– Так это?… – понизив голос, спросил Мартин Крейна.

– Это одно неоконченное дельце, вот что это такое. – Крейн дотронулся до раненой щеки.

– С чего бы это капитану Фаррелу завтракать с викарием? – спросил Мартин.

– И тем более сейчас, когда у них под ногами подземный ход, набитый моим контрабандным товаром, – отозвался Крейн. – Двадцать драгунов верхом на отборных лошадях, одетые как на праздник – при том, что наш бриг стоит в виду Бейтауна… Что он затеял с Демьюрелом?

– Может, надеется получить отпущение грехов? – сказал Мартин, подъехав к самой кромке леса. – Едет к викарию, чтобы тот умолил Бога простить его за нанесенный вам удар по щеке в Уайкском лесу.

– Фаррелу понадобится, кроме Бога, еще кое-кто, чтобы получить прощение. Пока я ношу на своем лице эту отметину, никогда не забуду, что он мой должник. Одна-единственная удача, и он хвастается всем и каждому, как он меня отделал своей шпагой. Надо было заколоть его на месте, и с этим было бы покончено раз и навсегда. Еще один убитый драгун, для мира невелика потеря. – Разговаривая с Мартином, Крейн не спускал глаз с кавалькады, приближавшейся к усадьбе викария. – Пожалуй, Мартин, сейчас у нас людей недостаточно, чтобы взять их. Да я и вообще не люблю драться при дневном свете. Не люблю смотреть на лица тех, кого пропорол своей шпагой. Ночью куда лучше, драматичнее. – Он засмеялся.

Капитан Фаррел въехал во двор викария и привязал кобылу к рейке возле башни. Крейн наблюдал, как Бидл, ковыляя, выкатился из двери, спеша приветствовать гостя, и пригласил его войти. Остальные драгуны, спрыгнув с коней, спутали их и отпустили, сами же пошли в длинную конюшню. В этот миг все мысли Крейна о том, чтобы помочь Демьюрелу, растаяли, как утренний туман.

– Мартин, оставь мне двоих, а со своим отрядом отправляйся в море. Пересечешь залив. Когда окажешься на расстоянии пушечного выстрела, выпусти ядро прямо по усадьбе. После того сразу же поворачивай на север и брось якорь позади Несс-Пойнта. Там он вас не увидит. Жди меня три часа. Если же я не появлюсь, иди на Уитби.

Крейн вынул из-за пояса пистолет и проверил, есть ли порох.

– Что вы собираетесь делать, капитан? – спросил Мартин.

– Не знаю. Одно обещаю точно: в полночь Фаррел и Демьюрел будут укрыты в холодной земле, разделив на двоих одну из могил, которые он велел приготовить. – Крейн жестом указал на усадьбу. – Там остается много такого, чего не стоит оставлять, ему слишком много известно; колдун он или нет, магии своей ему будет маловато, чтобы остаться в живых. – Крейн указал на Скерри, все еще стоявшего в нескольких шагах позади Мартина, в густой лесной тени. – Эй, ты, подойди. Расскажи-ка мне, что такого особенного в этом африканском парне?

Скерри посмотрел на Консита, потом на Блита. Оба молчали, словно набрав в рот воды. Тогда, не глядя на Крейна, – ему хорошо были известны его репутация и нрав, – он все-таки заговорил, хотя голос его дрожал:

– Он совсем другой, особенный. Он может делать такие вещи и так говорить, что люди от этого вроде как меняются. Он целитель, он как будто знает, что у тебя в голове.

– Выходит, он колдун и чародей, что ли? – спросил Крейн.

– Нет, капитан, он не колдун, он говорит, что они все дурные люди, и еще он не любит гадальные карты и всякие там сеансы. Убедил в том и Мэри Ландас, правда. – Скерри глядел вниз и скреб носком башмака землю. – Он исцелил глухого парнишку с рудника и изгнал какого-то гадкого духа из Блита.

– Так оно и есть, – подтвердил Блит. – Эта нечисть проникла в мой мозг, понукала меня убить черного парня. А он подошел и громко велел ему убраться прочь, и я стал свободным.

– Неужто весь мир сошел с ума? – спросил Крейн Мартина. – До минувшей ночи я думал, что призраки – это просто сказки, которыми мы же стараемся держать людей подальше от наших тайников с контрабандой. А тут, куда ни повернись, всюду привидения, призраки, всякая адская нечисть. Скоро вы объявите мне, что и сами, все, как один, обратились к Богу, чтобы он защитил вас.

– Что ж, капитан, – медленно проговорил Мартин, – кое-кто из нас уже давно подумывает о том, что хорошо бы послушать проповеди в Уитби. Говорят, мистер Уэсли скоро вернется.

– Уэсли! – повысив голос, воскликнул Крейн. – Этот человек, дай ему волю, отвратит вас от женщин, выпивки и контрабанды. Когда он в прошлый раз приезжал в Бейтаун, я потерял половину моей команды. У тебя с головой не в порядке, Мартин. А я-то считал, что ты будешь последним, кто клюнет на все эти религиозные штучки. Ладно, понадеемся, что как попался, так и выскочишь – быстро. А теперь берись за дело, надо подготовить посудину. Я съезжу на Чертову скалу, оттуда проберусь в подземный ход и нанесу визит Демьюрелу. Я обещал старому Рубену, что привезу детей обратно. Впервые в жизни хочу сдержать слово. Возьму с собой Скерри и Блита: они знают карьер и черного парня. Может, он и меня обратит, как и вас, – пошутил Крейн.

Мартин взял с собою своих людей, и они скрылись под темным покровом леса. Джекоб Крейн продолжал наблюдать за усадьбой, а Скерри и Блит сидели на стволе упавшего дерева, ожидая приказаний. Долго ждать им не пришлось.

Крейн достал из седельной сумки подзорную трубку и направил ее на усадьбу. Ему хорошо была видна комната, которую он называл кабинетом; в эркере, окно которого глядело на залив, за небольшим столом завтракали Демьюрел и капитан Фаррел; Фаррел сидел спиной к окну. Длинная прядь его напудренного парика упала ему на плечо. Демьюрел, судя по всему, говорил пространно, при этом широко и возбужденно жестикулируя.

– Так вы двое… вы хорошо знаете карьер и поселок? – спросил Крейн, не повернувшись к Скерри и Блиту: он ни на минуту не отрывал глаз от трубки.

– Как не знать. Мы проработали там… слишком долго, – ответил Блит.

– Но достаточно ли хорошо знаете, чтобы достать мне пороху? – спросил Крейн.

– Ничего нет проще, – сказал Скерри. – Думаю, его там, на складе возле бродильного чана, хранится вдоволь.

– Мне нужен бочонок пороха, несколько длинных фитилей для взрывов и хоть что-нибудь перекусить. Да смотрите, чтобы вас не схватили. Через два часа встретимся на Чертовой скале. С вами все. Отправляйтесь.

Со своей удобной для наблюдения позиции, верхом на коне, Крейн не спускал глаз с усадьбы, следя за беседой Демьюрела с Фаррелом. Было ясно, что она была отнюдь не спокойной. Они грозили друг другу пальцем, стучали кулаками по столу, наконец Демьюрел вскочил, отшвырнув назад стул, и, наклонясь к Фаррелу, дернул его за край ментика. Фаррел с силой оттолкнул его, и Демьюрел с размаху сел на стул, тряся головой. Они спорили, но о чем, Крейн угадать не мог. Он протер глаза, чувствуя усталость, однако боль в плече поневоле заставляла ободриться при малейшем движении лошади.

Неприятное чувство, возникшее где-то под ложечкой, дало ему понять, что он в лесу опять не один. Его конь, только что спокойно пощипывавший ростки на огородных грядках, вдруг замер, потом вскинул голову, прижал уши; его ноздри трепетали. Крейн огляделся. Лес полнился обычным утренним шумом. Внизу, на поляне между лесом и карьером, он увидел Скерри и Блита, которые шагали по траве вдоль ограды, где тропа резко спускалась вниз к небольшому ручейку. Много правее шла гужевая дорога; лошади тащили пустые вагонетки вверх к карьеру, где их нагружали глинистым сланцем, который они свозили вниз на переработку.