— Как вы знаете, девочки, мы в этой школе надеемся, что сможем научить вас быть полезными — Богу, вашим родителям, вашим мужьям и семьям, когда они у вас появятся.

— Да, мать Антонина, — нестройно пробормотали мы.

— Но мы также призываем вас быть независимыми, иметь своё мнение и служить обществу в более широком смысле, — продолжала мать Антонина. — Некоторые полагают, что право решать, как управлять страной, тоже часть этого служения. — Она замолчала, впервые поглядев на нас. — А теперь бегите. Наверное, вашим мамам уже интересно, где это вы задержались.

— Моей-то уж точно нет. Я постоянно задерживаюсь, — выпалила я не задумываясь.

Мать Антонина вскинула бровь (может, все взрослые так умеют? Надеюсь, я тоже скоро научусь).

— Не думаю, что вам стоит это повторять, мисс Карберри, — сказала она. — А теперь марш отсюда. Вам же, — она перевела взгляд на Стеллу, — имеет смысл собираться: после обеда пансионерки идут на прогулку. Ну же!

И она двинулась обратно в главный корпус школы. Стелла семенила за ней по пятам. А мы с Норой со всех ног бросились по коридору в холл, а оттуда — за дверь, и только там решились открыть рот.

— Ну и ну! — выдохнула Нора.

— Она же имела в виду… Ведь имела же?

— Думаю, да. Господи, у меня голова кругом…

— Только не падай в обморок или вроде того. Нам нужно всё спланировать. Мне кажется, после такого мы просто обязаны что-нибудь сделать.

И вот, топая по Драмкондра-роуд, мы решили, что именно сделаем. Нора, как договаривались ранее, достанет краску. А я должна обеспечить ранний подъём, то есть сперва стащить у Гарри будильник, а потом разбудить Нору, бросая камушки ей в окно. Правда, по поводу последней части у меня возникли серьёзные сомнения.

— Я не очень-то сильна в метании камней. В смысле, если нужно кинуть в определённом направлении. Я даже мячик точно бросить не могу, а он вообще-то для того и сделан.

— Ну, тебе же не в монетку попасть: окно у меня довольно большое.

— Ага, как и окно твоих родителей. И оно совсем рядом. Что, если я в него попаду?

— Не попадёшь, — уверенно сказала Нора.

— А если попаду куда надо, но ты не проснёшься? Или брошу слишком сильно и разобью стекло?

— Не разобьёшь. — Нора, резко остановившись, повернулась ко мне. — Ты ведь тоже хочешь это провернуть, правда?

— Конечно, хочу! Это ведь я познакомила тебя с движением!

— Ну что ж, в таком случае мы знаем, что идём на страшный риск, но должны собраться с силами. И верить, что всё получится.

— Думаю, мы справимся, — кивнула я.

Нора сказала, что заберёт краску ближе к вечеру, а вот с будильником мне придётся дождаться среды: мы посчитали, что пропажу часов заметят с куда большей вероятностью, так что лучше взять их в последний момент. Если же по какой-то случайности Гарри к тому времени уже вернётся домой и мы останемся без будильника, придётся не спать всю ночь (лично я сильно сомневалась, что смогу это сделать).

— А что, если нас поймают за приготовлениями? — нервно спросила я.

— И что скажут? Что плохого в том, что у тебя есть немного краски или будильник? Они могут быть нам нужны для совершенно невинной цели. Надо только придумать отговорку.

Но так случилось, что отговорки нам не понадобились. Нора просто дождалась, пока её мама уйдёт в гости к подруге, а Агнес займётся бельём, чтобы никто не заметил, как она проберётся в сарай. Она достала банку с краской (та оказалась в дальнем углу самой верхней полки, и мы решили, что шансы мистера О’Шонесси обнаружить её исчезновение довольно малы), юркнула обратно в дом и спрятала банку в комоде, под зимними свитерами, куда в это время года точно никто не стал бы заглядывать.

Тем временем пришли известия от Гарри. Дядя Пирс, похоже, куда более экстравагантный, чем его сестра (все эти телеграммы, должно быть, стоили ему уйму денег), написал:

— Что ж, это огромное облегчение, правда, Джулия? — сказала мама, прочитав телеграмму вслух.

— Видишь? Я же говорила, что он не умрёт, — проворчала я, хотя тоже рада была видеть, как с личика сестры сползает печальная гримаса. И ещё немного тому, что уж теперь-то с Гарри всё точно будет в порядке.

Примерно через полчаса пришла ещё одна телеграмма, на этот раз совершенно ненужная, от самого Гарри: очевидно, тот убедил экстравагантного дядю Пирса заплатить и за неё, поскольку его карманных денег, разумеется, не хватило бы на всю эту переписку.

Если бы я лежала в постели с желудочным гриппом, очень сомневаюсь, что мне взбрело бы в голову откопать старые учебники моего кузена. На какое-то мгновение я и впрямь пожалела Гарри, который вынужден был учиться в перерывах между приступами болезни (хотя часть меня считала, что он заслужил наказание за все те случаи, когда швырял в меня носки и отпускал грубые шуточки).

Впрочем, я тоже засела за книги. Как и предполагалось, услышав о прорвавшихся трубах, наши с Норой мамы ясно дали понять, что раз уж официально эта неделя учебная, то никаких каникул нам не положено. Пришлось сидеть взаперти и корпеть над домашними заданиями — «проявлять усердие», как назвала это мама. Так что большую часть среды я провела за латынью и попытками вспомнить даты по истории. Правда, после обеда нам с Норой всё-таки удалось выбраться на небольшую прогулку, чтобы глотнуть свежего воздуха, и я сообщила ей, что Гарри ещё несколько дней будет благополучно отсутствовать.

— Удача на нашей стороне! — воскликнула Нора. — На сколько ставим будильник?

— На половину пятого, — ответила я, поскольку уже размышляла об этом. — Как раз успеем вернуться, пока не встанет прислуга.

— Времени хватит с запасом.

Пару секунд мы молчали, и я успела подумать: каково это — красться по пустынным улицам? А что, если нас поймает полисмен? По спине вдруг побежали мурашки.

— Ты ведь и правда этого хочешь?

— Конечно, хочу, — хмыкнула Нора. — Что ты заладила одно и то же? Это ведь я тебя на днях спрашивала.

— Помню. Просто я всё это заварила и не хочу, чтобы ты считала… ну, знаешь… будто я тебя во что-то втягиваю.

— Ничего подобного, — кажется, Нора обиделась. — Признаю, если бы не ты, я бы никогда об этом не задумалась. Но у меня своя голова на плечах. И эта голова считает, что завтра мы должны разрисовать почтовый ящик.

В общем, на обратном пути я уже чувствовала себя гораздо смелее и энергичнее. Но с самого начала всё пошло не слишком гладко. Я почему-то считала само собой разумеющимся, что смогу без особых проблем стянуть будильник с прикроватного столика, поэтому была просто в шоке, когда вечером, войдя в комнату Гарри, не смогла его найти. В момент наибольшего ужаса я даже задумалась, не мог ли Гарри взять его с собой в Дандолк (хотя с чего бы? Ведь он считал, что едет всего на один день). Но потом, приглядевшись, поняла, что будильник упал со столика и застрял между ним и изголовьем кровати: должно быть, свалился, пока Гарри складывал в сумку спортивную форму. Это меня несколько обнадёжило, поскольку означало, что ни Мэгги, ни мама не заметят пропажи, даже если по какой-нибудь странной случайности решат зайти в комнату в течение следующих суток.