— Еще немного, принцесса, и вы сами поднимите свой несуразный хвостик, — звук его голоса был словно песня, которую поют в лунную ночь своей паре с Истинным пламенем, и мои чешуйки на хвосте улеглись, подрагивая уже не от страха, а от предвкушения.

— Почему вы предаете свою клятву телохранителя? — я знаю, что ведущая голова еще не подпала под действие инстинктов и аромата желания, который источает этот прекрасный дрох, образец мужественности и самый лучший кандидат в отцы будущему дроху.

— Тело дрохии, готовое к спариванию, испытывает мучение, если ее не покроет самец, так что я ни в коем случае не отхожу от устава — я предотвращаю ваши проблемы… И буду предотвращать так часто, как вам это понадобится, принцесса… Вы ведь знаете, что покрытая самка испытывает потребность в повторении этого процесса до того момента, пока ее не оплодотворит самец?

Это отрезвило две из четырех голов. Какое оплодотворение?

— Дрох без Истинного пламени не может иметь детей…

Мы кружим вокруг какого-то центра, соблюдая дистанцию, шаг вперед со стороны Гориана — мой шаг назад. И это кружение, и мои слова только веселят его, потому что он усиливает аромат, и одна из протрезвевших голов вновь теряет ориентацию в пространстве.

Мне становится тяжелее, потому что ведущая голова не только борется с дурманящим ароматом, но и с собственными головами, которые пытаются перетянуть управление телом на себя и двинуть ногами в сторону Гориана. Хорошо, хоть, пока не пытаются поднять хвост, потому что это будет равнозначно тому, что я дала согласие на то, чтобы самец дроха покрыл меня. От последней мысли в четвертой голове возникла будоражащая иллюзия, где Гориан равномерно двигается, как на картинке в книге по древним традициям, и тут же голову отключило от действительности, а я едва не потеряла концентрацию, потому что едва выскочила из угла, который вдруг образовался у меня за спиной. Нужно быть внимательнее — это иллюзия Гориана, и он может управлять ею.

Кажется, я теряю терции и возможность позвать на помощь, но голос так и не вернулся в полную силу — я не могу крикнуть, потому что горло на ведущей голове сдавливает спазм, а остальные четыре даже не думают подчиняться.

— Вы плохо изучили древние книги, принцесса, — голос насмешливый и такой притягательный, что уже и пятая голова начинает кружиться. — В такие периоды, как у вас сейчас, и каждые три года после дрохия может понести от любого дроха.

Эта новость протрезвила почти все головы, которые вскинулись и недовольно зашипели, но Гориан неожиданно подскочил очень близко и лизнул три головы под челюстями, и меня буквально затрясло от удовольствия, и мой рывок в сторону получился смазанным и неуверенным, словно я уже не хочу отходить от него, и даже ведущая голова плывет, едва справляясь с ароматом желания, который стал плотным, почти материальным, он окутывает меня всю, заставляя дрожать от желания. И только мысль о яйце, которое заставило маму кричать несколько дней, возвращает немного четкости мыслям.

— Но вы не беспокойтесь, принцесса, — Гориан почему-то уже рядом, говорит тихо, проникновенно, а его головы сжимают мои четыре шеи так, что даже стон не может прорваться наружу, а грудью он начинает наваливаться мне на спину — не дохнуть, не трепыхнуться, не скинуть. — Я весьма опытен в этих делах — я не скоро оплодотворю вас — мне же тоже хочется насладиться процессом в полной мере… Ну же, принцесса, поднимите уже хвост!

То, что он потерял терпение, сделало его аромат горьким и едким, что в горле запершило, а осознание того, что на меня навалилась тяжеленая туша и больно пытается отодрать хвост от магической тверди, вернуло на миг голос. Я заверещала так, как не положено ни одному дроху, как ни одна принцесса не имеет права верещать, даже находясь в одиночестве, но мой визг активировал головы, а дрох, что со злостью клацнул зубами, потерял слух. Пять голов смогли слиться воедино сознанием и напрячь крылья так, что они раскрылись и сдвинули тушу, но и Гориан уже не пытался влиять на сознание — он со злостью ударил лапой по крылу, ломая лучевую кость.

По второй шее потекла кровь — одна из голов дроха сдавила челюсть и пробилась сквозь чешуйки. Боль взрывала сознание, вспыхивая в разных местах: крыло, еще крыло, шея, хвост, лапа, — но при этом придавала сил на сопротивление, и я продолжала кричать.

ДА СПАСИТЕ ЖЕ УЖЕ МЕНЯ КТО-НИБУДЬ!

Глава 20. Судьба

ДА СПАСИТЕ ЖЕ УЖЕ МЕНЯ, КТО-НИБУДЬ!

От моего крика стена шла трещинами, твердь вибрировала, а дрох, что ломал мне крылья, становился все злее и издавал горький запах пережжённого хлопка. Меня тошнило от запаха, мутило от боли, но память рода придавала сил для борьбы — королевскую кровь не так-то легко сломить. Но даже всех сил королевского рода не хватит, если у тебя тело шестнадцатилетней дрохии, которое в полтора раза меньше агрессора…и тебя все еще никто не услышал.

По второй шее потекла кровь, и даже в глазах зарябило от фантомной боли — клыки впиваются в одну шею, а больно всем пяти. Силы на исходе, и, кажется, перед глазами тьма расплывается, а внутри тьмы молнии, и даже легче дышать стало — похоже, я потеряла сознание, и все вокруг лишь сон.

Яркая вспышка прорезала пространство, а затем рассекла стену, и булыжники принялись рушиться со странным грохотом, словно они настоящие. Что? Один из булыжников придавил хвост, и в глазах засверкали звездочки — камни настоящие! Как так-то? Это не иллюзия? Просто обман!

Молния рассекает пространство, а возле меня ревет Гориан, словно ему тоже хвост прищемило булыжником. Пытаюсь прояснить взгляд хотя бы у одной из голов и тут же жалею об этом — от страха, видимо, я тронулась умом. Гориана бьет мечем человек.

ЧЕЛОВЕК! Маг, но человек, не дрох.

Как он мог появиться здесь, в нашем пространстве?

А человек бьет Гориана молча, с остервенением во взгляде. От такого взгляда становится ясно, что дроху не жить, а мне, если честно, совершенно не жалко. Я с восхищением смотрю на человека, который сам, словно белая молния, меняет положение так быстро, что даже взгляд не успевает за его скоростью — только видно вспышки его меча, объятого желтым пламенем.

А потом пространство разорвало рыком сорока пяти дрохов, что очутились рядом с нами в один миг, словно мои крики о помощи только сейчас притянули их всех к площади битвы.

— Он напал на принцессу, — штрах подери,