— Хорошо, — согласилась я. — А как мы тогда обезвредим всю группировку? Ведь Кристина по-прежнему остается в опасности — недаром я прячу ее за городом. А на смену Вовану может прийти кто-то еще похлеще. Он же сам говорил Кравцову, что скоро должны вернуться с зоны его дружки. И что тогда сделают бандиты с моими подопечными?

Бодров опять замолчал. Он подошел к своему кактусу и потрогал шипы. Потом зачем-то открыл сейф, заглянул внутрь и снова закрыл. Потом сел за стол и долго смотрел на меня, после чего наконец задал вопрос:

— Кто будет устанавливать прослушку?

— Я.

— А ты умеешь?

— В Ворошиловке учили.

— Ладно, бери, — сказал Валерий Петрович, оторвал листок от стопки и что-то на нем написал. — Вот тебе записка для Алуфьева. Он выдаст тебе прослушку под расписку и проинструктирует, как ею пользоваться. На какое время она тебе нужна?

— На завтра.

— И все?

— Думаю, что да. А вам будет слышно, что говорят у Кравцова в кабинете?

Мне нужно было, чтобы в отделе по борьбе с организованной преступностью точно знали, с кем мне приходится иметь дело.

— Конечно, будет. Мало того, мы оставляем за собой право вмешаться. Нет-нет, мы не собираемся его арестовывать, если переговоры пройдут благополучно. Но если он применит силу, наши ребята не будут сидеть сложа руки.

И Валерий Петрович вручил мне заветный листок, предупредив напоследок:

— Будь осторожна!

Сегодня утром я проснулась раньше тети Милы и почувствовала, что простуда отпускает. Нос дышал свободно, и голова больше не казалась ватной. Обрадовавшись этому, я сразу отправилась на пробежку — не столько для того, чтобы размяться, сколько для того, чтобы на бегу подумать о том, какую роль буду играть в ожидающейся заварушке. В том, что заварушка будет, я даже не сомневалась. Алексей никогда не отдаст Кристину бандитам — он ляжет костьми, но любимая жена останется на свободе. Последнего я боялась больше всего: в сдержанности Алексея порой проскальзывала безумная ярость легендарных берсерков, о которых я столько читала в юности. Из-за этой ярости он мог натворить такого, что и в страшном сне не приснится.

Вчера я поставила прослушку таким образом, чтобы мне самой тоже можно было услышать, о чем говорят в кабинете. Для этого я облюбовала в магазине укромный уголок, где висели самые дорогие шубы и куда очень редко заглядывали покупатели. Это уютное гнездышко мне очень понравилось: справа и слева висели шубы из соболя и куницы, мех играл в электрическом свете, переливаясь, как драгоценный камень, и это было действительно красиво. Но я бы такую шубу носить не стала — некуда. Хотя при желании могла бы ее и купить.

Закончив пробежку, я свернула на тропинку, ведущую к детской площадке, и занялась дыхательной гимнастикой. Еще немного, и я закончу тренировку. На сегодня хватит, а то я не успею позвонить Андрею. Боже мой, как он там? Рабочие проблемы настолько поглотили меня, что я совершенно не думала все это время ни о себе, ни о нем. А ведь ему тоже угрожает опасность. Он в ответе за жизнь Кристины, а кроме того, еще и наверняка переживает за меня.

Когда я вернулась домой после тренировки, то, едва открыв дверь, обнаружила, что тетя Мила стоит в прихожей и внимательно изучает мою куртку. Она даже не пожелала мне доброго утра, а сразу обрушилась с вопросом:

— Женечка, откуда это пятно?

— Ты что, только сейчас его увидела?

Это было пятно от земли и травы на газоне, куда я упала, когда сутенеры сшибли меня дверью своей машины. Но тете Миле рассказывать об этом было необязательно.

— Это мою куртку в баре уронили, — сказала я равнодушно и пошла в ванную.

Тетя Мила только покачала головой. И в самом деле, откуда на полу бара травяная зелень? Впрочем, спасибо, что она не стала пытать меня с пристрастием. Моя работа — это моя работа, и я не намерена никого посвящать в нее во всех подробностях. Тем более близкого человека, который только и делает что заботится обо мне.

— Что будешь на завтрак? — запоздало спросила она у двери в ванную, которую я успела захлопнуть перед самым ее носом.

Нет, так не годится. Близких нужно не только беречь, но и уважать. Так что я снова открыла дверь и сказала:

— Все равно, — и уже со спокойной совестью заперлась изнутри.

Вообще-то я не вижу особого смысла в таких диалогах. Тетушка каждый раз интересуется моими предпочтениями, но в итоге готовит то, что сама считает для меня полезным. Как одно согласуется с другим, одному богу известно. Впрочем, меня действительно устраивает практически любой вариант — кроме разве что манной каши на завтрак.

— Тетя Мила, а где мое большое полотенце?

Я вышла из ванной, кутаясь в махровый халат. С мокрых волос капало.

— Я его постирала. Сейчас принесу другое. Зайди пока обратно, не капай на пол.

Тетушка опрометью бросилась к себе в комнату и вынесла мне оттуда китайское полотенце, расписанное огромными цветами. Я поморщилась, но полотенце взяла. Нужно же чем-то вытереться!

— Откуда у тебя эта аляповатая роскошь?

Я встряхнула полотенце и намотала его на волосы.

— Ой, это такая длинная история!

И тетя Мила принялась мне рассказывать, как она стояла в очереди за этим полотенцем в Москве еще в советские времена: в Тарасове такую вещь было не купить. Потом она поведала историю самого полотенца, а затем мне пришлось выслушать воспоминания о том, как тщательно она его берегла.

— Это полотенце старше тебя, — с гордостью закончила она.

Мне даже стало немного обидно. Перед биографией этого полотенца моя собственная биография телохранителя со всеми ее остросюжетными подробностями как-то вдруг померкла. Я с сомнением пощупала ткань и коротко сказала:

— Впечатляет.

А затем быстренько вытерла волосы и отдала раритет обратно.

— Что у нас на завтрак?

Ей-богу, этот практический вопрос в данную минуту интересовал меня гораздо больше, чем эпическое повествование о полотенце.

— Я приготовила тебе горячие бутерброды с сыром, — ответила тетя Мила, забирая у меня свою драгоценность.

И я направилась на кухню, где меня действительно ждали два бутерброда с расплавленным сыром и чашка ароматного кофе. После завтрака я поспешила в свою комнату, чтобы собрать все необходимое. Нужно на всякий случай приготовиться отражать атаку «пацанов», которые могут приехать с сутенером. Я пристегнула кобуру, положила в задние карманы джинсов по сюрикену и задумалась. Взять с собой наручники или не взять? Наверное, взять. Кто знает, как все получится на самом деле?

Закончив сборы, я решила наконец позвонить Андрею. Но его телефон был отключен. «Бегает, наверное», — решила я и, чтобы убить время до начала рабочего дня, включила компьютер. В принципе можно было бы обойтись и без этого: свой сайт я скрыла, а удалять его сейчас мне не хотелось. Точнее, удалить бы хорошо, но вот возиться с удалением, отвечая на вопросы, которые будет задавать мне система, сейчас особого желания не возникло.