Взгляд женщины стал острым.

– Ты об этом знаешь, вот как?.. Да, была. Некоторые говорят, что она их возглавляла, и теперь Фурия заняла ее место верховной жрицы.

– Ты знаешь, продавала ли Гармодия яды? – задал я новый вопрос.

– Они все их продают. Стриги, я имею в виду, а не честные саги вроде меня. Это не такая уж необычная торговля. Как правило, жена хочет избавиться от мужа, который ее бьет, или сыну не терпится получить наследство. Иногда приходит просто кто-нибудь, кто устал от жизни и хочет безболезненно умереть. Все знают, что опасно продавать такое высокородным, людям, которые разговаривают, как вы двое. Тогда на нас набрасываются эдилы. Но многие жадны. Гармодия была жадной.

– Насколько жадной? – спросила Юлия.

Аскилту как будто озадачил этот вопрос.

– Ну, все знают, что высокородные люди могут позволить себе заплатить больше, чем другие. Продавщица запрашивает с них в десять, в двадцать, даже в сто раз больше, чем потребовала бы с крестьянки или с деревенского жителя. Для того, кто унаследует огромное поместье или избавится от богатого старого мужа, чтобы выйти замуж за богатого молодого любовника, деньги – пустяк.

– Понимаю, – сказала Юлия. – Я вот что имела в виду – как по-твоему, Гармодия была достаточно жадной, чтобы не удовлетвориться даже непомерной ценой за свои товары? Могла ли она услышать об убийстве и потребовать денег за то, чтобы и дальше молчать?

И снова оказалось, что я поступил мудро, взяв с собой свою невесту. Сам я о таком не подумал.

– Не могу сказать точно, но такое вполне в ее духе. Она была той, что имела дело с эдилами, знаешь ли. – Губы женщины дернулись в угрюмом отвращении. – Она была той, что передавала им плату. Мы все были оценены, и немалая часть наших ежемесячных взносов прилипала к ее пальцам.

– Ужас! – пробормотала Юлия.

В некоторых отношениях она была удивительно наивной.

– Ты не знаешь, яд купил мужчина или женщина? – спросил я.

– Я не могу сказать ни кто его купил, ни когда, – покачала головой сага. – Но между праздником Октябрьской Лошади и ночью, когда Гармодия умерла, она тратила деньги щедрее, чем обычно. На ее палатке появились новые драпировки, и вся ее одежда была новой. Я слышала, что она купила ферму рядом с Фуцинским озером.

Пока что это никуда не вело.

– Скажи мне вот что, Аскилта. Ты знаешь яд, который вызывает такую смерть? – поинтересовался я и описал симптомы смерти Целера – так, как описала мне их Клодия. После этого перечисления травница на несколько минут задумалась.

– Есть яд, который мы называем «друг жены». Это смесь тщательно подобранных трав, и она вызывает смерть, о которой ты рассказал, – ее невозможно отличить от естественной кончины.

– По-моему, это должен быть самый популярный яд в мире, – заметил я.

– Его не так-то легко приготовить. Для него требуется много ингредиентов, и даже я знаю лишь немногие из них. Некоторые очень редкие и дорогие. И дать этот яд нелегко, потому что у него крайне неприятный вкус.

– Он быстро срабатывает? – спросил я.

Аскилта покачала головой.

– Очень медленно. И он накапливается в теле. Его надо давать маленькими дозами в течение нескольких месяцев, все время увеличивая дозы.

– А почему «друг жены»? – спросил я. – Почему не «друг наследника»? По-моему, он был бы идеальным для того, кому не терпится завладеть наследством.

Сага посмотрела на меня, как на тупицу.

– По большей части наследство достается сыновьям. Сколько людей ежедневно принимают пищу или питье из рук своего сына?

– А Гармодия знала, как смешивать этот яд? – спросила Юлия.

– О, да. Это специальность стриги из народа марсов…

Неожиданно Аскилта резко замолчала, как будто ее поразила внезапная мысль.

– Я вдруг подумала – в прошлом году человек, похожий на грека, дважды приходил в мою палатку за сушеной наперстянкой. Наперстянка используется в нескольких лекарствах, но это также один из ингредиентов того яда. Я вспомнила этого человека потому, что он пришел ко мне из палатки Гармодии. Ее палатка была через одну арку от моей, и я обычно сидела снаружи, поэтому видела, откуда он идет.

– И ты думаешь, что она могла продавать ему яд, но в тех двух случаях у нее закончилась наперстянка? – спросил я.

Травница пожала плечами.

– Возможно. Он просто запомнился мне, потому что не был похож на наших обычных покупателей.

– Почему? – спросила Юлия. – Ты сказала, он походил на грека. Что в нем было такого необычного?

– Ну, он был очень высоким и худым, в дорогой одежде по греческой моде, с тремя-четырьмя золотыми кольцами и ценными амулетами. А в середине нижней челюсти у него была пара искусственных зубов, прикрепленных золотой проволокой так, как делают только в Египте.

Мы поговорили еще, но женщина не смогла припомнить больше ничего полезного. Поблагодарив ее, мы с невестой дали ей денег и выбрались из тесной маленькой палатки.

– Что думаешь? – спросила Юлия. – Мы что-нибудь выяснили?

– Теперь у нас есть подходящий яд, если Целер вообще был отравлен. А что касается плохого вкуса, то у него имелась привычка каждое утро выпивать чашку пулсума. Это такая отвратительная штука, что кто угодно мог подмешать в нее дерьмо летучей мыши, и Целер не заметил бы.

– Итак, подозрение все еще падает на Клодию. А что насчет мужчины, похожего на грека?

– Возможно, совпадение. Гармодия могла продавать яд нескольким покупателям, а наперстянка в любом случае была лишь одним из ингредиентов. Как сказала Аскилта, люди, покупающие яд, обычно приходят лично; немногие хотят доверять такое дело соучастнику. И если Гармодию убили потому, что она вымогала у покупателя деньги… Что ж, это меня тоже беспокоит.

– Почему?

Мы брели обратно к Форуму, никуда в особенности не направляясь.

– Ургул сказал, что эту женщину почти обезглавили. Чтобы сделать такое ножом, нужен сильный мужчина, – объяснил я. – И я почему-то чувствую, что Клодия действовала бы более предусмотрительно и аккуратно.

– Если б она заметала следы, то намеренно пожелала бы отвлечь от себя внимание, ведь так? Город полон головорезов, которые сделали бы такое за пригоршню монет. Если хотя бы половина историй о ней – правда, она могла предложить плату натурой.

В рассуждениях Юлии было что-то ошибочное, но я не мог понять, что именно. Скорее всего, меня отвлекало страстное желание поесть и запить еду вином.

– Ты позволяешь своей неприязни к Клодии влиять на твои суждения, – сказал я своей спутнице.

– А я думаю, ты пытаешься выяснить, что она невиновна, хотя это самое маловероятное умозаключение из всех возможных. И что теперь?