Прошелся липким взглядом по ложбинке, вернулся к лицу, размазывая большим пальцем помаду на порочных губах.

А перед глазами всплыла картинка другого лица, без тени косметики. В груди кольнуло и я резко убрал руку, словно обжегся.

Задвинул этот образ подальше в уголок сознания, чтобы не опошлить его другой, вызывающей раздражение женщиной передо мной.

— А сейчас ты плохо справляешься, — выпрямился, отступая от нее, — у меня до сих пор как пришел, так и не встал на тебя.

Злость, ненависть, стыд, растерянность — все смешалось в глазах высокородной. Неожиданно для нее я, вместо того, чтобы униженно просить и умолять, пошел в наступление и так забавно было наблюдать, как она пытается найти подходящие слова.

Взгляд заметался, но, надо отдать должное, она быстро взяла себя в руки.

— Я — лучшая для тебя партия, Тамин. Ты можешь сколько угодно это отрицать и противиться. Поверь, потом еще благодарить станешь. Наши семьи породнятся, бизнес объединится, я уже молчу сколько мужчин твоих же друзей завидовать будут какая у тебя жена-красавица.

— О, да! Как же не похвалить себя любимую? — сел на диван, откинувшись на спинку и широко расставил ноги. — Давай разойдемся по-хорошему, а? Ну же, не усложняй себе жизнь? Я ведь никогда не давал тебе повода думать о том, что между нами может быть что-то серьезное. Откуда в твоей хорошенькой головке зародились такие глупые и опасные мысли?

Всевышний, разговор глухого со слепым!

— А ты считаешь, что я годна только для того, чтобы ублажать тебя в постели? — вскипела Лаура.

В груди что-то екнуло. Нехорошее предчувствие холодными щупальцами начало сжимать внутри.

— Почему же? Можно на столе, на полу, в саду? Подоконник как вариант? Насколько хватит фантазии!

— Нет! Я долго ждала от тебя серьезных шагов. Да, ты не обещал, но весь формат наших отношений уже наталкивал…

— На мой член! — перебил ее раздраженно. — Какой еще формат? То, что я снял квартиру где можно было свободно трахать тебя, чтобы не водить в свой дом? Это ты называешь отношениями?

На меня вдруг накатила паника, страх, отчаяние. Черт, что происходит? Откуда эти эмоции?

Взглянул на руки, которые начали подрагивать и живот скрутило непонятными спазмами, сгибая меня пополам.

— Это уже не имеет значения, — донесся со стороны ровный голос Лауры, — или ты подписываешь брачный договор, или заплатишь втридорога. Вот!

Перед носом на журнальный столик прилетела папка в коричневой обложке.

Обхватил голову руками, концентрируя потоки силы, что хаотично разгулялись внутри меня. Секунда, две, три…

Дыхание выравнивалось и паника начала отступать.

Высокородная стояла рядом и удивленно смотрела на меня, видимо, тоже не понимая что со мной творится.

— У тебя сутки. Время пошло! — довольная собой, усмехнулась она.

И вот здесь я не выдержал: резкий приступ злости вкупе с новой накатывающей волной тревоги и неконтролируемые потоки силы смешались во взрывоопасную смесь и ударной волной Лауру сбило с ног, отбросив, на ее счастье, в мягкое кресло.

— Ты… у тебя проблемы с самоконтролем? — взвизгнула бывшая любовница.

Я сам не понимал что происходит со мной, но внутренняя интуиция вопила истошным голосом о том, что что-то произошло. Или происходит. Где-то. С кем-то.

Армила! Проклятье, это невозможно, но… Невидимые нити шли к ее образу.

— У тебя еще есть время передумать, — кинул взгляд на жавшуюся к спинке кресла девушку с затравленным взглядом, — или статус жены миаро перекроет такую досадную оплошность? Подумай!

— Я донесу этот вопрос до Высшего Совета!

— Попробуй. И тогда точно можешь похоронить свою мечту.

Рванул к двери, чувствуя, что я уже не успеваю.

— Ты забыл договор, — прилетело вслед.

— Переспи ночь с выводами, которые сделала сегодня. Если твоя уверенность не пошатнется и желание не убавится, то приезжай завтра ко мне в главное здание управления рудниками, — и захлопнул за собой дверь, сбегая по ступеням, чувствуя как колотится сердце в груди, как рвется скорее домой узнать что же произошло.

Узкая тропинка петляла среди деревьев, огибала овраги и снова терялась в лесу.

Ноги в мягких балетках нестерпимо болели от постоянных кочек, сухих веток, трещавших под подошвами и обжигающих зарослей крапивы, которые то и дело вырастали на пути.

Я не знаю как мы еще не сбились с курса, но с той уверенностью, с какой мальчишка-проводник бежал вперед, сомнений не возникало. Он хорошо знал дорогу.

Это чувствовалось и по тому, как он выбирал нужные повороты, и по его скорости, и даже по тому, что он ни разу не остановился, чтобы оглядеться вокруг. Только иногда оборачивался на полкорпуса, чтобы убедиться, что я не отстала.

Но, признаюсь, я уже была на грани этого. Дыхания не хватало, легкие нестерпимо жгло от нехватки кислорода, да и ноги начинали подкашиваться.

Я действительно устала.

Вскочить поутру с петухами, провести целый день на ногах, помогая разносить заказы в таверне родителей и крутиться на кухне до полуночи — это для меня было нормой, а вот забег на длинные дистанции — нет, к такому я оказалась не готова.

— Не могу… больше! — крикнула, остановившись, и согнулась пополам, плавно опускаясь на корточки, задыхаясь от бега.

В глазах плясали черные точки и в боку покалывало от напряжения.

— Тут немного осталось, — остановился мальчишка, — иначе тебя могут хватиться. Не успеем!

— Сейчас, — подняла вверх руку, пытаясь успокоить расшалившийся пульс.

Несколько глубоких вдохов, напоминание самой себе о том, что скоро все закончится и снова бег с препятствиями по лесу.

Но все когда-нибудь заканчивается. Лес расступился, уступая место широкой проселочной дороге и в метрах ста от нас показался фаэтон.

Я впервые видела такую необычную приземистую повозку. Но смутило меня другое:

— А где лошади? — выдохнула удивленно после напряженного марафона.

Мы торопились, бежали, не жалея сил, а тут такой сюрприз!

— Какие лошади? Зачем? — уставился на меня парнишка. — Он же на собственной тяге!

Я на него. Это шутка?

— Вперед! — толкнул меня в спину и побежал к фаэтону.

Ближе конструкция выглядела громоздкой, тяжелой и необычной.

Дверь отворилась и мой проводник буквально втолкнул меня вовнутрь, на широкое сидение.

Дверь захлопнулась, фаэтон зарычал и тронувшись, покатился вперед.

Сам!