Бедная девушка изо всех сил напускала на себя уверенности и важности.

– У меня нет теперь денег, но завтра или на худой конец послезавтра беспременно будут.

Хозяин потоптался, глядя недобро, и нехотя поклонился:

– Так послезавтра я наведаюсь. Кушанья-то в долг мы не отпускаем: сами знаете, сколько мошенников наехало. На прошлой неделе останавливался господинчик из Петербурга, все пропил да проиграл в картишки. Неделю не съезжал и не платил. Я уж было полицмейстеру хотел жаловаться, а он возьми да сбежи ночью. Сказывали, карточный шулер, да, видно, подвернулся пройдоха похлеще, ободрал его как липку. Так-то-с.

Вера не слушала, она в нетерпении теребила муфту и готова была провалиться сквозь землю.

– Вы все получите послезавтра, беспременно, – подтвердила она и отперла дверь своего номера, чтобы поскорее спрятаться от колючих глаз хозяина.

Сашки не было на месте. После вышеупомянутого драматического эпизода он присмирел и почти не выходил из номера. А нынче с утра Вера обратила внимание, что он беспокоен, на все вопросы отвечает грубостью и мечется по комнате как загнанный зверь. И вот стоило девушке отлучиться, его и след простыл. Однако не успела она снять капот и шляпку, как братец явился. Он был бледен, встрепан, в глаза не смотрел.

– Где ты был, Саша? – тотчас пристала к нему с расспросами Вера.

Сашка молча раздевался. Вера пытливо всмотрелась в его лицо, стараясь поймать ускользающий взгляд.

– Где же ты был? – повторила она вопрос.

– Я хочу есть! – заносчиво изрек братец.

Вера молча подала ему тарелку с давешним пирогом, заботливо прикрытым салфеткой. Пока Сашка нарочито сосредоточенно жевал, девушка неотступно пытала его взглядом. Братец не выдержал:

– Да, я был там, в театре. Я смотрел представление, мне понравилось. Что ж мне теперь, всю жизнь взаперти сидеть?

– Саша, посмотри на меня, – тихо попросила Вера.

Лицо юнца залилось краской.

– Не ты ли здесь рыдал тому несколько дней? – удивлялась Вера.

Сашка молчал, невольно косясь на умывальный таз.

– Ты был у Натали? – задала наконец Вера роковой вопрос.

Еще гуще краснея, он опустил глаза и тихо ответил:

– Да. Я сказал тебе неправду, Вера. Никакого представления не было. Им запретили играть Великим постом.

У Веры дрогнуло сердце. Она обещала себе, что спасет Сашку от разврата и адской бездны. Легко вымолвить, да не легко исполнить. Верно, не по силам взвалила на себя груз. Нити чужой судьбы были не в ее руках.

– Я буду молиться за тебя, – только и произнесла потрясенная Вера.

Сашка отставил в сторону тарелку с пирогом и ткнулся лицом Вере в плечо. Девушка сжалась. Ей не шутя казалось, что от братца исходит запах греха и что об него можно даже запачкаться. Однако глаза Сашки и теперь были чисты и невинны, как у младенца. Он по-детски терся лбом о ее плечо и бормотал:

– Не гони меня, Вера. Куда я пойду? Одна дорога – в театр.

– Нет, ни за что! – воскликнула девушка с жаром, испуганно прижимая Сашку к себе, будто своим объятием она могла спасти юношу от жизни.

Сашка притих, подозрительно шмыгая носом, затем глухо сказал:

– Бурковский требует долг.

– Какой долг? – У Веры вновь упало сердце. Сюрпризы сего дня явно еще не иссякли.

– Ну, я тебе говорил, что мы жили на его деньги и деньги Натали. Теперь Бурковский требует от меня долг. А я не думал, что он спросит, мы ведь товарищи.

– Сколько? – холодея, спросила Вера.

– Двести рублей, – еле выдавил из себя Сашка.

– Двести рублей?! – возопила несчастная девушка. – Да на что же вы такие деньги потратили? Играли в карты?

– Нет. Не знаю, – пробормотал Сашка растерянно.

– Где же мы возьмем такие деньги, Саша? Мне и за номер нечем платить, и обеда нам больше не дадут… Что же делать? – заметалась Вера в поисках решения.

Сашка виновато молчал.

– Вольно же тебе было бежать из дома, – посетовала девушка с горечью.

Тяжко вздыхая, она достала из подобия тайника, устроенного в нише, изящную коробочку с прошкинскими сережками, которые намеревалась когда-нибудь вернуть. Открыла ее и чуть не заплакала от красоты. Ни разу не довелось Вере носить подобную роскошь.

– Кто это? – вывел ее из задумчивости Сашкин вопрос.

Братец держал в руках портрет Вольского и внимательно рассматривал. Вера схватила портрет и молча убрала его на место. Сашка покорно вздохнул и снова приуныл.

– Узнай у Бурковского, как это можно продать, – попросила Вера.

– Жалко? – сочувственно спросил братец, покосившись на коробочку. – Это он подарил? – Он кивком указал на портрет.

Вера тряхнула головой:

– Нет. Так узнай непременно.

На другой день явился Бурковский собственной персоной, приведя с собой оценщика из ювелирной лавки. Так по крайней мере он представил этого делового господина с кожаным саквояжем. Тот достал стеклышко и долго со значением рассматривал бриллианты. Прошло, пожалуй, не менее четверти часа, прежде чем прозвучало в напряженной тишине:

– Триста рубликов-с!

Вера с облегчением вздохнула. Достанет отдать долг, оплатить номер за месяц вперед и весь этот месяц недурно столоваться. А там – Бог дает день, даст и пищу, как говаривала когда-то горничная Дуняша. Кажется, все остались довольны. Деловитый господин, получив драгоценности, выдал деньги. Он аккуратно спрятал коробочку в платок, затем в карман и поспешно удалился, едва кивнув на прощание. Бурковский нагло отсчитал двести рублей и убрал их за пазуху.

– Квиты, – подмигнул он Сашке. После подошел к Вере: – Позвольте ручку. Давно не имел счастья видеть вас. Как сбежали от меня опрометью, ваши меха к хозяину пришлось снести.

Вера спрятала руки за спину и неохотно произнесла:

– Благодарю вас за помощь. Теперь позвольте нам остаться с братом наедине.

– Не смею мешать! – Бурковский перевел насмешливый взгляд на смущенного Сашку: – О тебе Натали справлялась, скучает.

Сашка заалелся и вжал голову в плечи. Он не знал, куда деться от стыда. Вера в негодовании послала Бурковскому уничтожающий взгляд и отошла к окну, давая понять, что аудиенция окончена. Театрал поклонился, ухмыляясь, и наконец вышел. Вера не оборачивалась, будто видела что-то интересное в заваленном дровами и снегом дворе, при этом теребила линялую занавеску.

– Ну прости меня, Вера! – услышала она за спиной жалобный голос Сашки. – Не молчи. Я умру, если ты меня не простишь!

– Бог с тобой, – совсем по-взрослому произнесла Вера и устало опустилась на стул.