество шарлатанов, но занимались алхимией и великие умы — например, Роджер Бэкон и Исаак Ньютон, прославившийся благодаря упавшему на него яблоку. А еще Роберт Бойль, проводивший исследования свойств газов, результаты которых, насколько помнил Лэнг, признавались идеально точными и сегодня (определенно, он занимался не теми газами, что порождали в кишечнике стряпня Рэйчел и блюда мексиканских ресторанов).

Во времена сэра Исаака господствовала теория, утверждавшая, что вся материя представляет собой сочетания четырех основных элементов: огня, воды, воздуха и земли. Отсюда следовало, что если грамотно изменить соотношение этих элементов, скажем, в свинце, то из него получится золото.

Среди писаний алхимиков попадались и такие, что, на первый взгляд, имели отношение к тому, в чем пытался разобраться Лэнг. Джон Френч в опубликованном в 1651 г. «Искусстве дистилляции» описывал огонь, который мог бы гореть тысячу и больше лет, если только его вместилище не открывать. Какое вместилище? Неужели такое, как те, что имелись в лабораториях Льюиса и Ядиша? В списке терминов к одной из статей попалось истолкование понятия «дробление» как «преобразование вещества в порошкообразное состояние посредством сильного нагрева».

Еще в Интернете имелись библиографические списки, включавшие сотни названий книг, которые Лэнг не успел бы прочитать за всю свою жизнь, не говоря уж о том не очень большом времени, на которое ему удалось оторваться от преследователей. На всякий случай он посмотрел персональную информацию о четверых владельцах сайтов, посвященных алхимии. Первого он отбросил после того, как, покопавшись в сайтах, выяснил, что тот издает журнальчик «Викканство[38]и алхимия». Без колдовства Лэнг вполне мог обойтись, хотя предмет его изысканий был не слишком далек от черной магии. Второго, без ложной скромности именовавшего себя «волшебником, не имеющим равных», Рейлли отверг по той же причине. Третий сайт не обновлялся более года, а на попытку Лэнга послать запрос по электронной почте последовал ответ, что сообщение доставить невозможно. Лишь у четвертого, доктора Хаймлиха Шаффера из Вены, оказался внушающий некоторое доверие curriculum vitae[39], в котором он представился как «химик-археолог», не пояснив, правда, что это значит.