Крутов пришел ко времени. Он остановил сползающую в пропасть страну, изменил ее лицо, придал существованию смысл, влил в экономику новые силы, заставил олигархов поделиться награбленным, пусть не с народом, с государством, но разве сильное государство не есть достояние всех его граждан? А то, что для этого пришлось кое-чем пожертвовать, теперь уже не существенно. Даже свободолюбивые замолчали, глядя на то, как меняется лицо России, а те, кто не замолчал… В общем, их мнение не имело особого веса и значения. Так случилось.

В происходящем Кукольников видел особый смысл. На его глазах творилась история. Из пепла, из гниющих останков, из небытия поднималась его страна – Великая Россия. Она крепла, наливалась силами. По ее жилам бежала черная густая кровь, пахнущая землей, ее легкие раздували миллиарды кубометров газа, ее костяк сверкал никелем и алюминием, в ее руках было надежное оружие. Она должна была занять место мирового лидера, именно она – Бидструп не видел других кандидатур. Но для того, чтобы мечта сотен миллионов россиян стала былью, у руля державы должен был стоять этот невысокий человек с мягкими ухоженными руками и стальной хваткой спецслужбиста.

Александр Александрович сел во главе стола и обвел присутствующих отеческим взглядом.

Кукольников приготовился слушать.

* * *

Сергеев спросонья не сразу понял, что произошло. В ушах звенело, грудь придавил ящик с боеприпасами. Между стеной моторного отсека и грудой патронных коробок неуклюже ворочался и стонал Али-Баба.

«Хуверкрафт» снова швырнуло в сторону, Вадик едва не вылетел с водительского сиденья, а потом снаружи опять грохнуло.

– Твою мать! – заорал Вадим. – Твою мать!

Шум моторов «хувера» перекрыл тяжелый стук – словно молоты били по промерзшей земле часто-часто, чудилось, что в заснеженном поле выбивает дробь на барабанах целый отряд безумных пионеров.

Подольский, держась за багровый от удара лоб, выбрался из угла кабины и прилип к ветровому стеклу, выворачивая голову, чтобы видеть небо.

Эту барабанную дробь трудно было не узнать. Рядом с ними снежный наст вспорола очередь из вертолетной пушки. Сергеев вспомнил силуэты ООНовских «хью», проскочивших рядом позавчерашним вечером и мысленно перекрестился. Перекреститься по-настоящему у него не получилось – сидящий за рычагами коммандос гнал катер через поле по прямой. «Хувер» перепрыгивал с одного грунтового гребня на другой, словно сёрфер с волны на волну – с кажущейся легкостью. На самом деле каждый прыжок мог разнести катер в щепки, а его пассажиров отправить на тот свет.

Вадим летел на полной скорости к ближайшему лесу, и хотя до него было совсем ничего – каких-нибудь шестьсот метров, шансы избежать расстрела были исчезающе малы.

Вертолеты гнали «хувер», как гончие зайца. Михаил силился догадаться, почему по ним не стреляют ракетами, и понял это, добравшись до люка. Сергеев едва держался в проеме, но успел разглядеть преследователей. Один «хью» как раз заходил на боевой курс, а второй разворачивался невдалеке – на их пилонах не было ракет. То ли боезапас был расстрелян, то ли техники поленились цеплять при утреннем вылете.

С точки зрения пилотов, «хуверкрафт» был легкой добычей – неуклюжий, похожий на старую шляпу или миску. Но впечатление было обманчивым. Неповоротливая с виду машина в руках Вадима шарахалась из стороны в сторону, меняя направление движения практически под девяносто градусов, не давая стрелкам прицелиться. Будь на месте стареньких «хью» какое-нибудь чудо техники вроде «черной акулы» и не было бы никакой погони. И «хувера» не было бы, и его пассажиров. Но «черная акула» слишком дорогая игрушка для патрулирования Зоны отчуждения, и поэтому Сергеев с товарищами были все еще живы, а пара видавших виды «чопперов» поливали беглецов из автоматических пушек, то и дело промахиваясь.

Рядом с Сергеевым возник Подольский с «мухой» в руке, но «муха» в такой ситуации была совершенно бесполезна, и Михаил, перекрыв корпусом проем люка, проорал Мотлу в ухо, чтобы он убирался вовнутрь. И Матвей убрался, но не потому, что хотел, а потому, что Вадим снова сманеврировал, и они оба – и Мотл и Сергеев – улетели прочь от люка, прямо на ящики и копошащегося в них араба. Сергеев зашиб локоть и спину, зашипел и снова бросился к выходу, подобрав с пола кабины автомат. Сбить вертушку он не рассчитывал, даже попасть в нее при такой тряске было проблемно, но попортить стрелкам прицел можно и попытаться. Не всякие нервы выдержат, когда тебе навстречу прямо в фонарь, пусть и бронированный, лупят из «калаша».

– Ровней держи! – крикнул он Вадиму, но тот не мог ничего слышать. Шум стоял такой, что Сергеев и сам себя не слышал: ревели моторы, надсадно выли турбины настигающих вертолетов, чавкали винты…

Ближний к ним «хью» открыл огонь из пулеметов, взлетели фонтаны снега. Вадим бросил машину в сторону и пошел прочь по дуге, оставляя за собой снежное облако, словно дымовую завесу. Сергеев, не целясь – попробуй тут прицелиться! – выпустил в сторону «чоппера» длинную очередь с одной руки. Пилот явно растерялся, когда «хувер» прикрылся собственным хвостом, зарыскал и отвалил вправо, показывая бронированное брюхо.

Двигаясь по дуге, катер удалялся от опушки, и уходя от одной атаки, «хувер» аккурат попадал под другую. Второй пилот видел маневр и темную тушу удирающего «хуверкрафта» в профиль. Склонив нос к земле, как собака, взявшая след, «чоппер» бросился в атаку.

Он, казалось, шел прямо на Михаила, раскорячившегося в проеме люка. С этой позиции пилот мог пользоваться только пулеметами, висевшими на консолях, стрелок за ветрозащитным экраном огонь вести не мог. Фонарь кабины качнулся – пилот менял угол прицеливания. Сергеев разрядил «калашников» в надвигающийся «чоппер». Несколько раз сыпануло искрами – пули попали в цель, но вертолет не шарахнулся в сторону. У пилота были очень крепкие нервы.

Сергеев практически видел, как электромоторы начинают вращать стволы пулемета, как всасывается в механизм подачи ощетинившаяся остроконечными пулями лента и сотни омедненных горячих болванок, вырвавшись из плена за секунду, летят прямо в него.

А потом вертолет исчез из поля зрения, чтобы почти сразу же прогрохотать турбинами где-то вверху.

Сергеев, которого за последнюю минуту несколько раз бросало из жара в холод, не сразу понял, что они с ходу влетели в неглубокую лощину, прикрывшую их от противника. Лощина шла к опушке по широченной дуге, ныряла в редколесье и там заканчивалась. Вадик либо разглядел ее уже во время погони, либо нашел интуитивно, но сейчас стены овражка защищали их от расстрела.

Сергеев не стал рассуждать о природе везения – в основном, чтобы не вспугнуть удачу, как известно, барышню капризную. Они были живы. Пока живы. Зимний лес не мог послужить надежным укрытием, но все-таки в чистом поле шансы были еще мизернее.

Магазин АК никак не хотел защелкиваться. Сергеев с трудом вогнал его на место и дослал патрон в патронник. «Хувер» выскочил из обмельчавшей лощины, и оба вертолета стали видны как на ладони. Они шли параллельными курсами по обе стороны от катера в ста метрах друг от друга.