— Добрый день! — поздоровалась я с дежурным, которого сотрудники за глаза называли Цербером.

Вообще-то церберов было два, и дежурили они по очереди. Но ни тот, ни другой не позволяли никому видеться с заключенными без разрешения начальства.

— Здравствуйте! Что вы хотели?

Вопрос был задан таким тоном, что человек, не привыкший к общению с полицией, сразу должен был перестать вообще что-либо хотеть.

— Мне необходимо видеть своего клиента Алексея Викторовича Кравцова, чтобы я могла нанять ему адвоката.

Я проговорила эту фразу как можно быстрее, чтобы Цербер не успел меня перебить.

— Только с разрешения следователя, — отрезал дежурный.

— А Юрий Борисович еще внизу?

По моим расчетам, следователь еще не выходил из камеры Кравцова.

— Да, пока здесь, — Цербер немного смягчил тон, услышав из моих уст имя следователя.

Информированность открывает многие двери!

— У меня нет секретов от правоохранительных органов, — сказала я, глядя прямо в глаза дежурному. — Я телохранитель Кравцова и могу пообщаться с ним и в присутствии следователя.

Дежурный с сомнением посмотрел на меня, однако все же встал со своего места и кивнул в сторону КПЗ:

— Пойдемте! Я сам спрошу у Чернова, можно ли вам видеться с подозреваемым.

Он свернул в длинный коридор, вдоль которого тянулись двери камер. Коридор освещался тусклыми зарешеченными лампочками, вделанными в стену. Это был другой мир, в котором сами собой приходили мысли о безысходности. Я шла по этому мрачному коридору и старалась не думать о том, что Кравцову будет теперь трудно доказать свою невиновность. Но в голове сами собой крутились статьи из Уголовного кодекса, под которые могли попасть его действия.

Наконец Цербер остановился перед одной из дверей, погремел ключами и отпер камеру.

— Юрий Борисович, тут пришла девушка, говорит, что она телохранитель Кравцова.

— Женя? — Я узнала голос Чернова, которого все в полиции звали агентом Смитом. Он и впрямь был похож на агента Смита из «Матрицы». — Пусть войдет.

Цербер посторонился и пропустил меня в камеру. Я окинула взглядом мрачное и тесное помещение. У окна, забранного решеткой, был цементный выступ в виде лежанки, на котором сидели следователь и подследственный. На меня сразу уставились две пары глаз: одни внимательно изучали меня, другие смотрели с надеждой. Я обернулась в поисках стула, но данный предмет мебели в камере не был предусмотрен, и я осталась стоять у стены.

— Можешь идти, — сказал Чернов дежурному, и тот вышел из камеры, заперев ее снаружи.

Мне стало не по себе, но я справилась с минутным замешательством и задала вопрос, ради которого, собственно, и пришла:

— Юрий Борисович, я хотела узнать, можно ли выпустить моего подопечного под залог?

— Женя, ты, как всегда, врываешься на самом интересном месте, — Юрий Борисович не удостоил меня даже взглядом. — Если тебя пустили в подвал, это еще не означает, что ты можешь вот так запросто получить разрешение на разговор с подозреваемым.

— Я имею право на один звонок, — начал Алексей, но следователь его прервал:

— На звонок, но не на встречу. И вообще, Охотникова, кто тебя сюда пустил?

Чернов теперь смотрел прямо на меня, требуя ответа.

— Я пришла узнать сумму залога и в какое время его можно будет внести. Кроме того, мне нужно знать распоряжения моего клиента относительно охраны его жены Кристины.

Я выпалила все разом и теперь ждала, когда Смит это переварит. Ждать пришлось недолго. Юрий Борисович отчитал меня по полной, после чего детально объяснил, что договариваться о залоге должен не телохранитель, а адвокат. А что касается Кристины, то это теперь только мои проблемы.

— И вообще, Охотникова, давай выходи отсюда. А то ведь я могу передумать и оставить тебя здесь же, в соседней камере.

Я вгляделась в лицо Чернова — он, похоже, не шутил. Я постучала в дверь.

— Вот это правильно, — усмехнулся следователь. — Постучи еще раз — тогда дежурный придет и выпустит тебя из камеры.

Я постучала снова, и через минуту меня действительно выпустили. Уже из коридора я послала выразительный взгляд Алексею.

— Береги ее, — сказал он, игнорируя протесты следователя. — А адвокату я позвоню сам.

— Разговорчики! — крикнул агент Смит, и дверь в камеру закрылась.

— Пошли, — сказал дежурный и взял меня за локоть. — Там у входа дамочка с ребенком, а с ней, похоже, один из наших в штатском.

А вот это был настоящий кошмар!

— Как она выглядит? Брюнетка с голубыми глазами?

Дежурный усмехнулся и ничего не сказал. Да я и так догадалась, кто там у входа: только Кристина могла примчаться в КПЗ, узнав, что мужа арестовали по подозрению в убийстве. Но кто ей об этом сообщил?

Я ускорила шаг и обогнала Цербера.

— Не так быстро, — сказал он, придерживая меня за руку.

Я посмотрела на него и выдернула руку, но он опять ее схватил:

— У нас тут свои порядки. И тебе придется их соблюдать.

С этими словами он придержал меня на месте и пошел впереди. Я демонстративно вздохнула, но спорить не стала. В конце концов, Кристина (если это она) никуда не уйдет, пока не выяснит, что с Алексеем. Да и коридор оказался не таким длинным, как я думала.

Когда мы вышли в холл, я сразу увидела обоих — а точнее, всех троих: Кристину с Антошкой на руках, а рядом с ней Андрея. У последнего был виноватый вид.

— Зачем ты привез ее сюда? — спросила я вместо приветствия.

Андрей замялся.

— Ей кто-то позвонил и сказал, что Алексей в тюрьме.

— «Кто-то» — это кто? — Второй вопрос был адресован Кристине.

Та немного помолчала, но потом решила, что скрывать дальше нет смысла, и коротко ответила:

— Лимон.

— Лимон?! — изумилась я. — И ты столько времени молчала?! Почему?

Кристина покраснела, из ее глаз брызнули слезы. Она что-то бормотала про себя, гладя Антошку, который, глядя на мать, разревелся в голос.

— Вот, начинается! — недовольно проворчал Цербер. — Идите отсюда. Видеться с подозреваемым запрещено. А свои личные вопросы решайте где-нибудь в другом месте. Давайте, выходите. — И он легонько стал подталкивать нас к выходу.

— Пойдем в машину, — скомандовала я, взяла Кристину за локоть и повела к выходу из здания.

Андрей плелся сзади, и вид у него был как у побитого школьника.

— Зачем ты привез ее в Тарасов? — спросила я, обернувшись к нему через плечо. — Теперь бандиты точно знают, где ее искать.