– Долго это не продлилось, – сказал Восемь Антидот. Произнося эти слова, он не мог смотреть на нее – только на крохотное изображение императора, незапятнанного своей жертвенной кровью. Тридцать лет спустя после крови на этой голограмме Восемь Антидот практически наяву увидел, как это могло выглядеть. Лошадь залило бы кровью целиком.

– Ничто не длится долго, – сказала ему Девятнадцать Тесло, и это было ужасно. В особенности потому, что она произнесла эти слова с покорной, бесповоротной окончательностью. Истина из государства, населенного взрослыми. Из страны императора. – И все же я верю в тот Тейкскалаан. Когда Шесть Путь сделал меня императором в храме солнца, он доверил мне свой Тейкскалаан. А после меня – тебе.

– Мне одиннадцать, – сказал Восемь Антидот, словно этими словами мог вынудить ее уйти. Он с такой силой сжал в кулаке наконечник-воспоминание, что костяшки его пальцев побелели. Крохотная голограмма зашевелилась. Стабилизировалась.

– Тебе одиннадцать, маленький шпион, – согласилась Девятнадцать Тесло и вздохнула. – Тебе одиннадцать, и ты не Шесть Путь, как бы ни был похож на него лицом. Я постаралась, чтобы тебе не пришлось становиться им. – Ее рот перекосило. – Иногда я поражаюсь тому, что Шесть Путь передал мне Тейкскалаан, после того как я сделала все, чтобы добиться этого. Я знаю: ты не он, Восемь Антидот. Я знаю это наверняка.

«А что вы сделали? Что вы сделали, чтобы выглядеть так, когда говорите об этом? Что могло бы случиться со мной, если бы вы этого не сделали?» – хотел он спросить, но не мог обрести голос.

– Вот почему мы не сможем быть друзьями, какими были я и твой предок, – продолжала она. – А еще тебе одиннадцать, но ты уже вовлечен во все это. Мальчишка, которому удается пройти в Военное министерство и заручиться поддержкой Три Азимут, уже политик, хотя все еще остается ребенком. Ты знаешь, о чем я говорю.

– Знаю, – очень тихим голосом сказал Восемь Антидот. – Я жалею, что пошел туда.

– Ах, во имя черных дыр, не жалей, – энергично прервала Девятнадцать Тесло. – Я предпочту умного, нахального, интересного преемника, чем тупицу или зануду. Иначе нам не построить Тейкскалаан твоего предка.

Она использовала множественное число, словно они были ровней. Словно они были оба взрослыми и она доверяла ему. Может, это и не соответствовало действительности, но он не знал, зачем ей говорить такие слова, если она лжет или скрывает от него то, что ему рано знать.

– Разве мы не ведем войну, Ваше Великолепие? – спросил он. – Как же мы тогда можем сохранять мирную империю Шесть Пути, если сражаемся с этими инородцами?

– Мы и не можем, – согласилась Девятнадцать Тесло. – Стало быть, придется одержать победу или изменить параметры конфликта.

– Судя по имитационным проекциям Три Азимут, победа…

– Маловероятна, я знаю. Во всех подробностях. Вот что я прошу тебя сделать для меня, маленький шпион, мой маленький преемник. Храни этот наконечник и поглядывай на него, когда не уверен в том, что именно твой император хочет для тебя. Запомни то, что я сегодня тебе сказала. А еще сходи в Военное министерство и узнай для меня, что там происходит. Узнай, почему Одиннадцать Лавр так в тебе заинтересован. Узнай, собирается ли Три Азимут выиграть эту войну, или она намерена поддерживать постоянно тлеющий конфликт. Будь собой, как и был прежде, но обращай на все внимание.

Восемь Антидоту казалось, что его язык онемел, как и его пальцы. Сердце бешено колотилось у него в груди. Он не знал, почему Три Азимут могла бы не хотеть победы в войне. Разве министры войны существуют не для того, чтобы приносить победы Тейкскалаану? Но ему удалось кивнуть – да и мог ли он не кивнуть? – с крепко прижатым к груди наконечником.

– Хорошо, – сказала император. – А теперь возвращайся ко сну. Тебе всего одиннадцать. Тебе нужно еще поспать.

Она протянула руку и коснулась его щеки холодными кончиками пальцев. Ласковое, легкое прикосновение. Потом она встала и ушла. Дверь спальни закрылась после ее ухода, издав тишайший из щелчков.

Восемь Антидот больше не уснул. Он наблюдал за пробивавшимся сквозь голограмму рассветом, который преображал его умершего предка в залитого солнцем бога.

* * *

После Пелоа-2 надгробные речи произносились каждые несколько часов. Девять Гибискус придерживалась старой традиции зачитывать имена погибших на весь Флот, ведя трансляцию на редко используемой частоте. Когда Десятый легион не принимал участия в активных боевых действиях, он уходил этим распевом в глубину веков на тысячу лет предыдущих потерь, отсчитывая каждые полторы недели от последнего погибшего солдата в легионе до самого первого тейкскалаанца, который умер в этой военной форме. Девять Гибискус не могла забыть его имени или низкого тона, которым его пропевали во время литании Два Чолья[8]. Колючее имя, все в иголках кактуса, имя, которое прекрасно звучало бы с предшествующими ему словами «капитан» или «икантлос». Два Чолья умер тысячу лет назад, в семнадцатилетнем возрасте, прежде чем к его имени успели прилепиться какие-либо звания или титулы. После его имени было много других.

Во время боевых действий частота похорон пресекала проигрывание бесконечной петли памяти, и звучали только имена погибших в текущей войне, в каком бы ничтожном звании они ни закончили жизнь. Слово из песни, звук капель крови в чашу, а потом следующий.

Смерти происходили столь быстро, потому что Шестнадцать Мунрайз совершила на Пелоа-2 нечто такое, что пробудило инородцев, привело их в состояние полной боевой готовности. Флот еще не обрушился на врага всей своей мощью. Они пока лишь опробовали границы. Делали это в основном люди Шестнадцать Мунрайз из Двадцать Четвертого и несколько из Семнадцатого, легиона Сорок Оксида, который расположился на самом левом фланге текущей диспозиции Флота. Врагу нравился левый фланг. Девять Гибискус начинала думать, что где-то за пределами коммуникационного блэкаута, в темных местах между неяркими звездами этого сектора, находилась их база или большое собрание кораблей, которые она не могла видеть. Где-то слева от «Грузика для колеса».

Она ожидала реакции на возвращение Пелоа-2 в состав Тейкскалаана. Было сделано заявление: «Мы здесь, эта планета и эти люди принадлежали нам и снова принадлежат; Пелоа внутри нашего мира. Пелоа тейкскалаанская. Проваливайте к чертям». Реакция, конечно, последовала. Но почему-то Шестнадцать Мунрайз ментально не была готова к столкновению с врагом – звезды долбаные, нужно придумать им название получше, чем «враги» или «инородцы», а дипломат из министерства информации до сих пор не может добраться сюда и сказать ей, как они сами себя называют. Так или иначе, Шестнадцать Мунрайз решила, что у доблести есть свои издержки.

Увидев обожженное, рассеченное планетарное тело Пелоа-2, она прониклась убеждением, что инородцы были настроены на ликвидацию, уничтожение ресурсов и захват территории в большей степени, чем на завоевание власти или колонизацию. Что же касается издержек – нападения на фланги Флота, на несколько кораблей, посланных Шестнадцать Мунрайз в разведывательных целях, – это было чем-то другим, чем-то умным. Они не позволяли обширным силам Тейкскалаана найти опору, найти надежную цель.