правого башмака Маяковского. Водитель кивнул, Вика запрыгнула на заднее сиденье, Валя села рядом. Машина сорвалась с места, и блондин, глядя на Валю в зеркало, представился:

– Вы – Валентина Лебедева, а я – Денис Морозов.

С такой интонацией, словно тоже был звездой федерального масштаба.

– А я – Виктория Сизова! – подскочила Вика, как бы про неё не забыли. – Директор кино.

– Очень приятно, – улыбнулся водитель в зеркало.

– Ништяная тачила! – подольстилась к нему Вика.

– Простите, не понял, – уточнил блондин.

– Новый русский, а новояз не ловите? – подколола его Вика. – Тачка, говорю, нехилая.

– Я не новый, а старый русский. И машина – старушка.

Вале ответ понравился. Она сняла очки и панаму, приоткрыла окно и наслаждалась ветерком.

– А чё у вас за дерево болтается? Вы старый русский ботаник? – не унималась Вика, имея в виду круглый оберег на лобовом стекле.

– Это Иггдрасиль. Мировое дерево, – скороговоркой ответил блондин. – Ясень о трёх корнях – символическое представление скандинавов о Вселенной.

– Скандинавов? Фигасе! – затарахтела Вика. – Мы с Валей тоже фанатим по Скандинавии. Были в Финляндии, Швеции. Она из Дании причапала, ужинала с королевой, та её селёдкой с вишнями отравила.

– Королева Маргрете отравила селёдкой? – Блондин с интересом посмотрел на Валю в зеркало.

– Вика шутит про селёдку. – Вале стало неудобно за Викину развязность. – Был приём королевы и короля для тысячи участников телефорума. Все ходили с чашками невкусного супа и не знали, что друг с другом делать.

– В Швеции хавчик тоже отстойный, только десерты – найсовые, – добавила Вика.

– Просто нам не привычна кухня приморских стран. В Исландии, например, едят хаукарль – вяленое мясо акулы. Причём не сразу вялят, а ждут, когда немного испортится, чтоб вышли опасные для человека вещества, – поддержал тему блондин.

– Они едят дельфинов! Каждый год убивают дельфинов и сдают в магазины! – с отвращением вспомнила Валя. – Как можно есть дельфина? Он же почти человек.

– Предлагали попробовать, я не смог, – согласился блондин. – Мясо чёрного цвета, на Фарерских островах убивают чёрных дельфинов.

– Суки! – вздохнула Вика.

– Человечество по-разному добывает белок. Приморские народы едят кого поймают, якуты и эскимосы – строганину, китайцы – жуков, червяков и скорпионов, французы – лягушек, вьетнамцы – крокодилов и крыс, тайцы – муравьиные яйца… – перечислил он весело.

– Хва, а то меня вырвет, а вам тачку мыть! – взмолилась Вика.

– Русские же обошлись без вывертов, – заметила Валя.

– У русских были другие выверты. В Европе делали большой пирог с живыми птицами или лягушками…

– С живыми? – хором переспросили Валя с Викой.

– Делали для них в пироге пустое пространство, а когда его резали, они вылетали или выпрыгивали, к восторгу гостей. Пирог потом не ели, а отдавали прислуге. А Петр Первый перещеголял европейцев и заказывал пироги с живыми карлицами и лилипутами. Они вылезали из пирога, читали стихи или танцевали.

– Беспредел, – скривилась Вика.

– А торжественным блюдом считались запечённые лебеди. Их сажали на блюдо, втыкали в тушку перья, прикрепляли сырую неощипанную голову с шеей, чтоб птица выглядела живой. И золотили ей клюв…

Валя с Викой переглянулись, обе вспомнили лебедей на свадебном торте рыжей Наташи и бандюка Толяна.

– Вы – повар? – спросила Валя.

– Совсем немножко, – отшутился блондин.

Они уже подъехали к кинотеатру «Звёздный» и завернули к подъезду.

– Сильно не тусуй, – напутствовала Валю Вика голосом старшей сестры. – С постели только встала!

Валя вышла из машины, выпуская Вику, и блондин предложил:

– Пересаживайтесь, так веселей ехать.

Валя пересела вперёд. По пластике он казался спортсменом или военным, если б не волосы, длинноватые для спортсмена или военного. Понравилось, что он в рубашке с коротким рукавом, а не в расхлябанной футболке, как все.

И подумала о нём бабушкиными словами «до чего ж пригожий», хотя красавцев после Лебедева сторонилась, считала, что все они имеют тайные пороки.

– Площадь Маяковского? – переспросил он.

– У правого башмака Маяковского.

– Там обычно назначают свидания.

– У меня свидание, – кивнула Валя, но тут же уточнила: – С продюсершей передачи. Ей надо поторговать моими лицом.

– Отказаться нельзя? – посочувствовал он.

– Можно, но это я так, чтобы поныть, – дала Валя обратный ход. – А что на Руси ели кроме лебедей?

– Крестьяне жили голодно, ели щи с капустой, хлеб, затирухи, каши, грибы, репу, редьку, горох, фасоль, чечевицу, дичь, ягоды. Делали пастилу, кисель, пекли пряники. В одиннадцатом веке появилась свёкла, в четырнадцатом – морковь. После нашествия татар пришла гречка, – рассказывал он настолько легко и непринуждённо, словно это было его любимой темой. – В праздники варили холодец из ног и потрохов. Мясо ели редко, больше рыбу. Точнее, тельное – лепили из варёной измельчённой рыбы уток, зайцев, поросят…

– Откуда вы такой «знайка»? – улыбнулась Валя.

– Знайка-зазнайка, – пошутил блондин.

Тут у него зазвонил сотовый. Сочетание иномарки и сотового подсказало, что её везёт преуспевающий бандит. Сотовые были у немногих, даже известные телеведущие ходили с пейджерами.

– Ты почему не на тренировке? – спросил он в сотовый. – А мама не звонила? Сам поужинаешь?

«Стоп, – сказала себе Валя. – Хорош собою, красиво говорит, знает себе цену, но женат. Кристиан правильно сказал, что мне “нужен целый мужчина, а не половина”».

– Русская кухня богатых сперва отставала от европейской, повара были из крепостных. А после отмены крепостного права профессия расцвела, – продолжил блондин, закончив разговор по сотовому. – Появились кулинарные школы, рестораторов стали уважать. На кухню Санкт-Петербурга огромное влияние оказала карело-финская кухня…

После его разговора по сотовому Валин интерес к истории кухни остыл, но сочетание «карело-финская» в ней отозвалось.

– Не встретила в Финляндии знакомых блюд, – перебила она.

– Это на первый взгляд, – мягко возразил блондин. – Основные российские земли принадлежали финно-язычным племенам. Помните, в школе проходили: весь, чудь, меря, мурома?

– Что-то такое было, – соврала Валя, хотя, конечно, не помнила или не проходила, учили их кое-как.

– Ключевский считал, что ассимиляция финского населения вместе с природным фактором оказала решающее влияние на хозяйственный быт и племенной характер великоросса.

– Да вы финнов видели? – запротестовала Валя. – Они тормозные, депрессивные, непрошибаемые, как удавы! Считают каждую копейку, лишены нашей расслабленности, нашей удали…

– Если нальёте в тарелку два стакана воды и поставите на мороз, то, когда замёрзнет, не поймёте, где лёд из какого стакана. Так же с русскими и финнами…

Вале немного надоел его лекционный стиль, к тому же от долгой езды стало поташнивать.

– Что-то не так? – спросил он участливо.

– Я ещё не до конца здорова.

– Понял, – кивнул он и затормозил возле киоска.

Вернулся и протянул бутылку воды. Когда Валя увидела, что это «Лесной источник», её чуть не вырвало.

– После отравления нужно много пить, – заботливо сказал блондин.

– Спасибо.

Она глотнула ненавистной воды, которая, конечно же, была как из-под крана, и сунула