— Перестань! — Девушка несильно хлопнула его ладошкой по ноге. — Это представление было только для тебя. Я надеюсь, ты никому не расскажешь, как мы провели время?

— Я в свою личную жизнь никого не посвящаю. Глаша, давай на сегодня забудем о женихах и гарнизонах и поговорим вот о чем. Тебе в новогоднюю ночь или сразу же после нее ничего не показалось странным? Когда я вас опрашивал, у меня сложилось впечатление, что ты чего-то недоговариваешь.

— У меня голова была тяжелой, горечь на губах. Я редко спиртным увлекаюсь, но в ту ночь не удержалась и напилась. Когда проснулась, было ощущение горечи, словно я лист одуванчика пожевала. Больше вроде бы ничего необычного не было.

— Алексеева собралась в общежитие вернуться. Она больше не надеется увидеть сына?

— Кто его найдет, если мальчишку под заказ украли?

— Как-то быстро в ней материнские чувства угасли.

— Она с самого начала вела себя странно. У меня было ощущение, что ребенок у Надежды временно, пока не окрепнет. Я ведь предлагала ей кроватку купить, она отказалась. Говорит, пускай пока в коробке спит. Когда с его отцом вопрос решим, тогда купим кроватку.

— Наш Биче-Оол изначально не собирался отцовство признавать. Чего она ждала? Что его силой заставят жениться?

— Не знаю. После того как ребенка украли, Надя перетянула грудь, чтобы молока не было. Она, наверное, сразу после похищения поняла, что сына больше не увидит. Знаешь, что интересно? До получения первой записки Надя была спокойной. Пила седуксен, а может, не пила, а только делала вид, но она была адекватной, не уходила в себя. После записки о выкупе ее словно подменили. Она явно не ожидала, что за ребенка выкуп потребуют.

— Что могут означать оставленные преступниками вещи?

— Я на каникулах спрашивала у бабушки, нет ли каких-нибудь старинных обычаев, связанных с шарфом, кольцом и всем прочим. Она говорит, что импортный шарф — это просто шерсть, символ добротной теплой одежды. С хлебом и свечой все понятно, а вот кольцо… В тундре кольцо никакой практической ценности не имеет. Что ты с ним будешь делать во время путешествия? У белого медведя рыбы для ухи купишь? Золото в тундре — просто кусок металла. Кисет с табаком гораздо ценнее.

— По-моему, ты не права. Золото есть золото, универсальное платежное средство.

— Мы же про старинные обряды говорим, а не про современную жизнь. До революции народы Севера без денег обходились. Натуральный обмен: шкурки — на табак, бивни мамонтов — на ружья и порох. Деньги — это средство накопления, а на Севере жизнь переменчивая. Сегодня ты в расцвете сил, а завтра попал в пургу и замерз насмерть. Зачем тебе золото или банкноты, если ты не знаешь, что с тобой завтра будет? Жить надо сегодняшним днем, а завтра — как получится.

«О-па! — догадался Воронов. — В ней заговорили гены предков. Я — это день сегодняшний, жених — отдаленное будущее. Не завидую я парню. Сидит сейчас в казарме, почесывает голову и не догадывается, что это рога растут, а не кожа зудит».

— С младенцем много возни было?

— Надя одна справлялась. Она же целые дни с ним сидела. Я на учебу уезжала. По вечерам ей немного помогала: пеленки стирала, гладила, давала Наде возможность на улицу выйти, до магазина добежать. Но все это было как-то не по-настоящему, что ли. Представь: была девушка-студентка, стала мать. Не было ничего, и вдруг появился живой человечек, который пищит и ручками двигает. К этому надо привыкнуть. Надя еще не успела осознать себя матерью…

В подъезде раздались голоса. Воронов прижал палец к губам: «Тс-с!» Так и есть! Раздался скрежет вставляемого в замок ключа. Виктор бесшумно вскочил, погасил в комнате свет.

«Окна выходят во двор, — мгновенно оценил обстановку Виктор. — Если это приехала жена Петрова, то о посторонних в квартире она еще не догадывается».

Крадучись он подошел к двери, прислушался.

— Замок заело! — сердито сказала жена Петрова.

— Дай я попробую, — предложил незнакомый мужчина.

После нескольких попыток провернуть ключ незнакомец предположил:

— У меня такое ощущение, что замок закрыт изнутри. Может, там твой муж? Напился пьяный, спит и ничего не слышит.

Над головой Воронова пронзительно зазвонил звонок. Виктор вернулся в комнату, жестами показал Глафире: «Собирайся! Уходим!» Попова беззвучно засмеялась. Маленькое приключение нисколько не испугало ее. Выпутываться-то Воронову придется.

— Я схожу к машине, возьму масленку, — сказал мужчина. — Попробуем смазать личинку замка. Если не поможет, дверь придется ломать.

— Ты с ума сошел? — ужаснулась женщина. — Как я потом хозяевам буду про сломанную дверь объяснять? Квартира же не наша — арендованная.

Пока жена Петрова с незнакомцем решали, что дальше делать, Воронов и Попова оделись, встали у двери.

— Готова? — одними губами прошептал Виктор. — Поехали! Смелость города берет.

Воронов щелкнул замком, проворно выдернул ключ, открыл дверь нараспашку. На пороге квартиры стояли жена Петрова и мужчина лет тридцати пяти. Дверь для нах распахнулась так внезапно, что оба лишились дара речи, замерли на месте в тех позах, как стояли.

— Привет! Как дела? — по-свойски спросил Виктор. — Олегу ничего передать не надо? Нет? Ну, тогда мы пошли. Дверь закрывать не будем, замок заедает.

Воронов и Глафира побежали вниз по лестнице. Вслед им через некоторое время раздались проклятия.

— Проститутка! — не стесняясь соседей по подъезду, кричала жена Петрова. — Тварь узкоглазая!

Дальше она сорвалась на нецензурную брань, но было уже поздно. Виктор и Глаша, давясь от смеха, выскочили на улицу.

— Анекдот: приехал муж из командировки, — сквозь смех сказала девушка, — а в квартире — шалман! Черт знает кто спиртное пьет, на хозяйской кровати валяется. Расскажи кому, не поверят. Видел бы ты ее лицо! У нее челюсть отпала, когда она нас увидела.

— Кажется, завтра мой одногруппник станет холостяком, — поддержал веселое настроение Воронов. — Даже выслеживать никого не придется. Сами приехали и во всем расписались.

На остановке Воронов и Глаша простились. Провожать ее до общежития Виктор не поехал. После ее отказа выйти замуж Попова перестала быть сказочной красавицей с идеальной фигурой и превратилась в обыкновенную девушку, отношения с которой потеряли всякую перспективу. Глаша тоже понимала, что эта встреча — последняя и лучше ее завершить на высокой ноте, оборвать отношения на самом интересном моменте.

Воронов дождался, пока она сядет в трамвай, и пошел в школу. По пути его настроение испортилось. Он почувствовал себя обманутым, словно Глафира была его невестой, а курсант — ее случайным любовником.

«Как можно доверять женщинам, когда они с такой легкостью