– Но…

– Что? Ага, вот это, кажется, подойдет! – Тетушка Зельда вгляделась через очки в почерневшую страницу «Ведьмовской и колдовской фармакопеи».

– Не понимаю, почему он не мог просто спрятать чары в Замке, – сказал Септимус. – Ему пришлось бы совершить опасное путешествие с такими драгоценными чарами. Ведь на Болотах в те времена было еще страшнее. Столько плотоядных щук и всяких черных тварей! Неужели вы думаете, что он стал бы так рисковать? Он ведь мог потерять летающие чары где-нибудь в Зыбкой Топи!

Тетушка Зельда подняла голову и посмотрела на Септимуса поверх очков.

– Не одна на кошку погибель, – загадочно произнесла она.

И прежде чем Септимус успел спросить, что она имела в виду, тетушка Зельда бросила тяжелую книгу на колени.

– Посмотри-ка сюда, – показала она на истлевшую страницу. – Мне кажется, это поможет. Это настоящее антиожоговое заклинание Кипучего Бориса, так что в нем немного тьмы. Что думаешь?

– «Черное варево от ожогов – концентрат из кошачьего когтя, – прочитал Септимус. – Для большей эффективности рекомендуется смешать с антиожоговым заклинанием Кипучего Бориса № 3. Внимание: не кипятить! Конечную формулу см. на стр. 35. Применять сразу же. Годно ровно тринадцать минут. Утилизировать с огромной осторожностью».

Септимус присвистнул:

– Похоже, сложная штука.

– Оно и правда сложное, – ответила тетушка Зельда. – Мне понадобится целый час, чтобы его смешать. Но зато у меня есть все ингредиенты. Я всегда храню бутылочку ожоговых присосок в запасе, и в прошлом году я привезла с ярмарки «Год и один день» несколько кошачьих когтей.

Она встала и ушла в кладовку.

Септимус остался рядом с бледным Волчонком, который по-прежнему лежал неподвижно, как камень на солнце, раскаленный изнутри черной лихорадкой. Септимус с тревогой поглядывал на плотно прикрытую дверь кладовки. Он хорошо помнил, как выглядит этот чулан. Внутри стоял маленький темный буфет, доверху забитый всевозможными драгоценными и изысканными снадобьями тетушки Зельды. А еще там был люк в туннель, который когда-то вел к древнему храму. Там под землей сотни лет пролежала лодка-дракон. Но с тех пор, как стены храма смыло Великим штормом, туннель теперь вел в капустный огород, и тетушка Зельда заимела привычку использовать его, чтобы срезáть путь.

В дверях возник силуэт Дженны, очерченный солнечным светом.

– Как он? – с тревогой спросила девочка.

– Не думаю, что ему лучше, – тихо ответил Септимус. – Тетушка Зельда готовит для него сложное снадобье.

Дженна присела рядом с Септимусом.

– Как по-твоему, он поправится? – спросила она.

– Не знаю… Ух ты, как быстро!

Из кладовки выскочила возбужденная тетушка Зельда.

– Болотные пиявки! Мне нужны свежие болотные пиявки! Кто бы мог подумать, свежие! Никудышный рецепт! Сходите попросите у Водяного! Сейчас же! Пожалуйста!

Септимус вскочил с места.

– Нет, Сеп. Ты останься с ним. Я схожу, – возразила Дженна.

– Скажи Водяному, что это срочно! – крикнула ей вслед тетушка Зельда. – И не обращай внимания, если начнет возмущаться!

А Водяной и впрямь начал возмущаться. Дженне пришлось трижды его позвать, прежде чем бурое болотное чудище вылезло из своей мутной лужи, пустив грязные пузырьки.

– Водяному шо, ужо и подрыхнуть-то низзя в самый жаркый день-то в году? – сердито заворчал он, моргая черными глазками на ярком солнце. – Чавой ты теперича-то хошь?

– Мне очень не хотелось бы вам мешать, Водяной, – извинилась Дженна, – но тетушке Зельде срочно понадобилось немного свежих болотных пиявок, и она…

– Болотных пиявок? Я должон пойтить и принесть болотных пиявок?

– Прошу тебя, Водяной, – умоляла Дженна, – наш друг сильно обжег руки. Ему очень плохо.

– Ох! Мне, конечно, оченно жалк’ енто слышать. Но мне ишшо нету охоты жарыться на солнц’ без сна. Да и шастать среди ентих отвратных тварей тожа.

Водяной вздрогнул и выпустил большой пузырь из своего курносого, как у тюленя, носа. До Дженны донесся запах дыхания Водяного, которое уже стало притчей во языцех. Она отпрянула и слегка закачалась. Дыхание Водяного на жаре воняло еще сильнее.

– Скажи Зельде, что я смогу принесть болотных пиявок, када найду, – сказал Водяной и с этими словами нырнул обратно в лужу.

Через несколько минут Дженна увидела, как он вынырнул из Краппа, широкого канала, огибающего весь остров Бредень. Водяной торопливо поплыл по каналам, которые вели из Краппа в Болото, и наконец подплыл к Большому омуту, где жили болотные пиявки. Водяной поднял голову из воды, сделал глубокий вдох и исчез из виду.

Закрыв уши и ноздри, Водяной камнем нырнул в Большой омут. Он был отличным ныряльщиком и мог задерживать дыхание больше чем на час, так что задание было ему вполне по плечу. Но он терпеть не мог тварей, живущих на дне омута. Водяной не был брезгливым, но от больших белых болотных личинок, которые гнили всю свою жизнь, даже его передергивало. На дне омута жили эти самые гигантские личинки, а только под ними можно было найти болотных пиявок, потому что они питались гниющими личинками. Болотные пиявки были сильным ускорителем для любого зелья, но свежие пиявки… Водяной неодобрительно покачал головой. Он надеялся, тетушка Зельда понимает, что делает, если использует свежих пиявок.

Дженна сидела у Краппа и ждала, когда вынырнет Водяной. Чтобы скоротать время, она подобрала с земли два гладких камушка. Хотелось бы ей, чтобы один из них оказался ее любимцем, камнем Петроком Трилоуни. Сайлас подарил ей Петрока на десятый день рождения, но камень ушел от нее в прошлый Летний визит. Дженна до сих пор надеялась, что найдет его, но ни один камень, который она гладила, не выпускал ножки, как Петрок. Дженна вздохнула и по очереди бросила камни в воду. Поскорее бы Водяной вернулся.

Не одна Дженна ждала Водяного. У Большого омута, на клочке зеленой травы лежал худой высокий мальчик. На нем были лоскутные штаны не по размеру и свободная рубаха из груботканого полотна. Усилия тетушки Зельды были напрасны: она никак не могла откормить бывшего ученика Дом Дэниела, Меррина Мередита, и он до сих пор ходил тощий как палка. Уже больше года миновало с тех пор, как тетушка Зельда выходила его. Она буквально вытащила мальчика с того света после того, как его поглотил Дом Дэниел. И воспоминания о страшном происшествии навсегда застыли в испуганном взгляде бедняги. В хорошие дни Меррин ничего не имел против компании тетушки Зельды, но в плохие не мог находиться ни с кем рядом. И сегодня был как раз такой день. В такие дни он чувствовал, будто до сих пор поглощен и вообще не существует.

Меррин злился. Он злился с тех пор, как пришла болтливая крыса и срочно потребовала, чтобы Водяной с лодкой вышел к границе Болот и Порта и забрал эту ужасную девчонку – принцессу. Меррин слонялся у протоки Гллуб, а когда показалась лодка, разозлился еще больше.