И убежала. Потому что зов долга для того, кто служит Империи, превыше личных стремлений. Разве мог самурай осудить такое? И мне не составило труда скомкать и заткнуть встрепенувшееся эго собственника. Праздник резко утратил былую привлекательность, навалилась накопившаяся усталость. С трудом сдержав зевок, я встряхнулся и составил план тактического отступления, избрав широко известный британский метод.

От любви до ненависти – один шаг. И неизвестно, что побудило её его сделать.

– Леон! – окликнула меня Мэйли и на крейсерской скорости устремилась мне наперерез. – Что это было? Кто эта курица?!

Хвала богам, она хотя бы не стала кричать. И закатила мне сцену шёпотом. Только этого всё равно оказалось достаточно, чтобы конфликт остался незамеченным. Местная публика с нетерпением ждала ещё одного акта в представлении под названием «Хан Забайкальский и женщины».

– Мэйли, прекрати немедленно, – зашипел я на неё сквозь зубы. – Ты переходишь черту, из-за которой нет возврата. Остановись!

Девушка не вняла моему воззванию и картинно уперла руки в бока, пытаясь воздействовать на меня видом разъяренной фурии. Её неживая красота фарфоровой статуэтки, помноженная на кипящие в ней злость и ревность, имела бы убойный эффект. Вот только бешенство, зарождающееся в моей душе, нисколько не интересовали женская привлекательность и красота. Мои пальцы железным кольцом сомкнулись на её руке, вызвав у Мэйли тихий болезненный вскрик. Продираясь сквозь нарочито не замечающую нас толпу, я мысленно костерил всё на свете, пока не протащил её на буксире до лифта и не затолкнул в кабину. Моё бесцеремонное обращение, как мне показалось, ей только понравилось…

– Потянуло на тех, кто постарше?! Сначала за училкой своей бегал, теперь из-за кровососки дуэль устраиваешь. А ты знаешь её?! Ты знаешь, ЧТО о ней говорят?! – повысив голос до неприличных высот, заговорила она, стоило только дверцам лифта сомкнуться с тихим шипением.

– Замолчи, женщина! – мой голос прервал её эмоциональный монолог, окатив холодом и безразличием с головы до ног. – Ты суешь нос не в своё дело!

– Не затыкай меня! Ты не имеешь права со мной так разговаривать! Я всё для тебя делаю, всё! – закричала Мэйли. Из её глаз брызнули горячие слёзы, прочертив едва заметные полосы на щёчках.

Мило. Трогательно. И насквозь фальшиво.

– Что ты устроила, Мэй? Зачем этот спектакль? Не верю, – отрицательно покачал я головой и отошёл от неё в дальний угол просторного лифта. – Та, кто замещает Координатора Клана во время его отлучек, способна на такое поведение, лишь преследуя свои цели. Объяснись, пока это ещё возможно. У тебя последний шанс.

– Я должна объясняться? Не смеши меня, Леон! – фыркнула девушка, нарочито сжимая кулаки и возмущённо топнув ножкой. – Или я должна спокойно смотреть, как какая-то облезлая кур…

– Замолчи!!! – рыкнул я, саданув кулаком в стенку лифта. – Чаша моего терпения уже полна до краёв. Если ты возомнила, что имеешь исключительное право на меня, то придётся разрушить эту иллюзию!

Мэйли вздрогнула как от удара – её тонкие плечи поникли, глаза потускнели, утрачивая блеск, губы мелко задрожали.

– И это после того, что я для тебя сделала? – тихо спросила она, не поднимая опущенной головы. – Какая же я дура…

Повторное упоминание неизвестных мне заслуг стало последней деталью пазла. С неслышным щелчком недостающий кусочек картинки встал на место, тем самым помогая отыскать нужную цепь логических выводов и догадок. Передо мной наконец оказался истинный виновник, которому я был обязан своим новым титулом… и всеми неприятностями, что получил в довесок.

Ярость сумеречного дракона шевельнулась глубоко внутри меня и выплеснулась в пространство – мой низкий горловой рык и полыхнувшие Тьмой глаза заставили девушку испуганно притихнуть и вжаться в противоположный угол кабинки.

– Кто тебя просил лезть в мою жизнь, женщина?! Кто?!

– Я хотела помочь! – тихо пискнула Мэйли, сжимаясь в комочек. – И помогла!

– Успокойся, внук! Возьми себя в руки! – повелительно осадил меня дед. – Мы не воюем с женщинами! Она допустила ошибку и заплатит за неё. Но не так!

Контроль над эмоциями ослабел настолько, что мыслеречь деда едва пробилась сквозь багровую пелену, застлавшую сознание непроницаемой завесой ярости и жажды крови. Слишком многим мне пришлось пожертвовать для спасения народа Э’Вьен. А уж столь наглое вмешательство в мою жизнь – целая интрига за моей спиной, построенная на манипуляции и косвенных воздействиях – я простить никак не мог. Даже благие намерения девушки не могли её оправдать.

– Если ты хотела, чтобы я считал себя чем-то обязанным… Что ж, мы обсудим вопрос компенсации с твоим отцом. Род Хаттори всегда помнит оказанные ему услуги и воздаёт сторицей, – нечеловеческим усилием воли мне удалось взять себя в руки. – Однако впредь наши с тобой отношения целиком и полностью останутся в деловых рамках. Я всё сказал!

Мэйли медленно выпрямилась, широко распахнув удивлённые глаза. Ошеломление сменилось пониманием, но следом в глубине чёрных как ночь зеркал её души промелькнула искренняя и ничем не замутнённая злость. Промелькнула и пропала, замаскированная наигранными обидой и непониманием.

– Избавь меня от этого, – погасил я её зарождающуюся попытку оправдаться. – Игры имеют свойство плохо заканчиваться. Люди не любят, когда их принимают за фигуры на шахматной доске…

* * *

Общежитие встретило меня гулкой пустотой коридоров и зловещей тишиной. Вряд ли отыскался бы хоть один кадет ВКШ, ночевавший в новогоднюю ночь в «расположении части». Отсутствовал даже комендант сего заведения, только табличку оставил на проходной: «Вызов без уважительной причины карается недельным нарядом вне очереди!»

Наша с Алексеем квартирка выглядела так, словно в ней несколько раз устраивали полномасштабный обыск. Нетрудно было догадаться, что у старосты попросту не хватило времени на уборку после спешных сборов сначала на спасательную операцию, а после на Новогодний бал. Мою комнату, к счастью, сия скорбная участь миновала.

Скинув с себя изрядно осточертевшие доспехи и одежду, я с нескрываемым удовольствием отправился в душ – смывать с себя последние три дня. Вода унесла с собой подсохшую кровь на мелких порезах от шпаги Шереметева, усталость и накопившееся напряжение. Приятная пустота в голове возвращала меня в беззаботное детство, наполненное тренировками и подготовкой к Служению. Мне было неприятно сознавать собственную слабость, но…

Власть неотделима от ответственности. Ответственности перед самим собой в первую очередь. Кодекс Воина учит служить, а не властвовать. И каждая ошибка, допущенная мной, конвертировалась отнюдь не в денежные ошибки. За них платили те, кто следовал за мной, те, кто связал свои судьбы и судьбы своих семей с родом Хаттори. Слишком высокая цена для того, кто привык отвечать только за самого себя.

Власть порождается Силой. Не Даром, не физическими возможностями – силой духа, способностью принимать необходимые решения, умением держать в узде события и людей… И, как мне казалось, моё понимание власти не было полным. Верхушка айсберга – вот мой максимум осознания.