К своей деятельности по оказанию помощи Советскому Союзу Фукс относился серьезно, с душой, проявлял инициативу. Он всегда старался полностью выполнять наши задания. Передавая информацию, часто говорил:

– Здесь то, что вы просили, и еще кое-что дополнительно, по-моему, нужное для ваших друзей. Начиная с января 1948 года материалы Клауса получали в Центре самые высокие оценки. Однажды, узнав об этом, агент сказал, что рад слышать такое мнение, а затем добавил:

– Я уверен, что советские товарищи, конечно же, смогут сделать атомную бомбу без посторонней помощи. Но передавая материалы, я хочу, чтобы мои московские коллеги не пошли по неверному пути и не потеряли драгоценное время. Я хочу, чтобы советское правительство сэкономило материальные средства и сократило срок создания ядерного оружия.

Запомнилась мне беседа с Фуксом на встрече в феврале 1949 года. Получив от источника материалы, я быстро передал их товарищу для дальнейшей доставки по назначению. Освободившись от секретных материалов, я, как было условлено, направился в небольшой парк, где планировалось провести беседу.

Был субботний полдень, стояла типичная для Лондона прохладная, пасмурная погода. Я и Клаус сели на лавочку и начали разговор. Перед нами на площадке бегали и играли дети, а их родители сидели на скамейках, разговаривали или читали газеты. Как обычно, я выяснил у агента обстановку в Харуэлле, отношение к нему руководителей; спросил, не замечает ли он за собой чего-либо подозрительного. Затем получил устную информацию от ученого по присланным из Москвы вопросам, дал задание по подготовке материалов к следующей встрече.

Когда обсуждение сугубо деловых вопросов было закончено, Клаус радостно произнес:

– Команда Курчатова на всех парах идет к цели. Это очень хорошо! А затем взволнованно добавил:

– Из ваших вопросов совершенно ясно, что скоро советский «бэйби» подаст свой голос и его услышит весь мир. Это будет самой большой радостью в моей жизни. И не только в моей. Это станет радостным событием для всех прогрессивных людей. Политике атомного шантажа, проводимой американской администрацией, придет конец. Голос его звучал громко, хотя обычно его речь была сдержанной и бесстрастной. После краткого молчания я спросил Клауса:

– Вам не надоело оставаться холостяком? Может быть, пора жениться, создать семью. Нам кажется, что тогда к вам будет больше доверия на службе. Вы сможете войти в самые респектабельные научные и светские круги, что, несомненно, будет способствовать дальнейшей карьере…

Серьезно, как бы выдавая свои сокровенные замыслы, ученый ответил:

– Я не один раз думал об этом. Отдаю себе ясный отчет, что, помогая Советскому Союзу, встречаясь с вами, я подвергаю себя большой опасности. Можно сказать, что я хожу по полю, усеянному минами. Один неверный шаг, малейшая ошибка в нашей с вами работе будут иметь для меня роковые последствия. Сам лично я готов к этому. Но, честно говоря, не хочу, чтобы из-за меня страдали жена, дети.

Наступило молчание, затем Клаус продолжил:

– Главное же, в мои планы не входит создание семьи в Англии.

– Что это за планы? – поинтересовался я.

Ученый твердо ответил:

– Я хотел бы помогать Советскому Союзу до тех пор, пока он не создаст и не испытает свою атомную бомбу. После этого возвращусь домой, в Восточную Германию. У меня там есть друзья. Там я женюсь и буду спокойно работать. Это моя самая заветная мечта.

Я заметил, что это очень благородное намерение, выразил надежду и уверенность, что так оно и будет.

Далее Клаус рассказал, что отец его проживает в Западной Германии и сам зарабатывает себе на жизнь. Его брат Герхард болен и лечится в Швейцарии. Ему он иногда помогает.

Руководство разведки давно дало разрешение, что если возникнет необходимость, то Фуксу можно выдать вознаграждение. Оно предупреждало, что это нужно сделать деликатно, чтобы не обидеть ученого.

Чувствуя, что между нами состоялся дружеский и откровенный разговор, я попросил Клауса принять от меня конверт. Не как ценность, а как символ благодарности и уважения к нему.

Взглянув мельком на меня и взяв пакет, он заметил:

– Хотя я в этом не нуждаюсь, но принимаю его в знак благодарности и любви к героическому советскому народу.

Я сегодня же перешлю часть денег моему больному брату, который во время войны сидел в нацистском концлагере.

На этом наша беседа закончилась. Мы дошли до выхода из парка, пожелали друг другу всего хорошего в жизни и расстались.

После этого у меня состоялась еще одна короткая, как обычно продуктивная, встреча с Фуксом, а потом он перестал выходить на связь.

С осени 1947 года по май 1949-го агент передал нам объемную и весьма подробную письменную информацию. Вот наименования только некоторых из этих материалов:

– детальные данные о реакторах и химическом заводе по производству плутония в Уидскейле;

– сравнительный анализ работы урановых котлов с воздушным и водяным охлаждением; – планы строительства завода по разделению изотопов;

– принципиальная схема водородной бомбы и теоретические данные по ее созданию, которые были разработаны учеными США и Англии в сорок восьмом году;

– результат испытаний американцами ураново-плутониевой бомбы в районе атолла Эниветок;

– справка о состоянии англо-американского сотрудничества в области производства атомного оружия.

Взрыв советской плутониевой бомбы 29 августа 1949 г. потряс весь мир, в котором и без того происходили большие политические катаклизмы. В Китае победоносно завершилась народно-освободительная война. Рушилась британская империя. Усиление военно-экономического потенциала Советского Союза с появлением у него атомного оружия придавало еще большую уверенность прогрессивным силам во многих странах. Ведь взрыв советского атомного заряда означал конец монополии США на ядерное оружие и расстраивал их планы превентивной войны против СССР.

Академик Игорь Васильевич Курчатов, руководивший всеми работами по созданию и испытанию первой бомбы, прислал начальнику разведки письмо, в котором, в частности, писал: «Разведка оказала неоценимую помощь в создании советского атомного оружия». О том, что разведслужбы МГБ и Министерства обороны внесли свой вклад в создание атомной бомбы, советские ученые начали говорить только в последние годы. При этом они отмечали, что информация поступала от нескольких источников, но секретные материалы Клауса Фукса были наиболее ценными, так как отличались научностью, содержательностью, убедительностью и систематичностью. Кроме того, они прошли апробацию на практике. Добавим: академик Ю. Б. Харитон в декабре 1992 года публично заявил, что советский народ должен благодарить Фукса за ценнейшую информацию, с учетом которой и была создана в СССР первая атомная бомба.

После взрыва советского ядерного заряда состоялись экстренные секретные заседания кабинетов Трумэна в США и Эттли в Англии, на которых обсуждались военно-политические аспекты этого события, а также то, какие коррективы необходимо внести во внешнеполитическую деятельность Вашингтона и Лондона. На этих заседаниях обсуждались вопросы, каким образом Советский Союз, истощенный войной, так быстро создал атомное оружие и почему о его предстоящем испытании американские и английские лидеры заблаговременно не получили сведений от своих разведок.