— Ваш друг, видимо, не говорит по-испански, — сказал Гвидо.

— Он понимает, но плохо говорит, — ответила Марина, —синьора Спадони общается с ним на английском языке.

— Ваша синьора бесподобна. Она очаровала всех на корабле.Как и вы меня, Аугуста, — добавил он, глядя в глаза молодой женщине.

Она выдержала его взгляд.

— Я сразу заметил вас, еще на причале, — продолжал Гвидо, —не заметить такую красивую женщину невозможно.

Она невозмутимо слушала эти признания мерзавца, ничем невыдавая своего истинного отношения.

— Надеюсь, мы сможем с вами увидеться в Солсбери, — сказалворкующим тоном Гвидо, — вы не откажете в такой любезности, синьора Аугуста,как отобедать со мной?

Она улыбнулась, словно поощряя его на дальнейшие дерзания.Женскую науку обольщения ей не нужно было изучать в теории. Она постигала ее нагенном уровне, как и любая женщина, впитывая науку обольщения от гетер ДревнейГреции и куртизанок имперского Рима. И ее улыбка обещала так много Гвидо, чтоон невольно подпрыгнул, толкнув в бок уже задремавшего шотландца.

В Йоханнесбург они прибыли поздно ночью. Такси отвезлиуставших и сонных пассажиров в отель. Для синьоры Спадони были традиционнозарезервированы апартаменты. Два одноместных номера приготовили для мистераРэнда и миссис Перри. Ночь они провели в гостинице, а уже рано утром прибылпредставитель частной компании, которая подготовила зафрахтованный самолет длясиньоры Спадони. На осмотр города ушло всего два часа. После быстрого ленча ониотправились в аэропорт, куда уже был отправлен их багаж.

Запыхавшийся Гвидо объявился за десять минут до вылетасамолета. У него появился новый чемодан, которого раньше не было. Последлительных извинений выяснилось, что синьор Алтьери перепутал время, решив, чтоони вылетят часом позже. Вещи были погружены в багажное отделение, пассажирыпристегнулись ремнями, диспетчер дал «добро», и маленький самолетик взлетел надгородом, освещенным яркими лучами солнца. До Солсбери было около трех часовлета, и почти всю дорогу они могли наслаждаться изумительным видомраскинувшихся внизу водопадов и огромных пустынных массивов восточной частиКалахари. А когда пролетали над Лимпопо, Марина невольно улыбнулась, вспомнивзнакомые с детства стихи. Видимо, эти же стихи вспомнил и Аврутин, так как,показав вниз, именно он первым произнес:

— Лимпопо.

Стихи Корнея Чуковского сразу вспомнились обоим, и онизаулыбались друг другу, показывая вниз, на могучую реку, разделившую двагосударства. Ни пилоты, ни задремавший Гвидо Алтьери, ни даже Милена Минич немогли понять, чему радуются эти двое молодых людей. Для этого нужно былородиться в России и вырасти на стихах Корнея Чуковского, чтобы знакомое сдетского сада слово «Лимпопо» было заветным паролем в детство. И, глядя вниз,на эту ленивую реку, впадающую в Индийский океан, Марина испытывала странноеощущение смеси восторга и удивления, восхищения и забытого с детства ощущениясчастья от самого названия реки.

Дальше пошли горные массивы, и было уже не так интересно. Ктому же кое-где самолет попадал в низкую облачность. Они обогнули высочайшуювершину Южной Родезии — Иньянгани — с запада и наконец сели в Солсбери. Былооколо пяти часов вечера.

— Вот, синьоры, — торжественно объявил Гвидо Алтьери, —кажется, мы с вами прилетели в Южную Родезию.

— Больше никогда не полечу таким самолетом, — заявилаМилена, — гораздо удобнее было прилететь из Лондона прямо в Солсбери.

— Но тогда, синьора, мы были бы лишены вашего общества накорабле. И я никогда бы не попал вовремя в Солсбери, — заявил, улыбаясь, Гвидо.

«Теперь начинается самое главное», — подумала Марина, выходяиз самолета.

Солсбери — столица государства Южной Родезии и крупнейшийгород страны — был основан в конце девятнадцатого века, когда премьеромВеликобритании и лидером Консервативной партии стал Роберт Артур Солсбери, чьимименем был назван город. Насчитывающий к описываемому периоду околополумиллиона жителей, он на три четверти состоял из африканского населения, неимеющего никаких прав, и белого меньшинства, обладающего всеми правами.Прибывшие гости отправились в старый отель королевы Виктории, построенный еще вначале двадцатых годов и полностью отреставрированный пять лет назад.

Отель был расположен в самом центре города и представлялсобой типичный образец «колониальной» архитектуры, столь модной в началедвадцатых годов в этой части света. Пока они размещались и обустраивались послеутомительного перелета, минуло несколько часов, и на ужин все трое вышли уже встрогих вечерних платьях.

Солсбери этого периода являл собой удивительное зрелищегорода, находившегося на краю обетованной вселенной. После того как вПортугалии рухнул салазаровский режим и соседние африканские государства сталиобретать необходимую степень свободы для дальнейшего развития, из Мозамбика иАнголы в Южную Родезию потянулись тысячи белых поселенцев, не желавшихоставаться в независимых черных государствах.

Гостиницы и кемпинги были переполнены клокочущими отненависти белыми переселенцами, в основном португальцами, успевшими убраться изсоседних государств до того, как в их столицах провозглашались независимыегосударства черного большинства. И тысячи людей срывались с насиженныхдесятилетиями мест, покидая обетованную землю в поисках убежища. Они получалисвой маленький апокалипсис и покидали свои государства, разрушая и проклинаясвои оставшиеся жилища. Среди этой массы озлобленных и отчаявшихся людей можнобыло завербовать какое угодно количество наемников, согласных рискнуть забольшие деньги и отправиться даже в ад, чтобы столкнуться с самим сатаной.

Но отель «Виктория» был слишком респектабельным и дорогимместом жительства, чтобы в нем могли найти пристанище разорившиеся беглецы изсоседних стран. Сама обстановка последнего рубежа, последнего убежища белыхлюдей в этой части света ощущалась достаточно зримо и явно.

Ресторан был переполнен, и на красивых молодых женщин всеобращали внимание. К ним сразу подскочил метрдотель, уже знавший, что гостисняли верхний этаж и самые дорогие апартаменты. Официанты суетились вокругприехавших — несмотря на наплыв посетителей в отеле, не так часто снимались этиапартаменты.

Марина обратила внимание на импозантного красивого мужчину,сидевшего недалеко от них. Благородная внешность, красиво уложенные волосы,тонкая полоска усов, делавшая его похожим на актера Голливуда начала тридцатых,и, наконец, его манера держаться выдавали в нем пришельца. Местные жителивыделялись какой-то строгостью и сдержанностью, словно постоянная жизнь на краюобетованного мира приучила их к внутренней сдержанности. Он был в белом клубномпиджаке, в синих брюках и сидел рядом с красивой женщиной, рассказывая нечтосмешное. Милена заметила ее взгляд, всматриваясь в незнакомца.