Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Махит позволила себе думать, что покинет станцию абсолютно честной, хоть и не абсолютно чистой. Никогда не чистой – уйти чистой было невозможно, этому ее научил Тейкскалаан. Тейкскалаан и Искандр, а теперь Дарц Тарац подтвердил, что так оно и есть. Возможно, ей удастся сесть на шаттл и уйти от непосредственной опасности в вероятную. Возможно, она выживет под огнем инородцев. Не все же погибали на войне.
И все же теперь она находилась в дюймах от только что совершившего посадку тейкскалаанского шаттла и глазела на Акнел Амнардбат, которая каким-то образом вследствие невезения, или продуманной стратегии, или и того и другого захватила Три Саргасс.
Сердцебиение Махит отдавалось в ушах, подобно срывающемуся водопаду, слишком быстро и слишком громко. Она вот-вот упадет в обморок или сломается и побежит к шаттлу, одно из двух. Три Саргасс и Амнардбат приближались к ней, словно медленная жуткая волна, слишком обширная, чтобы ее опередить. Даже тот факт, что Декакел Ончу стояла рядом с ней, не мог пойти на пользу – Ончу без обиняков дала понять, что полезность Махит для нее исчерпана. Эта полезность закончилась в тот момент, когда Махит решила сообщать о том, что читала секретные письма Ончу Искандру спустя месяц, а не сразу по возвращении на станцию. Ончу передаст ее Амнардбат, если та вежливо попросит об этом – пилоты нуждались в «Наследии», так как последнему принадлежала прерогатива одобрять или не одобрять новые пилотские имаго-линии, а также поскольку немало их уничтожалось инородцами, пришедшими через Анхамематские врата. Ончу оказалась здесь, потому что контролировала отлет тейкскалаанского корабля со станции Лсел, убеждалась, что корабль покинул станцию, – не ради Махит. Вся эта маленькая сценка была до мозга костей политической, и Махит в ней не выступала в роли игрока. Она представляла собой израсходованный и бесполезный ресурс для всех, кроме Дарца Тараца, ему одному было важно отпустить ее – но не обеспечить безопасность. А еще она была важна Три Саргасс…
…которая смотрела на нее ясными, решительными и злыми глазами, пока Амнардбат вела ее по ангару. С ледяной ясностью Махит подумала: «Если я побегу, они, наверное, попытаются убить ее, как шпиона». А потом с еще более ледяной: «Может быть, она и вправду шпион, но мне нужно сбагрить ее с моей станции и удрать вместе с ней».
, – пробормотал Искандр, а она проигнорировала его. Она не могла думать о своем обещании Дарцу Тарацу, не сейчас. Откладывала на потом, когда все закончится, если это «потом» наступит, если в нем будет в достатке времени, чтобы обдумать, что может наобещать человек, попавший в чрезвычайные обстоятельства. Человек, в изрядной степени позволяющий своему имаго вести их обоих к решениям, которые они ни за что бы не приняли до того, как стали частью цепочки живой памяти.
– Советник, – услышала она свой голос и даже удивилась его легкости, ровной, неколебимой уверенности, которой она на самом деле не чувствовала. На сей раз она говорила собственным тоном, не Искандра – своим, но при этом с такой идеальной невозмутимостью. – Какой неожиданный сюрприз! Это к лучшему – не придется оставлять послание вашему секретарю. Меня неожиданно отзывают, и я вынуждена отложить назначенную встречу.
Теперь Амнардбат в любую секунду может сказать: «Нет, Махит, вы должны немедленно идти со мной». Тут же появятся сотрудники службы безопасности «Наследия», выйдут из тени, как агенты тейкскалаанского судебного корпуса «Туман», материализуются из невидимости в реальность и уведут ее. Амнардбат также в любую секунду может сказать: «Дзмаре нельзя доверять, она помогла этому тейкскалаанскому агенту проникнуть на нашу станцию». И, возможно, будет не так уж не права. В любую секунду.
– И куда же вас так срочно вызвали? – спросила Акнел Амнардбат мягким бесцветным голосом, напоминающим дистиллированную воду.
– Боюсь, советник Амнардбат, – сказала Три Саргасс по-тейкскалаански, – мой долг теперь востребовать услуги посла станции Лсел в Тейкскалаане.
Язык Три Саргасс впервые за долгое время показался Махит фальшивым, вырванным из контекста. Три Саргасс в ярком огненно-оранжевом одеянии, идеальная тейкскалаанка, напоминала срезанный ядовитый цветок в центре ангара. Нечто прекрасное и опасное, что не должно находиться там, где находилось, что обречено умереть и, умирая, заберет с собой все вокруг.
Амнардбат перевела взгляд с Три Саргасс на Махит, на замерший в ожидании шаттл с открытым входом, брови ее поднялись, а губы вытянулись, словно она попробовала на язык цитрусовый порошок прямо из пакета. Она отпустила руку Три Саргасс.
«Интересно, останутся ли синяки», – подумала Махит.
, – прошептал Искандр, и в том, как он это сказал, слышалось нечто совершенно грязное, что вызвало у Махит желание спрятаться от содержимого собственного мозга. Чья это была болезнь – его или ее? Обоих? Насколько будет трудно двигаться вперед?
Амнардбат не сказала ни слова по-тейкскалаански, хотя Махит знала, что советник прекрасно говорит на этом языке. Но она также знала и то, что Три Саргасс не в состоянии понять большинство обитателей станции.
– Так ли, Дзмаре? Вы направляетесь назад, в империю, хотя обязаны предоставить родине хранилище вашей памяти? – спросила она на языке Лсела.
Махит поморщилась.
– Я… мы… летим на войну, а не в Город, советник.
Множественное число. Она должна внимательно следить за множественными числами. Она, конечно, имела в виду себя и Три Саргасс.
Искандр, проблеск более молодой, поврежденной версии, менее похотливый и более беспощадный, проговорил:
.
Махит хотелось, чтобы они оба дали ей время подумать, а еще она хотела не хотеть этого. Она же так хотела, чтобы он вернулся, когда его не было рядом с ней.
Амнардбат оглядела ее и Ончу. В ее взгляде было колоссальное осуждение и полное презрение: «Ну, если уж вы так хотите. Все равно от вас никакой пользы». Махит вычисляла возможное развитие событий. Почти уверенно. Придавала смысл там, где его не было. Она, казалось, была не в силах остановиться – да что там, она не могла остановиться с самого Города.