— Знаете, энья Лотэсса, из вас вышла бы замечательная носовая фигура, только в этом случае вестница получилась бы действительно прекрасной, — заметил Малтэйр. — И как только вы умудряетесь практически неподвижно стоять часами, неотрывно глядя вдаль?

— У меня просто нет выбора, — она пожала плечами. — Каюта напоминает мне какую-то темницу, и я соглашусь войти туда только ради сна. Хотя прошлой ночью заснула я с трудом. Наверное, с непривычки. А здесь мне хорошо, даже кашель почти не мучает.

При упоминании о кашле лицо короля потемнело. Дайриец очень серьезно относился к ее болезни. Тэсса и сама давно поняла, что кашель и боль в горле, которая в последнее время почти не оставляла ее, это вовсе не простуда. Еще Энлил дала девушке понять, что болезнь имеет магическую причину. Узнав от Маритэ, что даритель проклятого ильдовского кольца — сам Изгой, девушка пришла к выводу, что и сны ее и болезнь являются платой за то, что она посягнула на реликвию, которую имели право носить лишь потомки Ильдов, и поплатилась за это. Правда, кольца уже давно нет у нее, а состояние все хуже и хуже, но, очевидно, дары Изгоя заключали в себе слишком сильное и необратимое проклятие. Чем все это может кончиться для нее, Тэсса старалась не думать.

— Мне жаль, но придется увести вас отсюда на какое-то время, — Дайриец осторожно отцепил ее пальцы от перил, словно она собралась оказывать сопротивление и остаться на палубе любой ценой. — Капитан пригласил нас к ужину и отказ воспримет как обиду. У шургатцев какие-то особые правила гостеприимства.

— Хорошо, я пойду, — Тэсс вовсе не собиралась перечить. — Тем более, толком не ела со вчерашнего дня.

Капитанская каюта располагалась на корме и представляла собой просторное, светлое помещение с окнами, занимающими половину стены, и этим выгодно отличалась от тех, что были отведены пассажирам. Роскошь тут присутствовала в каждой детали, причем роскошь яркая и кричащая. Ковры, кованые светильники, шелковые и бархатные подушки, разбросанные по полу, серебряная посуда и даже парочка статуй. В таком помещении Тэсс бы, пожалуй, не отказалась проводить время, но об этом не могло быть и речи. Капитан чем-то отдаленно напоминал Энлил — формой носа, темными вьющимися волосами, смуглой кожей и ярким цветом глаз. Впрочем, как девушка успела заметить, глядя на матросов, яркие глаза являлись для шургатцев обычным делом, а светлокожих и светловолосых среди них вообще не было.

Когда они с Валтором вошли, капитан поклонился, а затем с улыбкой обратился к Лотэссе. Та, разумеется, не поняла ни слова и мысленно послала парочку проклятий тем, кто учил ее бесполезному валэйнскому, словно рассчитывая на возможность вести беседы с поэтами, умершими много веков назад. Вот знания Малтэйра оказались куда полезнее. Он ответил капитану, а потом перевел для спутницы суть их короткой беседы, добавив кое-что от себя.

— Наш капитан — его, кстати, зовут Англат — выражает радость по поводу вашего пребывания на его корабле и посещения его скромного приюта. Кроме этого, он успел воздать весьма витиеватую похвалу вашей красоте. Меня же он спросил, свободно ли сердце моей прекрасной сестры. Пришлось разочаровать беднягу, объявив, что моя сестра помолвлена. Будьте любезны, ведите себя соответственно.

— Вы полагаете, что я стала бы кокетничать с капитаном?! — девушка изумленно изогнула бровь. — Серьезно? Тогда следовало бы заодно предостеречь меня от заигрывания с матросами.

— Я не хотел вас обидеть, — покаянным тоном произнес король, присаживаясь за стол.

На столе, сервированном дорогой вычурной посудой, стояли кувшины и большой поднос с фруктами. Еду же перед каждым присутствующим поставил матрос, прислуживающий за столом. Здесь не было обилия блюд, из которого можно выбирать. На каждой тарелке лежала какая-то рыба, овощи и лепешка. В общем-то, глупо ждать, что капитанская трапеза будет напоминать обеды в замке Линсаров или в Нианоне. Лепешка оказалась просто восхитительной, да и овощи голодная девушка съела с большим аппетитом. А вот рыбу она осилить не смогла из-за обилия костей, которые ненавидела с детства, благо их повара прекрасно умели готовить рыбу, предварительно избавившись от этой мерзости. Тэсса печально ковырялась в рыбе, создавая иллюзию еды, одновременно боясь обидеть хозяина с его особыми представлениями о гостеприимстве и страдая от неутоленного голода.

В каюту заглянул один из матросов, обратился к капитану, и тот, извинившись, вышел. Не успел Англат покинуть комнату, как король без лишних слов придвинул к себе тарелку Лотэссы, переложил с нее злополучную рыбу на свою, а девушке отдал свой хлеб. Таким образом Валтор избавил ее от чувства неловкости за отвергнутое блюдо, любезно предложенное хозяином, и заодно от голода. Тэсс ощутила благодарность, смешанную с неловкостью. С одной стороны, король ее действительно выручил, с другой — это перекладывание еды из тарелки в тарелку выглядело каким-то слишком уж вольным жестом, возможным лишь между близкими людьми. Девушка промолчала, вздохнула и впилась зубами в чудесную мякоть пожертвованной лепешки.

Вернувшись, капитан затеял с Валтором оживленную беседу на латирском языке, во время которой Тэсс откровенно скучала и чувствовала себя лишней. Англат хоть и происходил родом с Шургата, но уже много лет вел торговые дела с Латирэ, поэтому знал язык не хуже его величества. Хоть матросы и принимали пассажиров за жителей Латирэ, капитану было известно, что его гости — эларцы, поэтому Англат не удивлялся тому, что сестра его собеседника не говорит по-латирски. Естественно, король представил себя и Лотэссу вымышленными именами. Пока мужчины беседовали, девушка изучала обстановку каюты, но по большей части смотрела в окна, ловящие отблески заходящего солнца. Его величество изволил обратить внимание на изнывающую от скуки и безделья невесту лишь через час. Он попросил у капитана разрешения сопроводить сестру на палубу, чтобы она могла подышать свежим воздухом, а сам пообещал вскорости вернуться и продолжить интересную беседу. Все это Малтэйр перевел Лотэссе, провожая девушку к полюбившемуся ей месту на палубе.

— Я вернусь через некоторое время. Но если вы устали, отправляйтесь спать, не дожидаясь моего возвращения.

— Слишком раннее время для того, чтобы спать, — возразила девушка. — Лучше расскажите, что вы с таким интересом обсуждали с капитаном. С трудом представляю, какие у вас могут быть общие темы.

— Ну, — он лукаво усмехнулся, — мы обсуждали смену правления в Эларе и нового короля.

— То есть вас?! — Тэсс недоуменно уставилась на него.

— Не меня, ибо для капитана я хоть и представитель эларской знати, но отнюдь не король.

— И что же думает о новом короле Элара наш шургатский друг, говорящий по-латирски? — уже с издевкой вопросила девушка.

— Считает, что подобная смена власти будет на руку царице, поскольку Дайрия и Латирэ довольно давно являются союзниками.

— Объединившимися против Элара? — теперь ехидство граничило со злостью.

— Союзы можно заключать не только против кого-то, но и ради обоюдной выгоды союзников, например, торговой. Дайрия вела активную торговлю с Латирэ, и объединенный Элар будет продолжать ту же политику. Конечно, я не мог от своего имени заверить в этом нашего капитана, но он и сам пребывает в уверенности, что все сложится наилучшим для него образом. Он ввозит шургатские товары на Доэйю, а Латирэ занимается их продажей. А теперь рынок сильно увеличится за счет присоединенного Элара. Так что для капитана небольшого судна выгода не менее очевидна, чем для царицы Армиры. Кстати, — Дайриец хитро улыбнулся, — капитан Англат предположил, что теперь царица захочет выдать свою внучку за дайрийского короля. От себя добавлю, что она желает этого брака уже довольно давно.