— Тибель, что за чувственное вольнодумство?

Родион с нескрываемым интересом рассматривал свой шатёр. Он пострадал самую малость, всего несколько огромных дыр в стенах, которые секретарь уже заделывал диковинными заплатками. Всего их пять и на всех холстах нарисованы голые женщины в самых сладострастных позах.

— Ваше Вашество, прикажете заделать дыры вашими шубками?

— Побойся богов, варвар. Мои шубки священны, не смей даже думать о них в этом смысле. Но по всему остальному остались вопросы. Для начала, почему картины лицом наружу, а не внутрь?

— Милорд, — на миг растерялся помощник, — в шатре последнее время обитает миледи. Это непристойно, честное слово, делать ей такой вид из постели.

— Тибель, — возмутился Принц, — вопросов у меня всё больше. Снаружи этот вид она не рассмотрит? Как, впрочем, и все желающие. Гусеницы так впечатлены, что глазами делают новые дыры. С виду это не шатёр, а потребный дом на колёсах.

Помощник отошёл чуть в сторону и с нарастающим интересом рассмотрел постройку.

— Ваше Невежество, скажу осторожно, это искусство. Соотносить его с потребными домами верх кощунства и необразованности.

— Тебя Вельтаар в пути покусал? Его шедевры? Хорошенькие получатся у нас корабли. С большой кормой и рвущимися в зрителя парусами. Вопрос второй. Миледи отлучена от моего шатра. Навсегда, ещё перед смерчем. Выворачивай холсты, я буду в одиночестве разбираться в этом искусстве.

— Милорд, я не знал об отлучении. Княжна Вилетта Тирэлл пользуется всеми благами как прежде. Скотина не даст соврать, я пытался, но…

— Что? — возмутился Принц. — Вилли! Живо убрала свой зад из моей обители!

— И не подумаю, — взвизгнула она из шатра и вытащила в проход обмотанную ногу. — У меня нога сломана. Я теперь не только в твоём шатре сплю, но и в карете еду.

Вилли высунула торжествующую моську и обернула её занавесями входа на пример платка.

— А ты меня на руках носишь. Я согласна, можешь не сопротивляться.

— Вилли, втяни жвала, даже не обсуждается. Вопросы с ногой решаешь самостоятельно, без моего участия. Пусть тебя близнецы носят в благодарность за длительных отдых.

— А что, они уже разморозились? — с тревогой спросила девушка.

— Кстати, о наболевшем. Вилли, будешь паинькой, и я быть может попрошу повторить фокус с оцепенением. И возможно с теми же участниками. И очень допускаю, что даже с браслетом, — сообщил он громко, и радость с лиц близнецов, трущихся вокруг шатра, заметно поубавилась.

— Это чегой-то? — возмутился Ти.

— Поддерживаю, это несправедливо, — поддержал брата Яни. — Все попробовали с магическим браслетом. Мы тоже хотим. Может мы боевые маги, как Вилли?

— Яни, я ожидал подобного вопроса, — хмыкнул Родион. — Если на деле окажется так, то браслет вам не на что будет примерять. Я прикажу отрубить все выступающие члены тела. И сразу оговорюсь, что ваши полномочия, обещанные Папой, во время вашего непродолжительного, но своевременного отдыха я использовал по назначению. Бумага была мягкая.

— Роди, ты совсем озверел? Это вообще-то документ!

— Он просто завидует, — фыркнул Яни. — Потому что маг из него не вышел.

— Не вышел, — согласился старший брат, — а затаился, чтобы в нужный момент оборвать вам руки. Убрали грязные лапы с полотен высокого искусства! Взяли одноногую Вилли и скрылись с глаз. Быстро!

С каретой вышла заминка. Починить быстро не получалось, но даже при лучшем раскладе она на какое-то время станет на два колеса меньше и без дверей. Потому её снова переставили на полозья, а вместо дверей повесили холсты.

Оказалось, Вельтаар взял с собой лучшие работы за годы творчества в Гралиции. Некоторые достаточно большие и многолюдные. Многолюдность полотен была исключительно женская и исключительно обнаженная. Смерчем шедевры разметало по Степи так, что к искусству приобщились даже мужчины племени Летучих мышей. Прониклись, бурно обсуждали игру света и качество красок, а также сюжет и умение мастера донести до зрителя творческий замысел.

Все полотна изымались с боем и возвращались под строгое хранение в руки Главного. Тот не пренебрёг полезностью приобретения и использовал картины по назначению. Шатёр и карета объявлены пристанищем прекрасного.

— Вельтаар, соратник мой по вдохновению, ибо я большой поклонник женского начала. Сможете ли вы отобразить в цвете, например, корабль?

— Милорд, — пыхтел взволнованный Агаронец. На него одномоментно свалилось столько славы, что он едва справлялся с этим грузом. — Я никогда не работал в стиле мариниста.

— Охотно верю, — держал серьёзное лицо Принц и отмечал на «дверях» кареты особо интересные решения мастера. — Чуть проще, сможете ли нарисовать корабль, а на нём женщину? Всего одну, я многого не требую.

— Гм… хм… пф…

— Пойдём простым путём, согласен, мы взяли быстрый галоп. Сможете ли вы под женщиной очень условно и приблизительно подрисовать маленький такой кораблик?

— Если под женщиной…

— Так-так, уже прогресс. Поставим задачу чуть сложнее. Представьте, что корабль — это женщина. Здесь у него корма, здесь мачта, большие паруса и маленький такой курносый якорь, — Принц чертил на картине условные линии.

— Неожиданное решение, — заинтересовался автор. — Ноги откровенно мешают. Возможно их подогнуть? И руки парусами поднять. Угу.

— Талантливый вы мой, складывайте красотку, как вам заблагорассудится. В позу корабля, не жалко.

— Это интересно, — поджал губы автор. — Это же… новый стиль изложения! Женщина-корабль, это что-то новенькое. Женщина-дом, женщина-дерево, женщина-храм. Накатывающие волны прибоя…

— Именно так, друг мой. Пока не отвлекаемся от темы кораблей. Сконцентрируйтесь, творческий вы мой. Море вокруг корабля не требуется. Это сухопутный корабль. Вы что-то слышали о подобном?

Вельтаар сошёл с лица.

— Говорят, такие есть в Агароне?

— Да, Милорд, — проблеял шпион. — Я слышал о подобном средстве передвижения. Но, скажу прямо, не хотел бы оказаться на его палубе.

— Почему?

— По многим причинам, но среди прочих, потому что они ходят на север, в Долину вечной молодости.

— Что за долина?

— Мм… там людей хоронят… в некотором смысле.

— Кладбище, — понимающе кивнул Принц.

— По сути вы очень верно охарактеризовали это место, Милорд, — подтвердил бледный от испуга Агаронец.

Посольская миссия продолжала упрямо двигаться на север. Следом за ригоронцами, не отставая, спешило племя Летучих мышей. Они пешком не уступали верховым, гнали впереди поредевшее стадо и тащили на себе детей. Выносливость этих людей поражала. Они не откликались на предложение о помощи и не просили взять стариков. Им привычна подобная жизнь, они пересекали степь с востока на запад и с севера на юг многими поколениями и другой жизни не видели, и не желали. Народ, изгнанный однажды с исконных земель, на которое зашло гралийское королевство. Вечные странники степи.

Чуть в стороне вновь заметили знакомый торговый караван. Настоящее чудо, это стоит отметить, они пережили смерч