— Она недостаточно привлекательна?

— О, она была великолепна. Просто было легче превратить ее в Грейс Джонс.

— А.

— И еще ваша мама заходила спросить, не отобедаете ли вы с ней, — она забыла, что вы во Франции.

— Я позвоню ей.

Я так и сделала, но мама начала говорить о каком-то новом лечении, к которому присматривалась, — метод назывался «плазменная регенерация».

— Вчера утром я отпросилась с работы, чтобы поехать в клинику, — рассказывала она, пока я потягивала кофе. — Этот метод хорошо помогает при глубоких морщинах. Они используют азотную плазму, чтобы стимулировать естественные процессы регенерации кожи, — ее вводят под кожу, и там образуется фибробласт. В результате, хочешь — верь, хочешь — нет, получается новый эпидермис. Фиби? Ты меня слушаешь?

— Да, но мне пора идти.

— Если я не стану делать плазменную регенерацию, — продолжала мама, — то можно попробовать один из наполнителей — рестилайн, перлайн или скулптру, — и еще они говорят об аутологическом переносе жира: его берут со спины или ягодиц и трансплантируют на лицо — на щеки, но дело в том…

— Прости, мама, мне действительно пора. — Я чувствовала себя почти больной.

Я села в машину, выбросила из головы мысли о странной процедуре, которую только что описала мне мама, и направилась в Пужо.

Увидев указатель на Папский замок, я с удовольствием подумала о встрече с Майлзом. У меня было с собой платье, чтобы переодеться, — ведь я весь день проходила в одной и той же одежде.

Рынок в Пужо был маленьким, но я купила еще шесть ночных рубашек и несколько вышитых блузок с фестончатыми вырезами: девушки любят носить их с джинсами. Было уже половина четвертого. Я нашла кафе и переоделась в хлопчатобумажный сарафан в сине-белую полоску начала шестидесятых «Сен-Мишель».

Покинув Пужо, я увидела сельских рабочих, трудившихся на виноградниках, простиравшихся во все стороны. Указатели вдоль дороги приглашали меня остановиться в этом domaine[24]или том château[25]и попробовать местное вино.

Теперь передо мной, высоко на холме, раскинулся Папский замок; белые дома скучились у средневековой башни. Я проехала деревню и повернула направо, к Оранжу. Через милю или около того я увидела указатель на Шато-де-Боскет.

Я свернула на обрамленную кипарисами подъездную дорожку, в конце которой виднелся большой, квадратный, выстроенный в форме замка дом. По обеим сторонам тянулись виноградники, там работали мужчины и женщины, их лица скрывали низко надвинутые шляпы. Заслышав шум машины, какой-то седой человек выпрямился, козырьком приложил руку к глазам и помахал мне. Я помахала в ответ.

Припарковавшись, я увидела Майлза, широко шагавшего ко мне по винограднику. Я открыла окно, и он улыбнулся; его лицо было в пыли, и морщины вокруг глаз напоминали колесные спицы.

— Фиби! — Он открыл дверцу машины. — Добро пожаловать в Шато-де-Боскет. — Я вышла из машины, и он поцеловал меня. — Вы познакомитесь с Марселем и Сесиль чуть позже — сейчас все работают не покладая рук, — кивнул он на виноградник. — Завтра последний день, так что время поджимает.

— Могу я помочь?

— А вы хотите? Это пыльная работа.

— Не имеет значения, — пожала я плечами и взглянула на рабочих с черными ведрами и секаторами. — Вы не используете виноградоуборочные машины?

Он отрицательно покачал головой.

— В Папском замке виноград собирают вручную в соответствии с законом апелласьона[26]— вот зачем нам нужна эта небольшая армия. — Он посмотрел на мои туфли-лодочки: — С обувью у вас все в порядке, но вам понадобится фартук. Подождите меня здесь. — Когда Майлз направился к дому, я заметила Рокси — она сидела на скамейке и читала журнал.

— Привет, Рокси! — окликнула я девушку и направилась к ней. — Эй, Рокси, привет! — Роксана подняла глаза и, не снимая темных очков, слабо улыбнулась, а затем опять принялась за чтение. Я почувствовала себя так, словно мне дали резкий отпор, но утешилась тем, что большинство шестнадцатилетних девушек не умеют общаться. Плюс к тому она видела меня всего однажды, так с какой стати излучать дружелюбие?

Майлз вышел из дома с синей шляпой от солнца.

— Вам потребуется еще и это. — Он нахлобучил шляпу мне на голову. — И это… — вручил он мне бутылку с водой. — А фартук защитит ваше платье. Он принадлежал матери Паскаля: она была очень милой леди, верно, Рокси? Но довольно крупной.

— Ты хочешь сказать, толстой? — осведомилась Рокси, потягивая колу.

Майлз развернул большой фартук, надел на меня и зашел мне за спину, чтобы завязать тесемки.

— Ну вот, — сказал он, завязав бантик. Вы выглядите очаровательно. — Я внезапно почувствовала неловкость, поскольку Рокси пристально смотрела на меня сквозь очки. Майлз подхватил два пустых ведра и пошел к винограднику, помахивая ими. — Ну, Фиби, можно приступать.

— А здесь нужны какие-то особые умения? — спросила я, шагая рядом с ним.

— Практически нет, — ответил он, когда мы оказались среди искривленных лоз. Мы шли между ними, то и дело спугивая воробьев; кузнечики при нашем приближении прыскали в разные стороны. Майлз сорвал небольшую виноградную гроздь и дал мне.

Я раздавила на языке виноградину:

— Очень вкусно. Какой это сорт?

— «Гренаш». Лозы довольно старые. Их посадили в шестидесятом году — это год моего рождения. Но они все еще очень сильные, — добавил он лукаво и посмотрел на небо, прикрыв глаза рукой. — Слава Богу, погода хорошая. В две тысячи втором здесь случилось катастрофическое наводнение, и виноград сгнил; в тот год мы произвели пять тысяч бутылок вина вместо ста тысяч — это было настоящее бедствие. Деревенский священник всегда благословляет урожай; в этом году он, похоже, хорошо поработал, потому что результаты превзошли все ожидания.

Земля была покрыта крупной круглой галькой: внутри побитых камешков иногда мерцал белый кварц.

— Эти камни — большая помеха, — заметила я, спотыкаясь.

— Да уж, — согласился Майлз. — Их намыла сюда Рона. Но они нужны нам, поскольку накапливают дневное тепло и отдают его ночью — одна из причин, почему здесь такой хороший виноград. Вы можете начать отсюда. — Майлз наклонился к лозе, отодвинул красно-золотую листву, и на свет показалась большая кисть черного винограда. — Придерживайте ее снизу. — Я почувствовала тепло ягод. — А теперь перерезайте стебель, но не трогайте листья, затем кладите ее в первое ведро, стараясь как можно меньше касаться руками.

— А для чего предназначено другое ведро?