должна будешь найти человека, который полюбит твою душу такой, какая она есть. Каждое полнолуние, я буду забирать, то, что я тебе когда-то дал. До встречи, — и тут он исчез, лопнул, как мыльный пузырь. Исчез по-настоящему. Я не ощущала его присутствия. Не ощущала вообще! И это было совсем непривычно. Я будто лишилась своей тени.

Меня выписали, через несколько дней, прописали кучу таблеток, запретили волноваться и прочее.

Как оказалось, непривычно жить без Глеба. Я вспоминала его слова, и мне становилось смешно. Меня любит пол мира, не уже ли я не найду того единственного, который полюбит мою душу. Вот сейчас я возьму телефон и позвоню… Но кому? Все мужчины, которые любили меня умерли.

Я впала в отчаяние. А что если, он и впрямь заберет мою душу? Что тогда будет? Что делают с душами? Заставляют вечно гореть в аду? Но ведь я не грешила? Или есть, что похуже?

Мои мучительные раздумья прервал телефонный звонок. Эта была Марианна, она напомнила, что завтра у меня концертное выступление на «Золотой Чайке».

— Да, я хорошо себя чувствую…. Ну конечно, я буду выступать… Ага… — говорила я, и сама не верила себе. Я не чувствовала прежней силы, она словно испарилась, наверное, это из-за сердца.

Потом ко мне подошел Павлуша, он рассказывал о своих успехах в школе. Он был очень способным мальчишкой. Проявлял интерес к футболу и любил девочку-одноклассницу. Он делился со мной абсолютно всем.

Пока я лежала в больнице, за ним приглядывала Милана. Своими детьми она еще не обзавелась, но как-то раз она рассказа мне, что хочет маленькую дочку.

Следующий день, выдался очень трудным. Ощущение, что мое сердце ослабло, превышало все другие ощущения.

— Господи, как я устала! — я сидела в гримерке и жаловалась Марианне. Впервые в жизни, я жаловалась на усталость после концерта!

— Хм…. Ты же не думала, что будешь до старости плясать, как будто тебе 18! — она удивленно округлила глаза, — Я думаю, стоит сократить гастрольный тур и убрать некоторые номера….

— Что? Нет, не надо ничего отменять, — испугалась я, — Это временно из-за сердца, скоро я приду в норму! — уверяла я.

— Посмотрим, — печально отозвалась она, будто уже поставила на мне крест.

Вернувшись, домой, я зашла в спальню к Павлуше, чтобы поцеловать его. Уже было за полночь, поэтому ребенок спал без задних ног. Наверняка, пока меня не было, он играл в компьютерные игры. Об этом свидетельствовали разбросанные по столу диски с играми.

Зайдя в спальню, я разделась, подошла к окну, чтобы закрыть шторки и застыла. Через прозрачное стекло на меня таращилась огромная желтая луна. С испугу я резко дернула шторки, так что те чуть было, не слетели с петель. Сердце сжалось в комок. Ох! Где таблетки, которые мне прописали. Я побежала на кухню, нашла пузырек и выпила сразу две капсулы. Попыталась успокоиться. Не хватало опять потерять сознание, и перепугать ребенка. Посмотрим, что будет завтра.

========== Глава II ==========

Утро началось, как обычно. Я отвезла ребенка в школу и отправилась в студию. Вот тут-то поджидал неприятный сюрприз.

— Привет, — поздоровался со мной звукорежиссер, — Начнем?

— Начнем, — я зашла в звукоизолированный стеклянный куб, встала за микрофон, началась музыка, я открываю рот, и вместо привычного мелодичного голоса, выходит что-то непонятное. Я откашлялась, попыталась поправить голосовые связки. Снова начала петь и опять ничего не вышло.

— Ты простудилась? — спросил звукорежиссер, убавляя громкость музыки.

— Нет, мне просто нужно распеться, — ответила я, сама, не зная, что делать. Ведь дело-то было вовсе не в распевке.

Прошел час, другой, а голос так и не вернулся, будто я никогда и не пела. Не уже ли Глеб? Не уже ли он забрал мой голос?

Я вернулась домой, и не знала, что сказать Марианне. А ведь она скоро позвонит, и захочет знать правду.

— Что там у тебя происходить, — она не заставила себя долго ждать.

— Не знаю, что-то с голосом, — отвечала я.

— Через неделю у тебя выступление в Питере! Так что делай, что хочешь, но, чтобы твой голос пришел в норму! — разъяренно вопила она в трубку, — И надо было тебе переехать в эту чертову Россию!

— Я постараюсь …

— Уж постарайся, я совсем не хочу разрывать с тобой контракт! — это прозвучало, как угроза.

Я распевалась день из-за дня, каждую минуту, но голос будто сломался, перестал работать, да и руки, что прежде виртуозно играли на пианино, не могли сыграть и «Собачьего Вальса». Мне стало жутко, я потеряла свой дар.

— Придется отменить концерт в Питере, — в полном отчаянии сообщила я Марианне, после неудачных попыток восстановить голос.

— Что? — она была в бешенстве. Мне казалось, еще немного и она проглотит телефон от злости, хорошо, что она на другом континенте, — Ты хоть понимаешь, что это несколько миллионов!

— Понимаю … — виновато отвечала я.

— Значит, так. Ничего мы отменять не будем! Будешь выступать под фонограмму, — последнюю фразу она произнесла тише, будто боялась, что ее кто-то услышит.

Поклонники были расстроены, узнав, что я пою под фанеру. Ведь прежде мне никогда не приходилось выступать под запись. Некоторые люди, запросили даже обратно деньги за билеты, посчитав меня двойником.

— Слушай, может это из-за лекарств, — делала предположения Марианна. Ради меня она прилетела из Нью-Йорка, чтобы лично встретится.

В ответ, я лишь пожимала плечами.

— Ты не можешь вечно петь под фанеру. Мы потеряли 30 % от гонорара, и это очень много. Надо что-то делать, — она ходила взад-вперед, и тут ее осенило, — Ты поедешь к врачу. Проверят твои голосовые связки, — она набрала чей-то номер и договорилась о встречи.

========== Глава III ==========

На следующий день мы вместе поехали на прием к доктору, с которым Марианна договорилась о встречи. Врач тщательно осмотрел мои гланды, пощупал шею.

— Все нормально, голосовые связки целы, — диагностировал он, — Тем более, что вы говорите, что горло у вас не болит, значит, дело в другом…

— В чем, доктор? — нетерпеливо спросила Марианна.

— Возможно из-за стресса, вы сказали, что недавно перенесли микроинфаркт… — он тщательно изучал мою карточку, — Скорее всего дело в этом.

— А голос восстановится? — я потерла шею, неприятное ощущение после врачебных рук.

— Ну, если он был и раньше, то скоро вернется, — он улыбнулся, но легче от его слов мне не