Елизавета не подозревала, что в свое время ей придется сделать нечто подобное, только по отношению к другой державе — Испании. Но тогда до этого еще было очень далеко, сорокапятилетнее правление Елизаветы только начиналось.

— Пока подождем, Ваше Величество.

Действительно, дальше пустых заявлений у Генриха Французского не пошло. Одно дело добавить картинку в герб, и совсем другое — начать за это настоящую войну.

Об одном мог пожалеть Сесил — ожидание вошло у королевы в привычку, часто, не желая ничего предпринимать или попросту не зная, как лучше поступить, она выжидала. Поразительно, что в таких случаях судьба словно сама решала за нее все задачи, и все устраивалось как нельзя лучше. Но сколько же нервов это стоило Сесилу!..

Пока моей Рыжей никакой Тауэр не грозил — разве что по собственной воле решит заняться самоистязанием или ностальгия по каземату замучает, — я от нее отвлеклась. Елизавета назначила меня хранительницей своего гардероба. Это, надо сказать, должность… Врагу не пожелаешь!

И все потому, что Ее Величество наверстывала упущенное за время вынужденной скромности. И то верно: ни в Хэтфилде, ни в Доннингтоне, ни, тем паче, в Вудстоке или Тауэре блистать нарядами повода не было. И танцевать тоже. Зато теперь она отыгрывалась за все прожитые годы.

Сундуки ломились от огромного количества платьев, нижних рубашек, чулок, перчаток, в гардеробе громоздились коробки с париками, воротниками и еще кучей всякой дребедени. И все я должна была помнить, все содержать в порядке и полной готовности к использованию, даже если вчера платье залили вином, а на роскошный воротник осыпалась тонна пудры.

Но уж лучше такие заботы, чем то, что было раньше. Лучше я буду придумывать, чем вывести пятно от пота или чернил, потому как, став королевой, Елизавета вовсе не стала аккуратнее обращаться с вещами, чем думать, как ее вытащить из тюрьмы.

Пока серьезных проблем, с моей точки зрения, у Рыжей не было. На трон претендует Мария Стюарт? Пусть претендует, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Пусть Мария Стюарт тоже поиграет в игру «хочу быть английской королевой!», тем более я прекрасно помнила, до чего доводят такие игры… Если ей не жаль своей головы, пусть рискует, мы свое отрисковали…

И потом, для всяких дипломатических и государственных пакостей у нас есть умный Сесил, а у него — Уолсингем и еще толпа народа, желающего то ли угодить королеве, то доказать, что баба на троне ничего без них не сможет. По мне так пусть доказывают, пусть лезут из кожи, ей меньше дел останется. Правда, Рыжая откровенно вмешивалась во все сама, приводя Сесила в состояние тихого кипения, но это уж его проблемы — не будет принимать все близко к сердцу.

А пока я купалась в мелких заботах, радуясь, что нет крупных. Душа чуяла, что все впереди, но должен же быть даже у сотрудников «ИИИ» какой-то отдых?

…Жарко… Лето в разгаре, самое время уклониться от королевских обязанностей и немного отдохнуть. Править Англией даже при помощи такого умницы, как Сесил, оказалось нелегко. Одно дело королевские парадные выходы, и совсем другое — ежедневные скучные дела, корпение над бумагами, многочасовые советы. Но Елизавета дала себе слово стать именно правительницей, а не просто царствующей особой. У нее нет (и не скоро будет!) супруга, на которого можно переложить часть обязанностей, все приходится делать самой. Роберт Дадли подставлять плечо в делах не спешил, ему куда больше нравилось блистать. Елизавета радовалась, хорошо, что есть такие помощники, как Уильям Сесил!

Но правила же Шотландией за свою дочь, живущую в Париже, королева-мать Мария де Гиз, неужели Елизавета не сможет делать этого в Англии? У самой молодой королевы это сомнений не вызывало, беспокоило только одно — она должна успеть! Успеть стать настоящей королевой для своего народа, пока у Генриха Французского не возникло желания силой посадить на английский трон свою шотландскую невестку Марию Стюарт.

Эти беспокойные мысли даже в жару не оставляли Елизавету. Ей некогда отдыхать, каждый подаренный судьбой день, каждый час молодая королева норовила использовать в своих целях.

Увидев взмыленного гонца, королева побледнела, а при словах «Ваше Величество, вести из Франции…» кровь и вовсе отхлынула от головы, а сердце, словно оторвавшись, ухнуло вниз. Неужели?! Едва удержавшись на ногах, кивнула: «Пусть войдет» и опустилась в кресло — коленки подкашивались. Неужели Генрих все же решил вступиться за свою невестку? Но к Франции присоединится Испания, там еще не забыли, что совсем недавно на английском престоле была королева-католичка. Елизавету охватило отчаяние, казалось, вся Европа встала против.

Вошедший гонец действительно был весь в пыли, но весть слишком важная, чтобы соблюдать дворцовый этикет даже перед королевой.

— Ваше Величество, король Франции Генрих II…

Хотелось крикнуть самой: «Объявил мне войну?!» Но услышала такое, что заставило ее вскочить.

— …получил смертельную рану в поединке на рыцарском турнире.

— Что?!

— Вряд ли выживет…

Он рассказал, что капитан шотландских гвардейцев Монтгомери во время рыцарского поединка, до которых Генрих был весьма охоч, так неловко хватил короля своим копьем с уже сломанным древком, что оно пробило королевский шлем, а обломки вонзились Генриху в глаз.

Елизавета слышала и не слышала. Мысли метались в голове, как мыши, застигнутые котом на кухне. С одной стороны, это означало, что французскому королю, да и двору в целом будет какое-то время не до Англии, и у нее есть передышка. С другой… Если Генрих умрет, то королем Франции станет Франциск, а королевой… ненавистная Мария Стюарт!

Елизавета с трудом очнулась, махнула рукой:

— Идите.

И снова оставалось только ждать. Правда недолго. Даже могучий организм Генриха не в силах существовать с обломком в голове. Через несколько дней принесли весть, что король Франции Генрих II отошел в мир иной и состоялась коронация нового короля Франциска и королевы Марии.

Елизавета выслушала сообщение молча, так же молча кивнула и пошла прочь по аллее парка, где прогуливалась. Сесил жестом остановил даже меня, призывая держаться чуть в стороне. Королева должна побыть одна, ей нужно осознать произошедшее.

Елизавете бы радоваться гибели того, кто мог угрожать безопасности ее страны, но смерть Генриха делала королевой Марию Стюарт, а значит, давала ей возможность угрожать уже самой. Кулачки Бэсс сжались так, что на ладонях еще долго были видны красные полоски от ногтей. Ну почему судьба дает одним все и сразу, а другим за каждый день существования приходится бороться?! Нет, Елизавета не роптала, даже не завидовала сестре-сопернице, это будет позже, сейчас она пыталась понять, почему Провидение щедро к Марии и столь строго к ней самой.

Я с жалостью смотрела на свою подопечную. Уж кто, кто, а я прекрасно знала, как надолго их противостояние и к чему приведет. Но, главное, скольких нервов будет стоить и каким пятном ляжет на репутацию королевы… И помочь ничем нельзя, это не только ее судьба, но и судьба Марии Стюарт, которая приведет к несчастью обеих.