— Тормозни-ка, Костя, я сюда тоже зайду, —попросила Полина.

— Да мы уже вон куда уехали! — воскликнултот. — Чего тут спрашивать? Об этой Демьяновке тут и не слыхивали — глушьнесусветная! А здесь все-таки дорога на Москву.

Воскликнуть он воскликнул, но все-таки остановился и, покаПолина пропадала в магазине, просмотрел газету за прошлый год, торчавшую вбоковом кармане, и удивился, сколько с тех пор произошло изменений в родномотечестве.

Наконец, она вышла из магазина, но вместо того, чтобы бодрозагрузиться в машину, остановилась и стала смотреть в небо. Костятерпел-терпел, потом не выдержал и крикнул в окно:

— Госпожа Федотова, поезд отправляется!

Полина вздрогнула и потрусила к нему.

— Извини, — пробормотала она. — У меня что-тоголова закружилась.

— А я говорил! — забубнил Костя. — Вместотого чтобы мотаться по провинции, тебе нужно отлежаться. Сейчас приедешь — идавай, отлеживайся. Хочешь — на диване, хочешь — в тенечке в гамаке. У Андрюхигде-то шезлонг был, можно поискать.

— Я лучше так, на травке, — пробормотала она.

Мысли разбегались, словно давешние Костины девушки. Полинаникак не могла сосредоточиться и решить, что делать. Дождаться Никифорова ивыложить все как на духу? Или лучше прямиком к следователю?

Нет-нет, к следователю потом, когда она успокоится исообразит, можно ли считать то, что она только что узнала, уликой илидоказательством.

Едва они загнали машину на участок, как зазвонил Костинтелефон.

— Андрюха, — шепотом сообщил он Полине. И громкопроизнес в трубку:

— Да, на месте. Да, хорошо. Давай. Мы будем ждать.Гости? Ну… Пусть гости. Мы пожрать привезли. Не купили, а у тебя изхолодильника выгребли. Конечно, молодцы, а ты думал?

— Мне в таком виде самые гости! — возмущенносказала Полина. — А не знаешь — кто?

— Темнит начальник. Мы, кстати, благодаря тебе впоследние дни с Андрюхой так плотно общаемся! У меня прямо отпуск получился.Правда, партнер недоволен, но я его потом на Кипр отпущу, хотя у меня естьподозрение, что море, которое не пахнет бензином, ему не понравится.

— Ну да, — пробормотала Полина. — У тебяполучился отпуск по уходу за больной знакомой.

— Какая же ты знакомая? — немедленно возразилтот. — Ты уже родня!

Полина не стала уточнять, на почве чего, по его мнению, онипороднились, а прошлепала в никифоровскую ванную, чтобы хоть немного привестисебя в порядок. На дом Люды и Максима она старалась не смотреть.

Жилища Дякиных отсюда не было видно, но, подъезжая, онизаметили, что оно выглядит брошенным. Хозяева испарились, не зарыв ни однойтраншеи в саду. Вот и верь после этого людям…

— Кто-то приехал! — крикнул Костя, выбив длиннуюзаячью дробь по двери ванной комнаты. — Не пойму, кто. А-а-а, теперь вижу!

— Андрей? — с детской радостью спросила Полина,вываливаясь наружу. — О-о-о!

По дорожке к дому с видом вестового, движущегося в ставку сважным пакетом, шагала тетя Муся, ведя за собой, словно коня в поводу,замученного Эдуарда. Свои любимые солнечные очки он зацепил за воротникфутболки, обнаружив красивые, но безумно усталые глаза. Сегодня на тете Мусебыло красное платье с розой на плече и с широким цветастым подолом. К еебульдожьей мордочке и консервативной прическе платье совсем не шло. Крошечныеножки в атласных туфельках протопали по ступенькам, — бам, бам,бам! — и тетя Муся влетела в гостиную, шумно отдуваясь.

— Пелагея, ты что, скрываешься от следствия? —рявкнула она с порога. — Твой телефон не отвечает!

— Костя, где мой телефон? — растерянно спросилаПолина. — Может, я его у Никифорова на постели оставила? Или у тебя? Непомнишь?

— Пелагея, ты что, ночуешь по мужчинам? — краешкомрта улыбнулся Эдуард. — Мне нравится твой стиль!

— Тебя избили любовники! — Тетя Муся наставила нанее маленький указательный палец.

— Ну что вы! — возмущенно воскликнул Костя. Иуверенно сказал:

— Она упала с лошади.

— С какой лошади? Где она ее взяла?

— На лугу, — пожал плечами Костя. — Там полнобездомных лошадей. Они сбиваются в табуны и пасутся. Мы иногда скачем, чтобывыработать равновесие. Тогда в самолете тошнить не будет, —непоследовательно закончил он.

Тетя Муся поглядела на него, слегка обалдев, и сноваобратилась к Полине:

— Так ты скрываешься, дорогуша?

— Меня что, разыскивает следователь? — испугаласьта. — Или нет?

— Достаточно того, что тебя разыскиваю я! —отрезала тетя и, прошествовав к дивану, без приглашения опустилась нанего. — А где тот молодой человек, который травил меня собаками?

Бунимович фыркнул, и она смерила его неодобрительным взором.

— Вон он едет, — показал Костя большим пальцемсебе за спину.

Автомобиль Никифорова действительно медленно вплывал вворота, издали кивая мордой, словно приветствуя гостей.

— Собственно, нам нечего тут рассиживаться, —пожал плечами Эдуард. Вероятно, его совсем не прельщала встреча с хозяиномдома. — Мы только заехали сказать, что милиция нашла машину Люды.

— А в ней — чемодан Максима, — добавила тетяМуся. — Машина просто заляпана отпечатками пальцев, как будто в ней поочереди прокатили роту новобранцев.

— Ого! — сказал Никифоров, открыв дверь и увидеввсю честную компанию. — Здрасьте, товарищи. Партия шлет вам пламенныйпривет! — Тетя Муся возмущенно фыркнула. — Не ожидал, что вас тут такмного. Я, кстати, тоже не один.

Он посторонился, пропустив вперёд себя Владимира СергеевичаГлухова и никому не известного молодого человека в чересчур плотно сидящихджинсах и фривольно расстегнутой до пупа рубашке. Молодой человек старалсядержаться независимо, но испуг проступал сквозь эту независимость, словножирное пятно сквозь бумагу. У него было круглое лицо с очень коротким,по-детски курносым, носом и длинная челка, зализанная на одну сторону.

— Прошу любить и жаловать, — жестко сказалНикифоров. — Петя Глухов, один из главных действующих лиц пьесы, которую ясегодня собираюсь снять с репертуара.

— Здрасьте, — пробормотал Петя, задержав долгийвзгляд на Полине.

— Это вы затащили меня в морг! — тономоскорбленной добродетели возвестила она. — Нормального человека можетстошнить от вашей вендетты! Вы никогда не смогли бы стать героемприключенческого фильма!

— Но на роль убийцы из детектива я тоже негожусь! — довольно развязно ответил Петя.

После его хлипенького «Здрасьте!» это было довольнонеожиданно.