Внутри был тусклый свет, все же на какой-то светильник бандиты расщедрились, но обитателей видно не было.

Бандит, убедившись, что ему ничего не угрожает, поднялся по ступеням и мотнул стволом револьвера в сторону погреба.

— Тащите вниз. Мужики остаются здесь, баба возвращается, их держим отдельно. Пошли.

Воронцов уже через пару секунд пожалел, что не шел сам. Во-первых, досталось ногам, когда тушку стаивали по ступеням, во-вторых, под конец Аиша не удержала и уронила Константина на деревянный пол из горбыля, бывший детектив застонал, приложившись сначала плечом, а потом и головой.

Ведунья отправилась к выходу, дверь с легким скрипом закрылась, лязгнул в замке ключ. Кин с минуту изучал обстановку, затем, подхватив тело лже-боярина и покряхтывая, поволок куда-то вглубь погреба. Кто-то подскочил и помог закинуть тело на грубо сколоченные нары. Воронцов снова застонал и решил, что самое время прийти в себя. Открыв глаза, он огляделся. Низкий потолок, тусклая лампа, света которое едва хватало, чтобы разглядеть противоположенный ряд лежанок, до которых было пара метров. Всего их насчитывалось восемь, по четыре с каждой стороны. Другой край погреба тонул во тьме. А вот народу тут было больше, чем спальных мест, бывший детектив насчитал одиннадцать голов, не считая их с Кином.

— Очнулись, Ваш сиятельство? — с издевкой произнес приказчик, заметив, что Воронцов открыл глаза и с трудом сел. — Ох, и навели вы шороху, думал, убьют нас.

Народ в погребе, услышав обращение к новичку, заволновался, не каждый день к ним аристократы попадали. «Все же классовое общество имеет определенные плюсы», — подумал Константин и пощупал шишку на затылке. Мужики тут сидели простые, работяги, которых бандиты похватали на дорогах да за околицами весей, почтение к знати вбито на уровне рефлекса — не лезть с расспросами, быть вежливыми, оказывать знаки внимания.

— Кин, что случилось после того, как меня вырубило?

— Да ничего интересного, — пожал плечами приказчик, направляясь к бочке, в которой плавал жестяной ковш. Наполнив его слегка мутноватой водой, он вернулся к Константину и сел рядом.

Воронцов благодарно кивнул, принимая посуду, и залпом выпил все, что там было. Магический удар не прошел без последствий, башка трещала, в глотке было сухо, словно, он пару дней не пил.

Народ прислушивался, всем было интересно, что учинил его сиятельство, что его так вырубили.

— Авия нас немного злым взглядом пробуравила, велела Черену отвести нас по погребам, с тобой завтра обещала разобраться. Знаешь, а мне кажется, ей понравилась ваша выходка, она оценила наглость и достоинство. Ваш сиятельство, — после чего понизив голос так, чтобы никто кроме Воронцова не расслышал, шепнул, — ты повел себя, как настоящий боярин, поздравляю, вживаешься роль. В театре не играл?

— Не помню, — ответил Константин.

— Не помню, — шепотом передразнил приказчик. — Сдается мне, брешешь ты, Ваш благородие, ну да не мое это дело, нам с тобой куковать не долго, до тьмы осталось четыре дня, потом, как закончится, увезут нас на восток продавать, а ты тут останешься. Эй, бедовые, — громко окликнул он сидельцев. — Жрать-то дают?

— Запоздали вы, — отозвался один из мужиков, — уже кормили. Так что, до утра теперь терпите.

— Что, славы, даже краюхи хлеба для голодных пленников не найдется? Вон его сиятельство уже сутки не жрамши.

— Нету ничего, — буркнул тот же мужик. — Вон воду хлебайте. Тут хлеба не увидишь. Каша жидкая, на любую трапезу, хоть утром, хоть вечером, вот и вся наша кормежка. А, правда, знатный? — он указал на Константина, который к разговору не проявлял никакого интереса.

— Правда, — с честной мордой подтвердил приказчик. — Боярин Воронцов.

Народ начал шептаться. Константин же, поднявшись, махнул руками, разгоняя кровь по задеревеневшему телу. Первое впечатление от знакомства с местной магией ему очень не понравилось.

— А чего там вышло-то, что Его сиятельство без чувств приволокли?

— О, — поднимаясь, звеня кандалами и пересаживаясь поближе к мужикам, произнес Кин, — это рассказ очень интересный. Куревом вас, наверняка, тоже не балуют? Нет ни у кого махорки?

— Нет, ни у кого, — ответил тот же голос. — Ты сам-то кто будешь? Охранник при Его сиятельстве?

— Жалко, — посетовал на отсутствие курева Кин. — Не, я человек барона Тротта, старший приказчик. Караван я вел с ярмарки. Да не довел. А Его сиятельство мы в проклятой столице подобрали. Дело было так…

Константин, напившись воды и забив ей брюхо, улегся на пустые нары и, прикрыв глаза, приготовился слушать. Кин был хорошим рассказчиком и моментально завладел вниманием всех одиннадцати человек. Рассказывал он в основном правду, приукрашивая некоторые подробности. Искореженный медведь, например, которого натравил на них черный ведун, был размером с небольшой дом, а волк двигался быстрее богов. Короче, сказка вышла отменная. Главным героем был боярин Воронцов, но и себя Кин не обидел, выглядело не слишком правдоподобно. Но вот в чем проблема — фактически приказчик рассказал чистую правду.

Новость о смерти Соловья народ сильно возбудила, хотя тех, кто видел его лично, было всего двое. Вот они радовались по-настоящему. Из их рассказа Константин понял, что тот был очень жестоким. Их товарища, посмевшего не угодить атаману, засекли до смерти, и бросили яму, в который живет пес-людоед.

— А Авия? — не вставая спросил Константин.

— Баба она жесткая, — немного подумав, ответил один из мужиков, которые дольше всех здесь сидят, — но в зверствах не замечена. Как Соловей уехал, кормить нас стали чуть лучше, она о товаре заботится. Да и то, что Ждана с его кодлой повесила, хорошо, себя она обезопасила.

Снова повернулся ключ в замке, люди заткнулись, уставились на дверь.

— Отошли от двери, — раздался незнакомый голос с той стороны.

Сильный пинок, дверь распахнулась, саданув по обшитой старыми досками стене. На пороге появился незнакомый тощий и мелкий бандит с револьвером в руке. Во второй у него была небольшая плетеная корзинка. Окинув взглядом людей и убедившись, что угрозы для него нет, он сделал шаг внутрь и поставил корзинку на пол.

— Ужин для Его сиятельства, — немного зло произнес он и под ошарашенными взглядами собравшихся закрыл дверь.

Взгляды всех присутствующих скрестились на Воронцове, стало неуютно. Константин понял, что Авия этим жестом серьезно усложнила ему жизнь. Интересно, это было из мести за нападение на ее человека и угрозы ей самой или по доброте душевной? Он же вроде как потребовал, чтобы к нему относились соответственно статусу. Вот только не учел, что он окажется заперт в сухом погребе вместе с еще двенадцатью пленниками, так ведь можно и не проснуться.

— Кин, — позвал он, приняв решение. — Бери себе, да этим бедолагам раздай, не хочу есть.

И, отвернувшись к стене, прикрыл глаза. Желудок, протестуя после подобного, заурчал, но Константин мысленно послал его на хрен. Люди зашептались, но так тихо, что, сколько он не напрягал слух, все равно не смог разобрать, что они говорят. Потом кто-то все же поднялся и, ступая по поскрипывающим полам, пошел к двери.