Какое-то время мы сидим в тишине. Сержант Фэллон изучает нетронутую чашку кофе, а я пялюсь на ровную пластиковую поверхность стола, где стоял бы мой кофе, если бы я его заказал.

* * *

Кконцу недели я вою от скуки. Мой мозг готов терпеть сетешоу лишь ограниченное время, прежде чем мне захочется воткнуть себе в ухо вилку. От безумия меня спасают только ежедневные разговоры с сержантом Фэллон да сообщения, которыми я обмениваюсь с Халли и друзьями по отряду. Я узнаю, что Халли блестяще справилась со своим первым полетом в правом кресле. Это место, где сидит командир экипажа, хотя на кораблях других классов расположение зеркальное. Видимо, она прирожденный пилот «Осы».

Еще я узнаю, что Стрэттона и Патерсона в эти выходные хоронят в их родных городах. Стрэттон был из СиТакВана, Сиэтла-Такомы-Ванкувера, а Патерсон вырос в каком-то городишке на Верхнем полуострове Мичигана. По традиции ТА почетный караул составляют сослуживцы погибшего солдата, а руководит похоронной группой командир отряда, но сержант Фэллон все еще на реабилитации, так что батальон пришлет взводного, лейтенанта Уивинга, чьи ранения были достаточно легки, чтобы с ними справился лазарет в Шугхарте. Бо́льшая часть отряда все еще на больничном, но все равно они решили лететь. Стрэттон был среди них моим лучшим другом, и я с радостью рассказал бы его родителям, как быстро мы сошлись с самого начала и как он помог мне не чувствовать себя чужим в отряде. Мне кажется, что-то такое я хотел бы узнать, если бы мой сын ушел служить в армию и два года спустя вернулся домой в гробу.

В пятницу, как раз перед обедом, дверь в мою палату снова распахивается и входит майор Унверт, одетый в безукоризненно выглаженную форму класса А.

– Вольно, – говорит он, войдя в комнату. Я достаточно поправился, чтобы отжиматься, но вытягивать перед ним руки по швам все равно не стал бы. Впрочем, он сказал это на автопилоте, и потому мы оба были избавлены от неловких мгновений.

Он подходит к моей кровати, держа фуражку под мышкой. Я смотрю на него и демонстративно выключаю ПП. Я как раз сочинял письмо Халли, и вторжение меня слегка раздражает, но моя судьба все еще в руках майора, так что к раздражению примешивается еще и беспокойство. Тем не менее я не собираюсь снова показывать этому козлу свою слабость, поэтому просто встречаю его неодобрительный взгляд с нейтральным (я надеюсь) выражением лица.

– Значит, так, – говорит он. – Я выбил для тебя перевод во флот.

У меня внутри все замирает от восторга, и очевидно, что я не могу спрятать внезапное облегчение, потому что майор Унверт мрачно усмехается:

– Однако есть условия, которые тебе не понравятся. Во-первых, обнулится счетчик времени твоей службы. Это значит, что ты придешь на флот как будто бы из учебки. Время твоей службы в Триста шестьдесят пятом не будет частью пятидесяти семи месяцев твоего контракта и не повлияет на продвижение в званиях.

Майор прав – это условие мне совсем не нравится, – но правила устанавливает он, и есть у меня ощущение, что здесь торговаться бессмысленно, если я хочу убраться из ТА в космос.

– К тому же ты будешь работать с нейронными сетями. Эта должность обозначена как срочная вакансия, так что, отучившись на техника, ты останешься на ней на весь первый период службы.

Я отыскиваю в памяти ребят, занимавшихся нейросетями в ТА, но все, что я помню, – это то, что работать придется в кресле перед административной консолью НС. Работа не самая увлекательная и сложная, но я уже знаю, что это мой единственный путь во флот, так что просто киваю.

– И наконец, – говорит майор Унверт, – ты отбываешь, как только тебя выпишут, прямо отсюда. Отправишься за назначением на флотскую подготовку в Великие озера, как рекрут, закончивший учебку. Пять недель подготовки, потом техшкола. Как только подпишешь бумаги, возврата в Шугхарт не будет.

Это условие проглотить куда сложнее, чем предыдущие два. Плевать, что я потеряю несколько месяцев службы, проведенных в батальоне, и я не против научиться сидеть в кресле перед компьютером до конца службы, но такое спешное и окончательное изгнание из отряда походит на еще один выстрел в живот. Видимо, скрыть огорчение мне тоже не удается, потому что майор Унверт хмурит брови:

– Уже поздно менять решение. Мне ради тебя пришлось дернуть за кучу ниточек. Не надейся, что я теперь пойду и переделаю все бумаги.

– Я подпишу все, что надо.

Майор Унверт кладет фуражку и кейс на мою постель, к дальней спинке, и извлекает из кейса опрятную пачку документов.

– А сейчас я могу стоять здесь и зачитывать тебе все, что написано мелким шрифтом, или ты просто поставишь подпись, и мы разойдемся в стороны. Никаких скрытых подвохов там нет, обещаю, дробить руду на заводском корабле тебе не придется.

Из того, что я пока знаю о майоре, следует, что доверять ему – такая же славная идея, как пытаться вести корабль класса «Шершень» при помощи зубов, но я помню, что он боится сержанта Фэллон и что сержант свернет ему шею, если он нарушит обещание. Я тянусь за документами, и Унверт отдает их мне. Я быстро пролистываю бумаги – густой юридический диалект, прямо как в формах, что мы заполняли в Ореме, – и открываю последнюю страницу. На зажиме, скрепляющем документы, висит ручка.

В третий раз за свою недолгую армейскую карьеру я заполняю кучу форм и росчерком пера меняю свой статус.

– С этого момента, Грейсон, ты больше не служишь в Территориальной армии.

Я медленно киваю и передаю бумаги обратно майору. Он убирает их в кейс и выжидающе смотрит на меня:

– Планшет – собственность ТА, – говорит он, и я пожимаю плечами. – Ты должен его сдать. На флоте тебе выдадут новый.

Я беру свой ПП, на экране которого все еще висит незавершенное письмо Халли, и неловкой рукой отдаю его майору. ПП никому не выдаст моих личных файлов, все данные хранятся в самой АрмНет. Как только я включу новый ПП, он откроет недописанное сообщение как раз на том месте, где меня прервали, но все равно я будто отдаю свой дневник шантажисту. Майор Унверт берет планшет и бросает в кейс, даже не взглянув на него. Потом достает из бокового кармана сложенные вдвое бумаги и бросает их на кровать.

– Вот приказ о вашем переводе, и на этом наши дела закончены. Прощайте, мистер Грейсон, – говорит он и поворачивается к выходу.

– Подождите, – говорю я. – Мои личные вещи остались в Шугхарте.

– Я прикажу их переслать, – говорит он, не замедлив шага. Выходит, не обернувшись. Даже не закрывает за собой дверь, будто на меня не стоит больше тратить ни малейших сил. Я смотрю, как он стремительно идет по коридору к лифтам.

Без ПП у меня не остается ни малейшего развлечения и никакой связи с отрядом или Халли. Я снова ложусь на тощую подушку и смотрю на проекционное окно, убеждающее меня, что снаружи осенний озерный берег.

Я получил то, чего хотел с тех пор, как отправился в офис вербовщиков – место в космических войсках. Когда доктор признает меня годным к службе, я отправлюсь на шаттле в Великие озера, где все флотские новобранцы проходят начальную тренировку, а через шесть недель полечу в техшколу на Луне. Наконец-то попаду в космос, увижу планету с расстояния в несколько сотен тысяч километров. А после обучения отправлюсь на военном звездолете за десятки световых лет отсюда.