— Где нашел, там уже нет.

— Она откуда?

Вождь имел в виду, в каком институте учится прекрасная Глафира. Воронов понял вопрос по-своему.

— Из Якутии.

Вождь внимательно посмотрел на одногруппника, но говорить ничего не стал.

— Это судьба! — совершив по комнате очередной круг, воскликнул Воронов. — Вначале я встретил ее в аэропорту, потом от Петрова ушла жена…

— Потом ты купил бутылку водки, и пасьянс сложился. Это не судьба, а цепь мелких случайностей. Если ты сядешь и не будешь метаться, как бык в загоне, я расскажу, что такое судьба.

Был у нас в Южно-Сахалинске директор крупного рыбоперерабатывающего завода по фамилии Беркенштейн. Молодой мужик, всего тридцать восемь лет, а уже член бюро обкома партии, персональная «Волга» и все такое. Перед путиной решил Беркенштейн организовать пикник. Арендовал вертолет (200 рублей за час), загрузил его выпивкой-закуской и полетел с приятелями на заимку. Заимка — это несколько домиков на опушке леса. Ручей, чистый воздух и никого лишнего рядом. Никто не сможет тебя упрекнуть, что ты напился как свинья и вел себя как скотина. На заимке накрыли стол на улице, Беркенштейн поднялся с рюмкой толкнуть речь. В этот момент вертолетчики завели двигатель. Как только он набрал обороты, случилась авария — одна лопасть отлетела и попала Беркенштейну прямо в горло. Голову как ножом срезало. Вот это называется судьба! Если бы он остался сидеть за столом, то лопасть пролетела бы у него над головой. Сел бы на другое место — лопасть пролетела бы мимо.

— Это не судьба, а рок! — возразил Воронов, но спорить больше не стал.

В половине шестого вечера Виктор был у кинотеатра. Глафира появилась через пятнадцать минут. На ее лице читалась вселенская скука — девушка пришла расплатиться за неосторожно данное обещание. Она наперед знала, что будет дальше. Вначале в темноте кинозала Воронов осторожно положит ей ладонь на бедро, станет поглаживать, но дальше дело не пойдет. Потом он поведет ее в кафе, угостит мороженым и поедет провожать до дома. Около общежития они остановятся. Воронов будет целовать ее, уговаривать встретиться еще раз. На этом все закончится. Ради этой скукотищи стоило потратить целый вечер? Хотя в общаге делать-то все равно нечего. Можно и на свидание сходить.

Воронов, увидев Глафиру, по-настоящему, искренне обрадовался. Был шанс, что она не придет и оставит его в дураках, с ключами от квартиры и бутылкой водки за пазухой. Но Глаша появилась, и у Виктора внутри все вскипело: желание превратилось в искрометную энергию, устоять перед которой не смогла бы ни одна женщина на свете.

— Привет, любовь моя! — Воронов обнял девушку, прикоснулся губами к щеке. — Поехали, нас ждет одно мероприятие.

Если бы у Виктора спросили, зачем он признается в любви девушке, которую совсем не знает и видит всего в третий или четвертый раз, он бы не понял, о чем идет речь. Увидев знакомый силуэт в приталенном полушубке, Воронов ощутил каждой клеточкой своего тела, осознал каждым нейроном мозга, что он с первого взгляда полюбил Глашу и будет любить ее вечно, пока бьется его сердце. Без такого настроя, без веры в любовь увлечь Глафиру за собой было невозможно. Тут или-или. Или он любит якутку и добьется от нее взаимности, или можно сразу попрощаться и пойти пить водку в одиночестве.

Опешившая от неожиданного натиска Глафира инстинктивно хотела оттолкнуть Воронова, но вокруг было столько людей, что она постеснялась привлечь внимание.

— Мы не идем в кино? — растерянно спросила Глафира.

— Пошли, Глаша! Сегодня показывают отвратительный фильм. Не будем зря терять время.

— Мы в кафе пойдем? — с надеждой спросила Попова.

Она поняла, что вляпалась в какую-то историю и чем быстрее выпутается из нее, тем будет лучше.

— Мороженое зимой вредно. Пошли!

Воронов взял Глафиру под руку и повел на остановку. Девушка покорно пошла рядом, проклиная тот день, когда согласилась пойти на это свидание.

Ничего не объясняя, Воронов привел Попову в квартиру Петрова, открыл дверь своим ключом.

— До понедельника эта квартира наша! — объявил он.

— В смысле — «наша»? — переспросила Глафира.

— Я считал секунды до встречи, места себе не находил…

В порыве страсти Виктор много чего наговорил прекрасной якутке. От его пылких признаний растаяло бы сердце самой неприступной красавицы. Глаша поняла, что противиться бесполезно, и покорно дала себя поцеловать.

«Сама напросилась, чего теперь рыпаться?» — подумала она.

— Сюда никто не придет? — спросила Глафира.

— Хозяева в ссоре. Он — у нас в общежитии, она — с любовником.

— Вдруг вернутся? — встревожилась девушка.

— Во-первых, никто не придет, а во-вторых, оставим ключ в замке. Захотят — не войдут.

— Тогда ладно, — согласилась Глаша.

Она разулась, скинула на руки Воронову полушубок, прошлась по комнате, осматривая обстановку.

«Почему бы и нет? — подумала Глаша. — Витя — парень симпатичный, будет что вспомнить».

Воронов почувствовал, что настроение девушки изменилось.

«Черт возьми! — подумал он. — Она с таким видом осматривает квартиру, словно от меблировки или наличия телевизора что-то зависит. Как она сейчас похожа на коллекционера, который приценивается к редкой картине!»

— Хозяйка с вещами съехала или нет? — спросила девушка.

— Взяла только самое необходимое.

— Тогда у нее должны остаться домашние халаты. Что ты так удивился? Я же не буду в свитере весь вечер сидеть. Знала бы, что все так получится, по-другому бы оделась.

«Да и ладно!» — решил Воронов и открыл дверцы одежного шкафа.

Глафира придирчиво перебрала наряды жены Петрова.

— Хозяйка полнее меня? Сколько ей лет? Вкус у нее, как у старухи. Сейчас такие блузки уже никто не носит.

— Она из отдаленного поселка в Сибири, — заступился за жену Петрова Виктор.

— Можно подумать, что я — из мегаполиса, — фыркнула Попова. — Видел бы ты, где мое детство прошло, не стал бы ничего о поселках рассказывать. Поселок — это цивилизация, а когда от твоей деревни до школы двадцать километров по тундре — это совсем другое дело. Дай-ка подумать секунду… Хозяйка, часом, не в торговле работает?

— Угадала! — восхитился Виктор.

— Все ее тряпки — китч! Даже у моей бабушки в деревне посреди тундры никто такую кофточку не наденет. Постесняется, что северные олени засмеют.

Глафира выбрала короткий халат на пуговицах, переоделась в ванной. Воронов выставил бутылку водки на кухонный стол, заглянул в холодильник и ужаснулся — он был почти пустой.

«Проклятье! О закуске-то я не подумал. Что делать? Сгонять в гастроном на углу? Нет, оставлять ее одну нельзя. Железо надо ковать, пока уголья не погасли».

— Ты что приуныл? — спросила