Пусть дальше говорит. Мне интересно — прервала меня Лиля.

— Ладно. Говори. Ночь пришла — это нам понятно. А утром что, назад вернулся?

— Ну что вы, Алексей Сергеевич. Разве я бы смог? Дождался рассвета и начал колесить по всей округе. Даже станцию, ещё одну, нашёл. А там «снова здорово» и теже самые «опять двадцать пять», и всё по кругу. Два дня, как бешеный, летал и только после этого, когда всё оказалось тщетно, обратно к поезду вернулся.

— Пешком? — озабоченно, поинтересовалась Лиля.

— Конечно. Я же не чукча, у меня упряжки нет — развёл я руки над столом. — Ну и, как и раньше, топал по рельсам, и снова в лютый мороз. Добрался, не заплутал. То место захочешь забыть, не забудешь. Стою, как дурак, глазами хлопаю. А поезда всё равно не вижу.

— Что, рельсы починили? — заинтересованно спросил подружкин папа.

— Не-а — хрустнув солёным огурцом, чуть-чуть развязно, ответил ему я. — Назад уехали. Паскуды. Всё с собой забрали. И вещи, и кофе с чаем, и сапоги итальянские. Мне то перед выходом обычные дали, старые и поношенные.

— Сволочи! — не выдержала Лиля издевательств, я надеюсь, над любимым человеком.

— Суки! — поддержал её отец и тут же извинился: — Прости дочка.

— Я сначала тоже, так подумал. А потом, когда по новой, в посёлок тот дошёл. Всё понял. Не могли они поступить иначе. В поезде дети, старики, а на улице парень — молодой и здоровый. Получается не совсем, равноценный обмен.

— Да — подумав, согласился со мной Алексей Сергеевич. — Диалектика жизни. Сам погибай, а…

— Ну вот. Поэтому, я и не звонил — не стал я дожидаться окончания фразы. — Ну, а дальше не интересно. Приехал на машине в Москву, сразу к вам, на квартиру. Соседи говорят на даче вы. А где конкретно, никто не знает. Неделю жил у Аркаши. Вы его помнить должны. Вчера он приехал в город. А сегодня мы здесь. Утром с Лилей повстречались. Прямо на дороге. Я стою — она идёт.

— Что скажешь, дочка? — помолчав секунду, спросил красавицу отец.

— Ничего — пожав плечами, ответила ему она. — Я ещё маме говорила…

Дочь и папа, не сговариваясь, посмотрели друг на друга, и моментально помрачнели.

— Алексей Сергеевич — зная, что нужно делать, потянул я нить разговора на себя. — Вы бы мне рассказали, чего тут у вас творится? А то Аркадий: «Потом, да потом».

— Чего творится? — продолжая хмуриться, спросил меня расстроенный отец. — Сговор, как бы сказали, в нашей славной прокуратуре. Но об этом потом поговорим. И не обижайся. Сейчас давайте наши, семейные, дела закончим. Так что скажешь, Лиля? Уважительная причина была у него?

— Да! Что, сам не видишь?

— «Морду ему, вот этими самыми ногтями, больше не хочешь разодрать?» — похоже на то, что цитатой из речи, спросил девушку протрезвевший отец.

— Пап. Хватит уже. Я же сказала: — «Была не права».

— Ну раз хватит, тогда на этом разбор полётов и закончим. Время ребятки сейчас не простое, чтобы ссориться и отношения выяснять. Ты, кстати, где остановился? — спросил Алексей Сергеевич, внимательно посмотрев на меня.

— Да, там. Недалеко. С Аркашей, вместе.

— Понятно. С Аркашей — это хорошо. А вечером, чем занят?

— Не знаю. Вроде бы ничем. Если дальше не поедем.

— Не поедем. Если бы что то решили, до меня бы уже донесли.

— А куда вы собираетесь? Мне так никто, ничего и не сказал — поинтересовался я.

— Так, сколько сейчас? — спросил хозяин дачи, проигнорировав меня и взглянул на часы. — Времени уже навалом. Значит ровно в шесть, жду тебя у себя. И предупреди там, друга своего, что сегодня у нас ночуешь.

Закончив разговор и поздний завтрак, мы с Лилей снова оказались во дворе.

— Слушай. Ты видел, как твоё присутствие повлияло на отца. Он прямо на глазах менялся.

Ещё бы он не менялся. Я столько разных слов потратил на него, а сколько внутренних усилий. Кто бы знал.

— Да, сильный человек — просто утопая в этиих огромных глазах, сказал я почти чистую правду. — Может. Если очень захочет.

— Он у нас такой — чему то улыбнувшись, согласилась со мной Лиля. — А ты сейчас, куда? Может останешься?

— Лиль, там Аркадий ждёт — указал я направление рукой.

— Этот брат твой? Ты нам ещё тогда, на море, чего то говорил.

— Угу. Почти — вытащив из кармана куртки брелок, продемонстрировал я девушке небольшую связку. Вот и вскрылась ложь, надо как то, срочно, влево уходить. — Он там, сейчас и рвёт, и мечет. Ключи от его машины у меня.

— Антон. А почему на тебе вот это? Шапка военная, куртка, сапоги. Тебя чего, в армию призвали? — свернула девушка сама, с «главной дороги».

— Да нет — усмехнулся я, выдохнув с облегчением. — Я добровольно.

— Я же серьёзно.

— Холодно было, вот и одел всё, что было под рукой — зацепив пальцами замок от куртки, сквозь смех ответил я. — Не смог отказаться. Дёшево отдавали и просили настойчиво.

— Да иди ты. Шут гороховый. Тебе бы только дурака валять. Хотя бы раз сказал мне правду — засмеялась Лиля. — Ладно топай. Смотри, если и на этот раз пропадёшь, я тебе точно физиономию попорчу.

Аркаша ждал. Он нервно ходил вокруг машины, но почему то не своей, а той, что была почти белого цвета. Губы его шевелились. Наверняка бормотал, какие то проклятия и явно в мой адрес.

— Ты — балбес, где шляешься!? Я, чего тебе сказал делать и где ждать?! — накинулся он на меня, аки коршун.

— Рот закрой — сказал я тихо в ответ и прошёл мимо, будто не заметив его. — На подчинённых будешь гавкать. А мне, просьба, не грубить.

А не хер тут, права свои качать не по делу. Я тоже могу, при желании, кое чего предъявить. А при очень большом желании и воздействовать, да так, что мало никому не покажется. Не ожидал? Вот то то же. Стой ровно и рот закрой, а то выглядит не красиво. От моих слов мужчину мгновенно перекосило, но он быстро сумел взять себя в руки, хотя в этом я ему не помогал. Школа, ничего не попишешь.

— Ладно. Прости. Погорячился — выдавил он из себя. — Завели на собрании. Вот на тебе и отыгрался.

— Бывает. Чего у вас там случилось? Разборки между друзьями? Так ты только намекни, мы их мигом на место поставим. «Ты же мне брат» — сказал я и сильно задумался над последними своими словами. Сдаётся мне, что кому то я их, уже раньше говорил.