– И всё же, могу я осмотреть комнату? – настаивала Ева.

– Смотрите, именно за это мы вам и платим, – не преминула упрекнуть хозяйка.

Даже при беглом осмотре розовых с золотом покоев было понятно, что обыск здесь проводился. И очень тщательный. На стенах были заметны следы от висевших на них ранее картин, кое-где была содрана, а потом наспех прибита драпировка, тяжеленный даже на вид шкаф с одеждой был почти на шаг отодвинут от стены. Ковры вообще были свёрнуты и лежали в стороне, обнажив золотистый паркет, из которого было вынуто несколько плиток.

– Как видите, мы всё перерыли, – скривилась госпожа Никоис, – ваши расчёты оказались фик-ци- ей!

– Я ещё не закончила поиск, – остановила поток претензий Ева. – Позвольте мне немного поработать здесь.

Она вынула артефакт поиска, наложила его на ранее составленную карту и замерла на несколько минут. Затем взяла артефакт в руки и пошла с ним по комнате, иногда останавливаясь на мгновение или больше, а затем опять продолжала свой путь, тщательно, шаг за шагом прочёсывая немалое помещение. Хозяева благоразумно замерли на диванчике, причём женщина так внимательно следила за Евой, словно опасалась, что та найдёт сокровища и тут же убежит с ними прямо в окно.

Спустя время Ева остановилась в углу, где стояла огромная ваза почти в рост человека.

– Это что? – спросила она.

– Ах, ну откуда же вам знать о древнем искусстве империи Салинь, – покровительственно улыбнулась хозяйка, – это древнейшая ваза эпохи Тинь ду! Самая ценная вещь, которая у нас осталась на настоящий момент. Старый скряга подарил мне её в порыве щедрости по случаю рождения наследника. Она такая большая, что он не мог её спрятать!

– А вы искали в ней? – поинтересовалась Ева, обходя драгоценный сосуд.

– Мы искали везде! – отрезала госпожа Никоис.

– Значит, внутри искали, – задумчиво произнесла девушка, оборачиваясь к хозяйке древней реликвии.

В этот момент в открытое окно влетела яркая птичка, Ева покачнулась от неожиданности, неловко взмахнула рукой, пытаясь удержать равновесие, и… старинная ваза из империи Салинь эпохи Тинь ду пошатнулась и со звоном разлетелась на осколки.

Лишь жалкий хрип вырвался из широко открытого рта госпожи Никоис. Одной рукой она ухватилась за сердце, а другой крепко вцепилась в рукав своего мужа.

– Она… она пустила нас по миру! – в конце концов прохрипела бывшая хозяйка вазы эпохи Тинь ду.

– Простите меня. Право, я такая неловкая, – проговорила Ева, не глядя на хозяев.

Девушка кончиком туфли разгребала осколки реликвии. Затем она присела и взяла один из них в руки.

– Надо же, какие эти салиньцы странные! – продолжила она, вытаскивая из кучи один из осколков и рассматривая его на свет. – Ваза и так безумно дорогая, а они ещё и драгоценности в неё вкрапляют!

– Какие драгоценности?!

Госпожа Никоис мгновенно оказалась около Евы, выхватила у неё кольцо с огромным рубином, окинула его безумным взглядом и со словами "Старый осёл!" принялась лихорадочно рыться в осколках.

– Браслетик! Диадемочка! Монеточки! Ох, ну как же теперь это всё очистить?! Опять платить ювелиру! Хоть жемчуг догадался завернуть! – бормотала она, добивая крупные куски вазы и вытаскивая оттуда всё новые и новые вещицы.

– Я полагаю, что мои услуги больше не требуются? – спросила Ева у господина Никоиса.

– Что? – мужчина с жалостью смотрел на жену, которая, стоя на коленях, быстро перебирала черепки, вытаскивала оттуда всё новые находки, ласково гладила их, откладывала в сторону и опять принималась рыться в куче битого фаянса.

– Я могу отправляться домой?

– Ах, да! Я провожу вас.

В холле господин Никоис остановил гостью и спросил:

– Птичка и неловкий взмах рукой – это всё подстроено вами, да? Как же вы догадались, что отец замуровал драгоценности в эту безобразную вазу?

– Во-первых, именно у неё сошлись все линии поиска, – начала пояснять Ева, – во-вторых, эта ваза никакого отношения к искусству страны Салинь не имеет, ну и, в-третьих, название эпохи Тинь ду. Не было в Салине никогда такой эпохи.

– С последним я соглашусь, я и сам знал, что Тинь ду на салиньском означает глупая базарная торговка рыбой, но такие шуточки были вполне в духе моего покойного отца. Видите ли, Терана происходит из семьи рыбного торговца, мой отец частенько поддевал её этим, вот и после своей смерти смог над ней посмеяться. Сейчас я понимаю, что ответ был в моих руках, но я не замечал очевидного, – Ринолд Никоис на время замолчал. – Прошу вас, не рассказывайте это моей жене, пусть Тинь ду останется нашим маленьким безобидным секретом. Какая бы глупая не была Терана, но она моя жена, и я люблю её такой, какая она есть. Спасибо вам, госпожа Раленетта! Оплату предпочитаете наличными? Вы доверяете нам в подсчёте или пришлёте своего человека?

– Ну что вы, господин Никоис, конечно доверяю! Магический договор, он на то и магический, что его почти невозможно обойти! Даже если госпоже Никоис захочется как-то исказить сумму найденного, то ничего не выйдет. Как подписавшая договор, при прямом вопросе она честно назовёт полную сумму найденного вплоть до последней медяшки, а при просьбе отдать обещанный долг сама принесёт его, как бы ей ни хотелось обратного. Меня устроит, если деньги будут на моём счёте в банке, господин Никоис. Приятно было поработать с вами. До свидания!

***

Ева вышла из дома Никоисов. На подъездной аллее её уже поджидал мобиль с Вереном Кальтом за рулём. Девушка заняла место в салоне, и машина медленно тронулась.

– Господин Кальт, – обратилась она к водителю, – у меня было трудное утро, вы не могли бы подсказать, где можно выпить чаю?

– В нашей деревне всего один трактир Танека. Кормят там, не спорю, хорошо, только из питья подают всё больше пиво. Госпожа магичка, а не побрезгуете заглянуть ко мне домой? – Кальт обернулся вполоборота к своей пассажирке. – Моя тёща женщина строгая, но пироги у неё самые лучшие в деревне! И мальца заберём, ежели вы не передумали.

– Даже и не знаю, удобно ли будет, – засомневалась Ева, – строгая тёща – это серьёзно!

– Да вы что, госпожа магичка, это ж какая честь для нас, это ж тёща не один месяц будет рассказывать по деревне, как она угощала пирогами саму столичную магичку!

Последний довод убедил Еву окончательно, и мобиль свернул с большой дороги к дому Кальтов. Видимо, редко господин Кальт подъезжал к дому на хозяйском мобиле. А когда уж выяснилось, что с ним приехала та самая госпожа Раленетта, то не один резной забор украсился любопытными мальчишками, а из ворот вышли степенные пожилые селяне поглядеть на настоящую магичку, которая ездила ворожить к господам Никоисам.

Встречать гостью вышло всё семейство от мала до велика. Узнав от главы, что госпожа магичка заехала попить к ним чаю, женщины приветливо засуетились и быстро заставили стол пирогами, колбасами (здесь Ева улыбнулась, вспомнив своего фамильяра), мёдом и несколькими видами домашнего варенья. За стол чинно уселась вся семья. Поначалу они вежливо расспрашивали гостью о погоде и жизни в столице, затем пошли более личные вопросы, которые Ева умело перевела на них самих. И тогда семейство Кальтов расслабилось. Они с улыбкой рассказывали про шалости детей, про урожай и здоровье скотины, про то, что их парни уж как-нибудь сами выберут себе жену по душе, и про то, что хорошо бы, если госпожа магичка сказала императору, что нужно снизить земельный налог.