— С ребятами? — Чубайс переспросил премьера, хотя сразу понял, о ком речь.

— Ну, с парнем, девушкой.

— ФСО занимается, ищет.

— Передай, чтобы заканчивали. У нас к ним претензий нет, — спокойно ответил Черномырдин.

Эпилог

6 марта 1997 года, четверг

Лариса вяло размешивала чай, остывавший в кружке. Ей предстояло позавтракать и собираться на работу. Желание делать это отсутствовало у нее полностью. Свежий номер «Тумбы» сдали в типографию только вчера, а так резко браться за следующий в редакции было не принято. Кошечка Елена Валентиновна гнездилась на коленях у хозяйки, которая и сама была не прочь уподобиться пушистой любимице.

Телевизор был настроен на канал НТВ. В утреннем эфире какой-то депутат или не депутат рассуждал о выборах. После бурных январских событий Лариса стала уделять больше внимания политике и порой даже вслушивалась в такие разговоры.

— Конечно, очень многое решилось в первом туре, вернее, перед ним, — вещал вроде бы депутат. — Кассетный скандал буквально обрушил рейтинг Лебедя. Именно он был в тот момент самым динамичным кандидатом и мог вырваться вперед. Но его избиратели не простили ему двурушнической политики. Образ прямого и неподкупного генерала слишком разошелся с его практикой. Вероятно, от Лебедя отвернулись и спонсоры, так как штаб Александра Ивановича отказался от платного эфира на завершающей неделе перед голосованием. По Зюганову попытка сделки с Лебедем ударила тоже, хотя в меньшей степени.

— Почему в меньшей? — задала вопрос ведущая.

— Традиционный электорат КПРФ более сплочен и дисциплинирован, его сложнее деморализовать историями с компроматом. Истинные партийцы видят в них всего лишь попытки подорвать единство своих рядов, очернить вождя. Другое дело, что за Зюганова готовы были голосовать не только его идеологические сторонники, но и многие из тех, кто испытывал чувство протеста вообще. Этих стихийных, если можно их так классифицировать, избирателей Геннадий Андреевич тоже подрастерял, — подробно разъяснил мужчина в галстуке.

— Но ведь Зюганов и Лебедь всё равно могли пойти на сделку, правда? Пусть эта секретная запись попала в эфир главных телеканалов, ну и что? Могли, как вы считаете? — допытывалась журналистка.

Ее собеседник снисходительно улыбнулся.

— Могли, но этим они подтвердили бы подлинность записи, которую оба отрицали. И, кстати, по сей день продолжают отрицать, невзирая на независимую экспертизу. Мало того, Лебедь и Зюганов расписались бы в том, что для завоевания власти они готовы на всё — то есть, по сути, ничем не отличаются от так называемого режима, который они самозабвенно обличали.

— Поэтому Зюганов уступил Черномырдину во втором туре?

— Вы мягко выразились, употребив слово «уступил», — поправил гость в студии. — Его отставание составило почти девять процентов, а этого перед выборами не прогнозировал ни один политолог…

Любимый чай с бергамотом опять показался Ларисе невкусным, и это происходило с ней уже давно. В тот день, когда ее вдвоем с Игруновым чуть не арестовали в ГУМе, Катя и Андрей пропали, словно не существовали вовсе. В последний раз она видела их обоих у метро «Бабушкинская» в начале одиннадцатого утра. Тогда Катя зашла в мебельный магазин, чтобы не торчать на холодной улице, а Лариса с Андреем поехали в центр.

На эскалаторе и в вагоне оба молчали, потому что всё о предстоящем деле было сказано раньше. Андрей обнимал ее своими большими руками и дышал ей в затылок. На «Тургеневской», перед тем как открылись двери, Лариса поцеловала его, а он, как на выпускном вечере, крепко стиснул ее ниже талии. Когда она выскочила на перрон, ее голова кружилась, а ноги тряслись от какого-то нестерпимого желания. Она специально не стала оборачиваться, чтобы решимость не покинула ее.

С тех пор никакой весточки от Кати и Андрея не было. Лариса не относила себя к безнадежным романтикам, но в то же время не могла поверить, что их встреча была случайной. О том, что ее просто использовали в чужой опасной игре, она старалась не думать.

— Инаугурация нового президента Виктора Черномырдина состоится уже завтра, — продолжала ведущая в кадре. — Но не стала ли ложкой дёгтя на этих выборах пониженная явка избирателей? Что вы об этом думаете?

— Да, двадцать третьего февраля явка была на шесть процентов ниже, чем во втором туре летних выборов, но это не столь существенно, — разбил ее довод гость. — Здесь мы имеем дело как раз с последствиями «кассетного» скандала. В ряде стран президентов избирают и при более низкой явке, и сомнений в их легитимности не возникает.

Лариса помыла за собой кружку, через силу вытерла ее кухонным полотенцем. От мысли о предстоящем трудовом дне чуть не стало дурно.

— У нас в прямом эфире руководитель администрации президента России Анатолий Чубайс, — прибавила напора ведущая канала. — Анатолий Борисович, что вы скажете о попытках коммунистов оспорить итоги выборов в отдельных регионах, об их обращении в Верховный суд?

— Я скажу, что надо уметь проигрывать. При том, что опыт у него по этой части уже богатый, Геннадий Андреевич Зюганов никак не может принять цивилизованные правила поведения, — отчеканил Чубайс.

— Мы затрагивали здесь тему пониженной явки, — подхватила ведущая. — Как вы ее прокомментируете?

— На низкую явку всегда молились наши оппоненты, — язвительно отбрил «рыжий кардинал». — Как мы сейчас видим, эти упования были напрасными. Еще одна попытка красного реванша бесславно провалилась. Я говорил раньше и могу только повторить: в гроб коммунизма в России вбит последний гвоздь.

— Итак, наступило «время Ч», время Черномырдина и Чубайса. Как бы вы оценили свой, личный, вклад в эту победу? — спросила сотрудница НТВ.

Чубайс в телевизоре улыбнулся.

— Мы давно ушли от культа личности…

Дальнейшие слова могильщика коммунизма заглушил звонок в дверь. «Соседи, что ли, никак не угомонятся? На домофон продолжают собирать?» Лариса посмотрела в глазок. На лестничной площадке стоял юноша вполне приличного вида, с сумкой-планшетом на плече, не бомж.

— Домофон не нужен, — сказала она громко и отчетливо, как для тех, у кого проблемы со слухом.

Юноша и не подумал уходить.

— Лариса Дмитриевна?

— Да. Вы кто?

— Доставка.

— Я ничего не заказывала, — сообщила она.

— Экспресс-почта. Откройте, пожалуйста, вам надо расписаться.

Посыльный был вежлив и тих. Показав, где нужно поставить подпись, и предложив свою ручку, он протянул Ларисе красивый конверт с логотипом фирмы, после чего пожелал хорошего дня и исчез в лифте.

Она вскрыла послание прямо в прихожей, используя маникюрные ножницы. Сверху на листе бумаги увидела английское слово «Hotel», а прямо под ним написанный от руки, по-русски, текст.

Лариса, привет!

Все всё помнят, не сомневайся. Восьмого числа день рождения у Кати и, вообще, как говорят, международный