— Что ж, может, вечером встретимся, — сказал Чарльз.

— Может, еще один-два в-вопроса? — обратился Роберт к брату.

— Мы очень торопимся, Роберт, — ответил Чарльз.

Роберт прикусил губу.

— О'кей, — сказал он.

— Рада встрече, — сказала миссис Малхолланд.

Все попрощались.

Стив проводил меня до двери и сказал театральным шепотом:

— Думаю, я могу со всей откровенностью сказать, Алекс, что мы рады приветствовать тебя в нашей семье.

— Благодарю вас, — сказал я и вышел в холл в ожидании окончательного формального решения.

Час спустя. Чарльз проводит для меня экскурсию по помещениям ОЗПА. Показывает все до мелочей, извиняясь, что кругом бардак. Общество занимает десятый и одиннадцатый этажи здания. Места в два раза больше, чем было в Боулдере, но пока оно еще выглядит неосвоенным. Около дюжины сотрудников сидят по отсекам с перегородками, не доходящими до потолка, еще несколько — в офисах. Чарльз знакомит меня, и я изо всех сил стараюсь запомнить имена. Он выше меня ростом, и от него слегка несет мускусом. Надо будет выяснить, что это на самом деле за запах. Еще у него необычный акцент; неамериканцу трудно их различить, за исключением очевидных, вроде «глубокого Юга», бостонского или чикагского. Чарльз говорит похоже на англичан, может, их с братом так в Гарварде научили.

— А это портрет Маргарет Шеверде, нашего почетного президента, она дочь премьер-министра Италии. Хотя в этом нет ничего особенного, поскольку в Италии любой человек на недельку может стать премьер-министром! — сказал Чарльз, смеясь над собственной шуткой.

Я тоже посмеялся. У него было два типа нервных движений: он вертел обручальное кольцо из белого золота на пальце и часто проводил рукой по волосам. Я не фрейдист, поэтому не думаю, что это о чем-то свидетельствует.

Когда мы закончили блуждать по беспорядку одиннадцатого этажа, он поведал мне о том, что за работа предстоит вечером:

— Сегодня вечером, Алекс, мы с сотрудниками отправимся к потенциальным клиентам, ну, сам понимаешь, ходить от двери к двери, пытаться сагитировать новичков. Какое-то время я не занимался этим, но вот опять пришлось. Все возвращается на круги своя, — сказал Чарльз с усмешкой.

— Несомненно, — согласился я.

— И вот еще, чтобы это не было для тебя неожиданностью: в этот раз со мной будет съемочная группа. Я понимаю, это страшная скука, да и мешают они, но это нужно, мы должны поведать о нас людям.

— Съемочная группа? — удивился я.

— Да, но не волнуйся, мы будем заняты своими делами, будто никого нет, а они будут выполнять свою работу, не мешая нам. Прости, что это выпало на твой первый рабочий день, так уж получилось.

Мы еще поговорили немного о предстоящем вечере, но Чарльз все время посматривал на часы. Напоследок я спросил у него про миссис Малхолланд, которую Климмер не упомянул как сотрудника организации. Чарльз рассмеялся и ответил, что Амбер вообще не должно было здесь быть, но пока, в течение пары недель, она будет помогать нам, поскольку народу не хватает. Она просто чудо, сказал Чарльз, и я не мог с этим не согласиться. Знает ли она, что ее муж — убийца? Или ее деверь, или даже оба? А может, знает, но ее это не заботит. Или она — закулисная леди Макбет. Чарльз замолчал. Должно быть, мои глаза на мгновение остекленели.

— Все ясно? — спросил Чарльз, озабоченно глядя на меня.

Я кивнул и добавил с энтузиазмом:

— Все отлично!

— Хорошо. Сейчас я принесу тебе планшет-клипборд и информацию для распространения, а потом Эйб поможет заполнить всякие налоговые бумаги, покажет, как открываются двери, и обучит речевке. Сегодня ночью Эйб или я будем приглядывать за тобой, так что все будет в порядке. Ничего больше не хочешь спросить?

— Да нет, ну разве что про вознаграждение…

— Ах да, конечно, разве Стив не упомянул об этом?

— Нет.

— Ты получаешь третью часть того, что набежит помимо нормы. Норма — восемьдесят пять долларов. Если будет выходить меньше, ты получаешь сорок процентов от того, сколько наработал. Но не волнуйся. Большинство людей набирают триста пятьдесят за ночь, значит, получают они… Третья часть от этого сколько будет?

— Сто двадцать.

— Неплохо, а, как ты полагаешь?

— Да, — производя в уме несложные вычисления: сто долларов — это около шестидесяти фунтов, не так уж плохо за несколько часов работы. Совсем неплохо. Мысли об этом приободрили меня. Тут появился Эйб с клипбордом и кипой листов с информацией, которые мне предстояло раздавать. Паренек моих лет, полноватый, такой пончик в футболке «Секс Пистолс». Я перекинулся с ним парой слов до этого. Вроде нормальный.

— Ну, — сказал он, — начнем.

Чарльз удалился, машинально вертя обручальное кольцо, Эйб повел меня к себе в офис.

— Он обо всем тебе рассказал? — спросил Эйб с заметным нью-йоркским акцентом.

— Да, но я не понял, что произошло с сотрудниками. Какие-то трагические обстоятельства?

— О, черт, Алекс! Чарльз хочет, чтобы мы не думали об этом, смотрели в будущее и все такое, но за последний месяц случилось две трагедии.

— Да ну?

И Эйб рассказал мне про Викторию и Климмера, добавив, что один из убийц пойман, а остальные разыскиваются. Попросил меня ни с кем в ОЗПА этого не обсуждать. Он показался мне немного расстроенным, особенно когда речь зашла о Виктории, а окончательно чуткость его натуры проявилась, когда он добавил, что хуже всего в этой истории тот факт, что теперь он не может разгуливать по офису в футболке с Уорреном Зевоном и надписью «Чем заняться в Денвере, если ты помер».

— Что еще ты хочешь узнать, пока мы не перешли к делам? — спросил Эйб.

— Чарльз сказал, что какая-то съемочная группа будет сопровождать его этим вечером.

— Да, а он сказал, с какой целью?

— Нет, сказал только, что-то вроде рекламы нашей деятельности.

— Ну, если он не сказал, то и я не имею права, — нахмурился Эйб.

— Великая тайна?

— Нам не следует говорить об этом, даже мне знать не полагается, так что, если ты не против, оставим это, о'кей?

— Хорошо, — согласился я, особо не настаивая, поскольку Эйб, как мне показалось, относился к той породе людей, которые не могут долго хранить секреты.

Эйб хлопнул дверцей холодильника, дал мне банку колы и стал обучать меня речёвке. Этим вечером предполагалось опрашивать людей на тему охраны вековых лесов Северной Америки, выяснять, насколько это их волнует. Речёвку следовало выучить наизусть. Эйб повторил ее несколько раз, чтобы я запомнил:

«Здравствуйте, меня зовут Александр О'Нил, я из Общества защиты дикой природы Америки, сегодня в вашем районе проводится опрос на тему защиты вековых лесов, скажите, волнует ли вас эта проблема?»